– Это что-то из классики?

– Что ты несешь, дура? – передает собственные мысли девочке Довесок вслух.

– Классика, классика, – уверяет она, – театр одного актера, но в современной интерпретации. Придурок. Нет, это тоже, Уорен, не тебе.

– Может, и ты придурок, Уорен, но пока я этого не знаю, – злится Довесок.

– Ты читай мысли и помалкивай, – отвечают ее губы.

«Это очень современная интерпретация, судя по жаргону», – думает Уорен. Или что-то с ней не так? Но о нем явно забыли, поэтому она ругается сама с собой, и в запале разногласие перешло в препирания.

– Продолжим знакомство, – беспечно предлагает Соль, улыбнувшись.

Марисоль и Уорен не заметили, как к ним приблизился пожилой господин, и пока Марисоль, отойдя на пару шагов, говорила сама с собой, думала про себя и ожидала ответа, она услышала знакомый голос в стороне, где пожилой господин поравнялся с оставленным Уореном.

– Куда прешь, старый козел?

– Молодой человек! Как невежливо!

– Но это не я, – бледнея, ответил Уорен.

– Билетик на тот свет не заказать?

– Хам, – возмутился старик.

– До кассы дойдешь или препроводить?

– Заткнись, Довесок, – в голос разозлилась Марисоль и, когда ухажер дал стрекача, опустив голову, чуть слышно для всех присутствующих сказала: – Простите, не мой день.

И не поднимая головы, стараясь как можно незаметнее, покинула торговое помещение, так и не узнав, какие сладости она предпочитает. Сев в машину, они продолжали молчать. Довесок еще несколько минут читал все, что она о нем думает, а затем и сам высказался:

– Я-то знаю, что ты не легкомысленная и совсем не легкодоступная, но ты уже через полминуты предложила зайти к нему в гости этим вечером. Что можно подумать о такой девушке? И какая разница, что ты при этом думала, главное, что подумал он.

– А тебе откуда знать, что он подумал, ты теперь по совместительству и мысли других читаешь?

– Если я смог подумать, что он это мог подумать, то и он мог об этом подумать.

– Какая тонкая философия, вливать бы другим свои мысли в уста.

Далее они едут молча, Соль машинально ведет машину. Она обиженно припарковалась и позвонила Рихарду на мобильный. Рихард вчера по дороге домой поставил на номер Соль особую мелодию, чтобы не допустить ни одного стороннего звонка до себя и не пропустить ни одного ее звонка мимо. Он почти рывком схватил свой мобильник, но когда Соль заявила, что она готова приступить, но хотела бы поговорить с ним прежде на улице, он сказал, что они все могут обговорить в его кабинете. Соль сказала, что у них проблема и лучше ему спуститься и вначале узнать, в чем дело, но Рихард отключил мобильник. Соль поднялась на четвертый этаж, и встретивший у двери Рихард крепко ее приобнял, а затем Соль увидела, как он, пошатнувшись, стал садиться на пол. От сильного крика в ушах парализовало и сковало движения, но звуковой шок прошел быстро, хотя в голове продолжало гудеть еще некоторое время, он четко расслышал сказанное.

Она сказала:

– Хватит. Объявился, – побивая по ушным проходам ладошкой, чтобы услышать ответ. – Это и есть наша проблема, Рихард. Довесок, я сама себя могу отстоять.

– Довесок?! А мне нравится, Довесок, Довесок, Довесок.

– Заткнись, урод, дотронься до нее, и я покажу тебе, кто Довесок.

– Да, кричать ты умеешь, а что еще ты можешь, Довесок?

– Хватит оба. – Почти жалуясь, Марисоль рассказала о случившемся в супермаркете.

– Так это ты его кричать научила. Максимилиан Вансайд, лучшая подружка Марисоль… А-а, больно! Вон из кабинета оба, здесь работают, а не глотки дерут.

Когда-то Марисоль нанималась в качестве молодого специалиста, теперь она была рада и вспомогательной работе. Придя на место, она тщательно подготовила его под себя, и первые полчаса она проработала без эксцессов. Она сбегала в киоск раздобыть себе еду на обед, полплитки шоколада она умяла в первой половине, а когда принялась за другую, то кто-то, напомнив ее же мысли вслух о том, что ей будет плохо, напугал ее внезапностью появления, и она смахнула на пол электрический чайник. Пытаясь убрать осколки пластика и остатки почти полного электроприбора, она обожглась о нагревательный элемент, резко отдернула руку и ударила локтем по ноге девушки, которая поспешила ей на помощь. От удара у той упала кружка, и на полу появились недостающие стеклянные осколки, об которые Соль порезалась.

Рихарду доложили, но он распорядился списать все расходы и не раздувать на пустом месте трагедии. Что могли подумать эти красивые девушки, некоторые видели ее в особняке, другие помнили ее первый рабочий день, который продлился всего два часа. Тогда многие за сказочную приняли историю о красивой простой девушке, в которую с первого взгляда влюбился хозяин компании и бросился за ней вдогонку в другой город. Но она попала в руки брата-соблазнителя. Когда освобожденный принц простил неверную принцессу, то ожидался счастливый конец, но то в сказке, а в жизни принц погиб и принцесса снова стала простой красивой девушкой, еще и потерявшей своего ребенка. В этот день все шептались о ней. До Соль доходили лишь обрывки слов и отдельные буквы, но смысл улавливался и сквозь них, а косые поглядывания заставляли ее прятать голову каждый раз, когда она встречала насмешливый или любопытный взгляд других сотрудниц. По характеру работы ей приходилось много двигаться, офисный помощник не мог сидеть на месте, спрашивая, что нужно сделать, она сглатывала обиду и старалась держать голос спокойным. Принося заказ, она также старалась вести себя словно ничего не замечает, единственным утешением мог бы снова стать шоколад, но его она переела. Все валилось из рук, но она, поднимая, снова улыбалась, чувствуя спиной взгляды сотрудниц. Рихард подошел к ней и, наклонившись, спросил: «Может, пойдешь домой?»

– Оставьте ее в покое, – очень громким знакомым мужским голосом парировала Соль, вызвав немое недоумение собравшихся.

– Что за… странность.

Увидев удивленные лица своих работниц, Рихард, улыбнувшись, коротко изложил историю Марисоль: почему она оказалась у него в особняке и от кого бежала, что жила как гостья и лишь ждала отсидки брата, после трагедии потеряла память, и у них с Максимилианом появился сын, всю правду и не расскажешь. Сын возместил утрату, она почти окончила учебу. Лишилась и его – одни утраты.

– Почему ты не скажешь, что я тоже при делах? – Так как Соль сжала губы, то это явно была не она.

– Рихард, кто это? – раздалось сразу несколько голосов. – Барабашка, домовой, ведьмак, множество версий разом?

– Ваш хозяин, Максимилиан Вансайд, пришел с инспекцией и ходом дел остался недоволен, – через иронию и почти сквозь зубы проговаривает Рихард каждую букву.

– При-и-ивиде-е-ение, призрак, ой!

– Какое привидение, – удивился игривым голосом Рихард, подтрунивая. – Так, Довесок, имя дала Марисоль.

– Хозяин пришел на фирму? – спросила одна из девушек, которая дольше всех была в шоке.

– Если его связать со стенами издательства как с родовым замком, то привидение, а он временно прикрепился к Соль, поэтому он всего лишь Довесок. Уйдет Марисоль, уйдет и он, я хотел сказать, уйдет сейчас домой, но придет завтра. Соль останется и будет работать здесь на хозяйских правах. Девушки, милые, вы такие сильные и любопытные, как же откажетесь проследить за таким феноменом? У нас пара колонок провисли и завязли в банальщине. Когда такая сенсация и эксклюзив на мази, придите в себя и посплетничайте, а затем жду всех на неплановое собрание. Подобное пришествие нас взбодрит. И давайте без бойкота, я скажу вам маленький секрет: у Макса кое-что на меня имеется. Вы ведь не хотите, чтобы я ушел и милая невеста нашего хозяина села в пока мое кресло?

Каждый шаг к достижению заветной кружки крепкого кофе Соль достается через упреки, все готово, и она расслабляется, берет кружку и подносит к носу, чтобы учуять терпкий аромат, но от этого в желудке подступает тошнота, и она слышит приказ: «Поставь на место». Он долго повторяет одну и ту же фразу, громко кричит: «Соль, поставь кружку, тебе будет плохо, начнет потрясывать». Соль отвечает: «От кофе мне будет плохо потом, а от тебя уже сейчас».