– Что вы делаете!? Как не стыдно! – я еле узнала резкие звуки собственного голоса, настолько я была раздосадована.
А затем ощутила на своем плече нежную руку двоюродной сестры:
– Тася, будь поласковее, это все-таки дети!
«И создай вокруг себя атмосферу неизменного спокойствия», – повторила я про себя.
Глава 3
Мы с Сашкой находились дома. Уже два месяца мы не гуляли с двоюродной сестрой. Анжелика мне предлагала поехать куда-нибудь с детьми, но, вспоминая нашу последнюю встречу, я боялась – мои вьющиеся волосы поднимались дыбом при одной только мысли о вероятной драматической развязке, в центре которой, безусловно, будут наши собственные чада.
«Да, быть мамой, это что-то!» Что именно – я не была в состоянии точно определить, но ЧТО-ТО! Конечно, это что-то невероятное, волшебное, но еще и что-то слишком ответственное, что часто держит нас, мамочек, в постоянной нервозности. И чтобы как-то остановить весь этот беспрерывный галдеж, кулачки, вопли и сопли, я предпочитала гулять с Сашей в находящемся неподалеку от нас парке.
Казалось, что если ребенок будет играть с малознакомыми детьми, мне будет легче. На знакомой территории, где все ему было уже известно, мой мальчик вел себя подобающим образом – никогда не затевал драку, а если это делал кто-то другой, он отсиживался за кустами, как военный пехотинец. А затем, уверившись, что опасность миновала, сразу пускался бежать, хотя никто из его сверстников не собирался его преследовать. Видимо, мой мальчуган сам себе придумал такую игру и, по всей вероятности, забавлялся этим.
– Венные за н, мам? – интересовался мой маленький пехотинец, когда в преддверии возможной детской баталии он собирался смываться.
– Что? – поначалу я не поняла эту фразу.
Но мой сыночек настаивал:
– Вен, венные, мам?
– Может, «военные за нами» ты хотел спросить, мой маленький?
И мой Сашка утвердительно закивал головкой.
– Мда… Военные за нами…
Услышав свой собственный вроде бы утвердительный ответ, я на минуту задумалась: «Неужели в разуме годовалого ребенка такое понимание о мире?». Но у Саши больше не было времени изумлять меня своей младенческой компетенцией, только его маленькие ножки начали топать по лужайке к нашему подъезду еще быстрее. Я тоже отправилась домой довольной: наконец смогу приготовить обед и накормлю своего малыша. У меня было так радостно на душе, когда я видела его смешно передвигающуюся фигурку, неповоротливо шагающую к родному дому!
Но иногда ножки его подводили, и он падал на твердый асфальт. После этого он слегка побаивался, объясняя «я падд…ем», то есть «я упал».
– Бедный мой ребеночек, ты такой сладкий… И мне так жалко, что ты упал!
И мои глаза наполнялись слезами умиления!..
Слезами материнского счастья!
Наконец, после того как Саша безудержно надергал меня за руку и вдоволь навалялся на полу в лифте, мы с ребенком добрались домой, и мне казалось, что мы прошли длинный-длинный путь, а не обычное расстояние наверх к восьмому этажу. Сразу после того как мы вошли в квартиру, Саша вдруг в поиске своих игрушек, которые находились на диване, стал кувыркаться и прыгать по новому покрывалу. И это вывело меня из равновесия:
– Это что такое!? Неандерталец! На одного тебя никаких денег не хватит из-за всех твоих погромов!
Но все мое недовольство проносилось мимо ушей сына, и он, как настоящий неандерталец, продолжал еще яростнее прыгать на моем злосчастном модном пледе, который удерживался на диване ровно столько времени, сколько мы были на прогулке.
О, почему так получается в жизни! Все было так чудесно – еще совсем недавно до меня доносилось веселое топанье ножек Саши и его сладостный лепет, когда он делал все возможное, чтобы объяснить мне свои переживания, а сейчас все это пропадало и наполнялось хаосом! На меня снова, как необузданные, неудержимые мотыльки, налетало раздражение. И в этот момент ко мне возвращались мои философские грустные размышления о смысле жизни и о том, что вся молодость уже навсегда потеряна.
«Да, в моей жизни прошла вся радость, все веселье», – думала я, и внезапная печаль набрасывалась на меня, почти опустошая мое бедное сознание.
А я не ощущала этого или – под воздействием странного психологического мазохизма – мне было все равно. Неизвестно, как долго терзала бы я свою несчастную душу, но неожиданно, за секунду до моего полного растворения в унынии, до меня дошли слова Анжелики: «Создай ореол беззаботности вокруг себя. Не стоит так сильно цепляться за сложные моменты в жизни. В твоем сознании они преувеличены и выглядят еще сложнее, чем есть на самом деле».
Я пыталась как-то воссоздать вокруг себя нечто, похожее на ореол, но… Ничего от этого не вышло… Меня вновь обдало внезапно появившимся ощущением тревоги и беспокойства. И все внутри меня пропиталось хаосом.
Да, я получала незабываемое удовольствие, общаясь с ребенком, но он часто меня и раздражал – то мой сынок, придя домой с прогулки, в одежде, в которой валялся на площадке, набрасывался на новый плед на диване, то отказывал есть приготовленную мной вкусную еду, а предпочитал только вредные чипсы, то преследовал мою бедную кошку и дергал ее за хвост, а когда ей это надоедало и она все же решалась дать сдачи, он начинал охать и жаловаться на нее так неистово, что я вообще не могла заниматься домашними делами…
В воспитании детей всегда нужна выдержка! А я пока что – из-за ее нехватки – не осознавала, насколько она важна на самом деле. И не знала, как ее найти…
Я попыталась что-то поискать в детской психологической литературе, но в моих книгах об этом даже не упоминалось – там все объяснялось с точки зрения достаточно зрелого родителя. Понятно, что родитель такого типа с годами успел воспитать в себе терпение. В прочитанных мною книгах вообще не намекалось, как неопытный родитель может успешно справиться с такой, в принципе, житейской ситуацией, как воспитание родного дитяти. Все там разъяснялось с точки зрения теории, но никто даже не упоминал, как действительно НАДО воспитывать собственного ребенка, чтобы обе стороны – и родители, и ребенок – были счастливы.
«Наверное, мне тоже стоит подождать, и… примерно лет через пять я наберусь терпения…» Но из-за этой вероятной цифры я ужаснулась: «Пять лет – это целая вечность! Нет, тогда я действительно потеряю всю свою молодость в разборках с ребенком. Надо что-то предпринять! Может, стоит спросить мужа?».
Глава 4
Раньше, до рождения ребенка, я чувствовала в муже опору, но после появления Саши он стал много работать – что, в принципе, нормально для человека, имеющего семью… Но я была уверена, что не потеряла его, просто из-за повседневных забот наши искренние чувства несколько притупились, и мы сейчас как будто неслись по течению, не имея достаточно времени, чтобы полностью предаться своим любовным порывам и чувствам…
Саша обычно встает в девять утра, я его переодеваю, мы аккуратно моем личико, а затем он спешит к своим игрушкам. В это время я готовлю завтрак для него и для себя. Так начинается наш день, когда все спокойно…
И так неплохо…
Хотя иногда душе неистово хочется бежать от этой обыденности, от этой реальности, не всегда соответствующей моим желаниям. Но затем я с грустью отдаю себе отчет, что мне некуда бежать, так как я не в состоянии что-то изменить…
Я не хотела больше находиться над этой зияющей бездной эмоций, поэтому, вспомнив напутствия своей двоюродной сестры, попыталась изобразить улыбку. Ведь улыбка – это что-то спонтанное, непринужденное, и ею можно просто так наградить кого-то, даже себя.
Я никогда не смогу, как моя кузина, раздавать свои улыбки… А почему? Наверное, потому что внутри себя я не ощущала той беспечности и постоянного внутреннего комфорта, который давал бы мне неугасимую силу улыбаться.
«Но все же стоит попробовать!» – решила я. После того как ребенок позавтракал и я увидела, как он спокойно направляется к своим самолетикам (это его любимые игрушки), я почти на бегу решила воспользоваться его добровольным отсутствием. Кинулась в спальню, где почти четверть комнаты занимало огромное зеркало с обрамлением из розово-коричневого оникса.
