– Ну чего сидишь, братка? – повторил Иосиф Ильич, вынимая из воды рыболовную сеть. Брызги воды падали на Жуя, заставляя его ежится и морщиться. – Подсоби, харе яички высиживать!

Юноше пришлось встать и заставить ноги удерживать равновесие. Впереди по носу лодки возникло очередное существо, боковое зрение Жуя показало, что монстр схож с горбатой гороподобной личностью, но как только парень метнул взгляд в ту сторону, то смог поймать только исчезающее темное пятно. Вновь по его спине пробежали крупные мурашки. Шмыгнув носом, он вцепился пальцами в рыболовную сеть тяжело вытаскиваемую его троюродным дедушкой, одетым лишь в скромные трусы, при том что сам Андрей ежился от промозглой влаги и боялся поднять голову, пряча шею от холода.

Жуй, кряхтя и призывая ноги к максимальной стойкости на днище остервенело раскачивающейся лодке, принялся тянуть рыболовную сеть, которая удивляла своей тяжестью и… пустотой. «Почему она такая тяжелая, если в ней не поймалось ни единой, даже самой крохотной рыбешки? – размышлял Жуй, будто найдя ответ на этот ненужный вопрос, он сможет отряхнуть руки и сойти на песчаный берег какого-нибудь экзотического острова Карибского бассейна. – Для чего нужна столь-же большая, сколько бесполезная сеть? Идиотская рыбалка, надо сказать!»

Он держал рыболовную сеть, стоя чуть за спиной Иосифа Ильча и так получилось, что прямо перед лицом молодого человека оказался лысый эггельсовский затылок – на макушке волосы отсутствовали начисто, а на затылке оставшийся волосяной покров тщательным образом выбривался. Но не блестящая от влаги лысина являлась объектом андреева внимания, а превосходно выполненная татуировка-наколка на ней. С противоположной стороны лица каннибала Эггельса на его голове был в натуральную величину изображен портрет генералиссимуса Советского Союза, отца народов, кормильца и поильца – товарища Сосо Джугашвили. Многим из революционных кругов этот человек был известен под партийной кличкой – Коба. Но планета Земля знала и знает эту личность под самым известным псевдонимом – товарищ Сталин.

Иосиф Виссарионович Сталин.

Татуировщик был настоящим профессионалом своего дела, он отнесся к работе со всей душой, проникся как к Эггельсу, так и к Сталину. Портрет на задней части головы тезки величайшего председателя правительства СССР был выполнен до самых мельчайших подробностей. Выразительные глаза из под густых бровей (волосы для бровей Иосифа Виссарионовича, так же как его густые усы были настоящие, растущие на затылке у Иосифа Ильича. Людоед, должно быть, ежедневно заботился за ними, выстригая из как можно правильней и используя для этой работы как минимум три зеркала, если, конечно не пользовался услугами специально обученного парикмахера), правильной формы нос (вытатуированный так искусно, что создавалось впечатление, что нос на самом деле выступает вперед), полные губы под усами, скулы, подбородок, даже едва видимые морщинки – все было изображено в высшей мере профессионально. Уши Эггельса были ушами Сталина, с задней стороны шеи Иосифа Ильича был вытатуирован стоячий воротничок военного кителя. Единственное, что не соответствовало образу настоящего Сталина – волосы. На макушке у Эггельса волосы уже не росли, поэтому его Иосиф Виссарионович был с волосами вытатуированными. Но только до половины головы, а спереди уже было безволосое лицо каннибала.

Андрей уже не думал о рыбалке, он смотрел в темно-синие глаза вождя и ему казалось (Да что там казалось! Это так и было!), что товарищ Сталин подмигивает ему и ухмыляется сквозь густые усы. Сталин заговорил. И это произошло абсолютно естественно, Жуй даже ничуть не удивился. Наоборот, даже чуть-чуть обрадовался материализовавшемуся ожиданию. Иосиф Виссарионович заговорил о голоде.

Эггельс продолжал тянуть сеть, а Коба на его затылке говорил, не тараторя, расставляя слова в нужном порядке и то и дело задумчиво замолкая, мысленно составляя правильно сформулированную фразу. Товарищ Сталин читал Жую своеобразную лекцию по теме голода. Физического голода. Следя вытатуированными глазами за слушателем, Иосиф Виссарионович объяснял, что миром правит голод, что из-за голода все беды и несчастья, а все статичное и непродуктивное из-за насыщения, что голодный человек способен на все и если Жуй не в полной мере доверяет его словам, то в подтверждение этой истины Андрей может проконсультироваться со своим дальним родственником. Уж он то точно знает на что способен голодный человек. Голод – говорил товарищ Сталин – есть движущая сила мирового прогресса, сытый человек ни станет ничего делать, он будет просто лежать и пердеть, а голодный – способен на все, чтобы свой голод уталить. Он будет чего-то добиваться, искать, трудится и работать не покладая рук, будет размножаться, ибо голод в любой момент может убить человека и ему необходимо успеть оставить потомство. Голод! Голод сделал из обезьяны человека, заставив его применять палку и камень! Животное только и думало как бы пожрать, и что-то сообразив и придумав, наедалось и на какое-то время успокаивалось, что бы вскоре вновь запустить мыслительный механизм на поиски еды. Иначе смерть! Голод и страх смерти – вот две составляющие человеческого бытия.

Сталин говорил долго. Так долго, что Жуй напрочь забыл о том, что плещется в плоскодонной лодке (без весел, кстати), что вокруг него из густого парообразного тумана возникают пугающие монструозные образы и отвлекся от лекции лишь когда Эггельс окрикнул его и повернул на него свое худое лицо. С поворотом людоедской головы Иосиф Виссарионович сменился Иосифом Ильичем. Разверзнув гнилозубый рот, Эггельс ругал Жуя за бездействие и приказывал ему помогать вытягивать бесконечную сеть. В сетях что-то было.

Вдвоем они вытянули ее на борт и оказалось, что они достали из воды человека. Попав в сети и выплыв на воздух, человек (мужчина) стал судорожно хватать ртом кислород, задыхаться и выпучивать глаза. Его тело забилось в агонии, громко втягивая воздух, мужчина конвульсивно как эпилептик замахал руками и ногами. Сеть стягивала его конечности, впивалась в плоть, где-то рвалась. Мужчина смотрел на Жуя распахнутыми глазищами и уже почти беззвучно хлопал губами.

– Бей его! – выкрикнул Эггельс и сунул в руки Жуя откуда-то взятый кирпич. – Бей! Глуши его по башке!

Жуй с трудом удерживал равновесие в лодке, не в силах размахнуться, кирпич оттягивал руки вниз и грозил упасть в воду.

– Да бей же его по башке! – ругался Эггельс, но Андрей только смотрел на выловленного из воды мужчину. Человек был в шерстяном костюме с пиджаком и в туфлях, хотя такой покрой Жуй помнил только по старым фильмам. Он был уже не молод, его лоб был низок и лишен растительности, зато на затылке волосы густо вились светло-рыжими спутанными от воды кудрями. Пышные усы бежевого цвета выделялись на побелевшей коже лица. Глаза круглые, ярко голубые. В глазах читалось обреченность. Мужчина умирал, а Эггельс кричал, что если сейчас не оглушить выловленного, то он окоченеет. А ему нужно мягкое мясо, а не бревно! Подавив спазм страха перед родственником-людоедом, Жуй ударил выловленного по лбу.

– Сильнее! – изо рта Эггельса воняло гнилью. – Мочи по виску!

Жуй ударил жертву и человек в сетях обмяк. Его глаза закатились, по мокрым кудрям над ухом заструилась кровь. Тогда Иосиф Ильич появившимся у него кривым ножом распорол рыболовную сеть и освободил оглушенного мужчину. Он перевернул его на мокром дне лодки на спину, разрезал свитер и разодрал пуговицы на белой рубашке, обнажив грудь и живот выловленной жертвы. Кривой нож оказался в руке у Андрея.

– Режь его вот от сюда, – объяснял Эггельс, указывая костистым пальцем в область подреберья, – до сюда. До паха. Да нажимай, не ссы.

– А если он еще живой? – Андрей первый раз открыл рот и что-то сказал.

– Естественно, что он еще живой! Давай режь и выпотрошим его прямо здесь. Кишки скинем в воду, они нам на хер не нужны. Да нажимай-же сильнее! Потом, пока он будет еще жив, мы шустренько снимем с него кожу, а мясо ополоснем. Кожа пригодиться, но ее надо снимать, пока он будет еще живой, иначе она станет не натуральной… Да что ты копаешься? Ты разрезал?