-- ИМЕЮ ВЛАСТЬ ПОВЕРГАТЬ НА ЗЕМЛЮ НЕБЕСНЫЕ КОСТРЫ!.. Я ИДУ! ВЕЛИКИЙ И БЕСПОЩАДНЫЙ! ИДУ, ЧТОБЫ ИЗРЕЧЬ СВОИ ПРОРОЧЕСТВА!
Жители деревни бросились врассыпную: кто в лес, кто в подполье, иные же от страха и растерянности стояли на одном месте или метались по вымершим улицам. Но бог мог передвигаться в несколько раз быстрее любого человека, поэтому без проблем отыскивал всех, кого только желал. Он указал жезлом на дом одного крестьянина, дом вдруг приподнялся в воздух и... вывернулся наизнанку. Его бревна, скрюченные демонической силой, перекрутились друг через друга, вытряхивая из своей внутренности комнаты, столы, кровати и... живых людей. Дети истерически кричали, хватаясь за побледневшую мать.
-- ТЫ, -- обратился он к отцу семейства, -- ОСЛЕПНЕШЬ НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ!
-- Скажи хоть: за что?! -- мужчина упал на траву и принялся в отчаянии грызть ее зубами.
-- ТЫ, -- жезл бога указал на остолбеневшую мать, -- ЖИВЬЕМ СГОРИШЬ В ОГНЕ!
Неистовый вопль поднялся к небесам. Бог Циклона двигался дальше, искривляя и уродуя все, что попадалось ему на пути. Одни люди становились длинными и худыми словно дистрофики, другие наоборот -- семенили по земле жалкими коротышками с огромными расплющенными животами. Каждый пытался спастись от его гнева.
-- ТЫ ПОГИБНЕШЬ ОТ РУКИ САМОГО ДОРОГОГО ТЕБЕ ЧЕЛОВЕКА!
-- ТЫ ЗАГНЕШЬСЯ ОТ ПАРАКСИДНОЙ ЧУМЫ!
-- ТЕБЯ ЗАБЬЮТ КАМНЯМИ, КАК СОБАКУ!
-- ИСТИННЫ МОИ ПРОРОЧЕСТВА, И НИ ОДНО НЕ ОСТАНЕТСЯ НЕИСПОЛНЕННЫМ!
Всякий раз, когда бог указывал жезлом на какого-нибудь обреченного, неведомая сила резко разворачивала его, заставляя лицом к лицу созерцать собственную смерть. Люди знали, что все будет именно так, как ОН сказал. Даже если человек захочет покончить собой, дабы злосчастное пророчество не сбылось, у него это не получится. Со всех концов деревни доносился невыразимый вой. Дома, изуродованные кривизной пространства, стояли с прогнутыми крышами, скрюченные в спирали, некоторые из них приняли шарообразную форму. Иные были неимоверно сплющены или наоборот -- вытянуты. Бог Циклона, кружась в огненном волчке, шел вперед, и в черной вселенной не находилось силы способной его остановить.
В это время Лаудвиг и Ольга, по колено хлюпая в мутной болотной жиже, лихорадочно выискивали хоть какой-нибудь сухой островок. Остановиться в болоте даже на пару мгновений было подобно смерти: трясина вмиг начинала засасывать в свои недра. Словно там, снизу, кто-то тащил их за ноги. Приходилось постоянно двигаться, выискивая более безопасные места.
-- Вот! Здесь, кажется, сухо! -- с кислой радостью сообщила Ольга долгожданную новость, после чего оба вскарабкались на мизерный клочок твердой земли и смогли наконец перевести дыхание.
Болото потеряло присущий ему зеленоватый оттенок и покрылось грязно-красными пятнами -- отблесками полыхающего рядом лесного пожара. Невероятно вытянутые в длину деревья щетинились на черное небо, а оттуда время от времени падали неустойчивые костры. Лаудвиг удрученно покачал головой.
-- Мне будет о чем вспомнить, если я живым вернусь в Нант! И будет... -- принц икнул, -- за что выпить!
-- Гляди! Гляди! Сейчас они встретятся! -- закричала Ольга, указывая рукой туда, где стена огня и Циклон Безумия вот-вот готовились столкнуться между собой.
Зрелище, за которое действительно стоит выпить! Две смертоносные стихии с ревом ударились друг в друга как две встречные штормовые волны. Огонь взбесился. Его пламя взметнулось едва ли не выше небесных костров. На какие-то мгновения показалось, что пламя рождает огромных пылающих великанов, которые отчаянно ревут, бьют руками надвигающийся Циклон, но в бессилии низвергаются на землю. А потом...
Потом произошло то, чего никто никогда еще не видел, и вряд ли увидит. Огонь начал превращаться в... холодный красный лед. Языки пламени на глазах затвердевали словно сосульки и замирали на месте. Внутри пожара как будто останавливалось время, он все более походил на огромный монолит со множеством красных рогов. И оттуда повеяло.. настоящим холодом.
-- Мать моя, родившая меня! -- Лаудвиг произнес фразу, которую никогда в жизни не употреблял. -- Циклон все же победил... Уж не знаю, радоваться этому или огорчаться?
Последний вопрос не долго оставался без ответа. Не прошло и цикла немого созерцания самого настоящего Безумия, как послышался голос:
-- Я ИДУ! ВЕЛИКИЙ И БЕСПОЩАДНЫЙ! ИДУ, ЧТОБЫ ИЗРЕЧЬ СВОИ ПРОРОЧЕСТВА! СЛУШАЙТЕ, ОБРЕЧЕННЫЕ, И ТРЕПЕЩИТЕ! НИ ОДНА ТВАРЬ НЕ УКРОЕТСЯ ОТ МОЕГО ВЗОРА!
Ольга рванулась с места первой, причем -- куда глаза глядят. В результате почти по пояс оказалась в вязкой воде и принялась барахтаться.
-- Назад! Дай руку! -- Лаудвиг кое-как схватил ее извивающееся тело.
-- Он идет сюда! Сюда!
-- Тише! Если будешь так орать, то точно накличешь.-- Принц прижал к себе царевну, насквозь промокшую, дрожащую от холода или от страха, и закрыл ей рот ладонью. -- Умоляю тебя, только не кричи. Может, он нас и не заметит.
Его взгляд лихорадочно начал выискивать путь, по которому можно было бы выбраться из этой трясины. Увы, всюду одни шаткие кочки да мерзкая жижа.
-- ИМЕЮ ВЛАСТЬ ИСКРИВЛЯТЬ ПРОСТРАНСТВО, КАК ТОЛЬКО ЗАХОЧУ!
Оба вздрогнули. Голос раздался так близко, словно из-за соседнего дерева. Яркий свет, появившийся вслед за этим, ни имел уже никакого отношения к лесному пожару. Увы... лучше бы это был пожар. В огненном столбе, буквально в десяти шагах от полуживых людей проплывал по воздуху бог Циклона. Его жезл уткнулся Лаудвигу в обомлевшую душу.
-- ТЫ...
Ольга спрятала лицо в траве и разревелась: "Непознаваемый! Что угодно, только не параксидная чума!" Принц в истерике шлепнул ладонью по воде и крикнул последний упрек своей попутчице:
