– Да, во мне нет такой функции. Гувер посчитал ее не необходимой.

– Они очень сладко пахнут, – Джеймс присел рядом. – Даже не знаю, с чем сравнить. Представь себе зеленое бескрайнее поле, скошенную траву и множество насекомых: бабочек, пчел, стрекоз и кузнечиков. Кое-где виднеются редкие ягодки клубники, а рядом трудятся муравьи. Красиво?

– Очень, – девочка мечтательно закрыла глаза.\

– Вот весь этот пейзаж соединен в одном запахе ромашки.

Алёна удивленно посмотрела на Джеймса. Так странно, ему удалось описать запах обычными картинками так, что на секунду почудилось, будто девочка-робот смогла его ощутить.

– Значит, моими любимыми цветами будут ромашки, – девочка осторожно сорвала один из цветков и положила себе в отсек, находившийся в туловище. – На память о сегодняшнем дне.

Время было сильно ограничено, поэтому юные сбежавшие направились дальше. Вблизи дома кампуса выглядели куда больше, нежели из окон центра. Друзья без остановки обсуждали все, что видели – голубое небо, причудливые облака, пролетающих мимо птиц и проходящих людей. Восторг вызывали пушистые шмели, тополиный пух, и даже пыль на зданиях. Вне лаборатории они существовали, как обычные дети, восторгаясь от самых обычных предметов и явлений, а внутри зарождалось тепло, недоступное ранее. Что же это?

За кампусом открылся вид на озеро. В кристальном диске отражалась небесная синева. Теплый ветер создавал мелкие волны, которые друг за другом, колыша водную гладь. На противоположном берегу пророс камыш, а здесь, под ногами, лежал золотистый песок. Джеймс снял ботинки и босиком побежал к воде. Прогретая солнцем вода приятно охлаждала стопы. Алёна осталась на суше и с любопытством наблюдала за происходящим. Никогда она еще не видела друга таким счастливым. Он бегал по мелководью из стороны в сторону, распугивая головастиков.

– Джеймс! – окликнула его девочка.

– Вот оно, счастье! – Джеймс, заливаясь хохотом, плюхнулся в воду, промочив всю одежду. – Иди сюда!

Алёне вода была не страшна (она и в бассейне с кислотой нормально плавала). Несмело она подошла к другу, привыкая к ощущениям.

– Алён, – обратился Джеймс. – давай запомним это день навсегда.

– Да!

Друзья еще долго бесились и плескались в озере, Некоторые прохожие осуждающее смотрели на них, но было все равно. В эти двадцать четыре часа им требовалось уместить столько, сколько некоторые люди не могут познать за несколько лет. В, казалось, бесконечном счастье и беззаботном смехе Джеймс и Алёна потеряли счет времени и опомнились лишь с лучами вечернего заката.

– Джеймс, время!

Они кинулись в сторону центра. У фонтана уже не было детей, бабочки улетели с ромашкового луга. Сквер немного замолк, погрузился в тишину, а алый закат благородно освещал небеса. Вот только для героев это было затишьем перед бурей, окрашенным в кровавый цвет.

Время было около шести, когда Джеймс с Алёной подбежал к воротам. Как и ожидалось, они были давно закрыты. Засев в тех же кустах, что и утром, друзья стали обсуждать дальнейший план действий:

– Джими, что же делать? – испуганно спросила девочка.

Мальчик не отвечал. Он задумчиво осматривал стену в поисках хоть каких-то лазеек. Но защита правительственного центра была абсолютной. Как только Джеймс хотел что-то ответить, как послышался голос:

– Эй, вы! Какого черта вы там делаете? Джеймс?! – с крыши одного из корпусов в рупор кричал Гувер. Ох, что будет…

Ворота открыли, сбежавших под охраной отвели в центральный зал корпуса робототехники. Надо ли говорить, что получит Джеймс сейчас далеко не подарки?

– Джеймс! Потрудись объяснить, что это значит! – Гувер кричал так, что стены содрогались. – Мы обыскали всю территорию, а вас и след простыл! Не догадались, что тут везде камеры висят? Оригинальнее ничего не придумали?!

– Разве мне не даны сутки свободы? – попытался оправдаться Джеймс.

– Свободы? – удивился Гувер. – Тебе дано освобождение от экспериментов, но пропуска за пределы научного центра тебе никто не выписывал, юноша! Ты, в первую очередь, ребенок, секретный объект правительственного проекта! Столько сил было вложено, чтобы повысить твою мозговую активность, и, похоже, все впустую!

Джеймс стоял неподвижно, опустив голову, не в силах выдавить и слова. Внезапно он почувствовал, как его за руку взяла Алёна. Все верно – для центра он всего лишь экспериментальный объект. Но для единственного друга…

– Вы сделали все, чтобы я повзрослел раньше времени, – твердо произнес мальчик. – Вы не можете держать меня взаперти, просто потому что вам так хочется!

– А вот тут не прав, – к спору подключился Элим. – Как раз таки мы можем держать тебя здесь.

– Заставьте.

– Джими, остановись, – Алёна судорожно хватала друга за рукав.

– Не в этот раз, уже не сейчас.

– Раз ты не ребенок, значит, самое время избавится от игрушек, Джеймс.

Гувер размеренным быстрым шагом подошел к друзьям и одним движением схватил девочку-робота. Она пыталась вырваться, но программой хороших физических данных она не обладала. К тому же, ее собрал Гувер, а значит, прекрасно знал ее слабые места.

– Отпустите ее, сейчас же! – срывая голос, кричал Джеймс. – Она не игрушка, она мой друг!

– Ах, вот как. Ты снова ошибаешься, юноша. Давно было пора так сделать.

– Джими!

Гувер замахнулся и со всей силы швырнул робота об угол стола. Экран ее лица разлетелся на несколько крупных и десятки мелких осколков. Следующим рывком ученый ударил металлическим корпусом о стену. Части, что служили руками и ногами отлетали одна за другой, а на туловище оставались царапины и вмятины. После очередного удара из почти развалившегося корпуса выпала ромашка. Та, что так понравилась Алёне. Она хотела сохранить этот маленький цветок в память о сегодняшней прогулке. Но, увы…

На глазах Джеймса выступили слезы. Он упал на колени и закрыл лицо руками, оставаясь не в силах на это смотреть. Скрежет металла отдавал жгучей болью в висках. Последний удар был о пол. Груда железа, отдаленно напоминавшая подругу, врезалась в память Джеймса навечно.

– Раз ты не ребенок, значит тебе не нужны игрушки, – повторил Гувер, отряхивая руки.

– Она не была игрушкой, – Джеймса душила истерика, – она была другом!

Джеймс поднял глаза на старика Элима и Жасмин. Почему, почему никто из них не остановил это? Как они могли так спокойно за этим наблюдать?

Собравшись с силами, мальчик поднялся с колен. Медленно он подошел к одному из столов, где стояли приготовленные подарки. Он открыл одну из коробок, не глядя вытряхнул содержимое и подошел к разбитому роботу. Один за другим, бережно и неспеша он стал собирать осколки лица Алёны, стараясь не пропустить ни одного.

– Что ты делаешь? – спросила Жасмин.

– Я восстановлю ее, – почти шепотом ответил Джеймс, – я верну ее.

– Джеймс, не глупи, она всего лишь робот! – Жасмин хотела становить мальчика, но ее остановил Элим.

– Не стоит, – он отрицательно помотал головой.

Все молча наблюдали за тем, как Джеймс собирал девичьи осколки. На руках оставались мелкие порезы, но они были ничем, по сравнению с ранами, оставшимися на сердце. Лицо горело, губы дрожали, однако слез больше не было. Отчаяние встало комом в горле, душа эмоции и заглушая крик. В голове мелькали эпизоды сегодняшней прогулки. Прозрачная озерная вода, свежая зелень, запах ромашек – все это слилось в человеческие эмоции на лице робота.

«Прости, я не смог защитить тебя» – эта мысль не покидала голову Джеймса ни на секунду. Он винил себя в бездействии. Но Джеймс ли виноват? Собрав последние осколки, мальчик приподнялся.

– Как ты собираешься ее восстанавливать? – спросил старик.

– Уверен, я найду способ, – грозно ответил Джеймс.

– Если попытаешься, то это станет самым сложным паззлом в твоей жизни.

– Не сложнее, чем было наблюдать за этим.

В разговоре Джеймс отвлекся от происходящего вокруг, что его подвело. Тонкая игла резво вошла в шею.