– А в детприёмник наркош не берут, – уточнил кто-то.

Егорка молча взирал на происходящее. Эти мальчишки очень отличались от всех, кого он встречал раньше. И не только внешним видом. Они вели себя как-то совсем по-особенному.

«Маме бы они не понравились», – подумал малыш.

– Грамотные все стали! – тоном повидавшей жизнь старушки проворчала девочка. – Я вот хавчика принесла, – Тоня выложила на высокий фанерный ящик, стоящий посередине помещения и, скорее всего, играющий роль стола, пакеты с лапшой, хлеб, какие-то свёртки.

– Тонька, что ты, как зэчка, болтаешь! Говори по-людски! Не хавчика, а еды! – одёрнула подругу Нелька.

– Ну, еды, – согласилась Тоня.

– Мы тоже принесли, возьми. – И девочка передала подруге ещё один пакет.

В этом сообществе каждый из беспризорников днём был занят своей «работой», а вечером все собирались за общей трапезой, независимо от того, кто сколько смог принести.

К импровизированному столу подошли две собаки: одна небольшая, белая и пушистая, а вторая – чёрная, на длинных ногах, похожая на овчарку, которая гуляла иногда с хозяйкой в Егоркином дворе. Только эта была тощая и, как показалось малышу, грустная.

– Нравятся? – спросила Тоня, видя, как малыш разглядывает псин.

– Ага, – ответил он.

– Это Белка и Тарзан, – сказала девочка. – Их можно погладить, они не кусаются.

Егорка подошёл к четвероногим поближе. Белка, виляя хвостом, обнюхала мальчика, потом облизала его ладошки и попыталась дотянуться до щёчки, но он увернулся.

– Не бойся, это она ластится, – успокоил Федька. – Без собак у нас нельзя! Они крыс гоняют, – деловито пояснил он. – И их с собой на точку можно брать: больше подают…

Егорка ничего из услышанного не понял.

Тарзан внимательно следил за тем, что происходило на «столе», и не обращал внимания на малыша.

Не успели девочки выложить еду, как появился высокий паренёк с пышной огненно-рыжей шевелюрой. Он казался совсем взрослым, старше всех в этой компании. Куртка его была небрежно расстёгнута и открывала полосатую тельняшку, шею обвивал красный шарф. Рука парня сжимала гриф гитары. За ним, как хвостик, зашла миловидная аккуратненькая девочка, с виду чуть взрослее Тони. Мальчишки спешно попрятали вонючие пакеты.

– Здорово, экипаж! – пробасил паренёк. – Что тут у вас? – спросил он хозяйским тоном, аккуратно положив инструмент на стопку картонных коробок. – Опять клей нюхали, зверские канальи? – у Сеньки недавно начал ломаться и грубеть голос, и звучал он не всегда одинаково, но уже совсем не так, как в детстве…

– Не-е, Сень, мы так… Баловались, – стал оправдываться кто-то.

– «Баловались» они! Наркоши, блин… Чтобы не видел больше! А то никакого моря вам не будет! Один уеду!

Ещё в те далёкие времена, когда Сенька, как и все дети из благополучных семей, ходил в школу, и были живы его родители, за парнишкой закрепилось прозвище Моряк. Его так называли и во дворе, и в классе. Даже учителя говорили о нём: «Сенька Моряк из четвёртого "б"». Потом стали говорить: «…из пятого "б"», «…из шестого»… Сенькины сверстники видели себя в будущей жизни кто программистом, кто банкиром… А некоторые, насмотревшись «крутых» боевиков, мечтали стать криминальными авторитетами и даже не скрывали этого. Сенька же, в отличие от большинства мальчишек своего времени, читал книжки о путешественниках и грезил о дальних плаваниях, о морских походах и новых открытиях. Вместо рубашки под форменным школьным пиджачком он всегда носил тельняшку, и никто ничего не мог с этим поделать.

Как истинный сын милиционера, паренёк открыто презирал тех, кто симпатизировал криминальным авторитетам, блатной романтике с её жалостливым тюремным фольклором, грабежами, погонями и кровавыми разборками. От отца он краем уха слышал кое-что о тыльной стороне такой «романтики».

Учительница географии не могла нахвалиться: «Он о морских путешественниках и об их открытиях лучше меня рассказать может! Просто энциклопедические знания у мальчишки!» И, конечно, она активно привлекала Сеньку Моряка для выступлений с докладами и рефератами, для участия в олимпиадах и других мероприятиях, связанных с морской тематикой…

– Вот! – Тоня подвела Егорку к Сеньке. – Новенького привела.

– Ну и зачем он нам? – спросил, в свою очередь, взрослый парень.

– А что, у нас ещё таких маленьких не было, – заметила аккуратненькая девочка. – Пусть будет…

– Райка, с ним же нянчиться надо! У них же… в этом возрасте это… режим и всё такое, – заметил Сенька как будто растерянно.

– Сень, ну посмотри, какой он хороший! – просящим тоном заговорила Тоня. – На воробышка похож…

– А может, его молдаванке отдать? Той, что у Киевского вокзала сидит? – предложил низкорослый мальчишка лет десяти, пряча в карман прозрачный пакет с клеем.

– Одурел, что ли? – взревел вожак. – Не знаешь разве, что у этой тётки дети постоянно меняются? – напомнил он. – Куда они, по-вашему, деваются?..

– Куда?

– «Куда…» На тот свет! – отрезал Сенька. – Они же у неё наркотой обколотые… чтобы не орали. Спят всё время… Мне Женёк с Киевского про неё такое рассказывал!.. Мы не живодёры, чтобы пацанёнка этой гадине отдавать!.. Да и большой он для молдаванки. Она в основном с грудничками работает. Вы и сами от неё подальше держитесь! Её непростые люди крышуют. Мутные какие-то.

– И чего тогда с ним делать? – поинтересовался Федька.

– Ну, Сень, гляди, какой он милашка, – принялась канючить Тоня, заметив, как потеплел взгляд старшего при виде малыша.

– Надо бы его куда-то пристроить по-хорошему. Совсем кроха, – с сомнением ответил вожак. – Как он тут с нами будет?

– Ну, Се-ень! – плачущим голосом протянула девочка. – Я за ним присмотрю! Нелька вон с Райкой помогут…

– Лады, Тонька! Пускай остаётся, – сдался парень. – Только ты за него отвечаешь!

– Спасибо, Сенечка! Я буду за ним ухаживать! – радостно согласилась девочка. – С собой его буду брать.

Егорка всё это время молча слушал разговор старших ребят. И вот этот большой рыжий Сенька подошёл к нему совсем близко, протянул руку.

– Семён, – представился вожак и широко улыбнулся. – А тебя как дразнить?

Егорка растерялся. Слёзы подступили к горлу от волнения. Этот Сенька вызывал в нём трепет – совсем как строгая воспитательница в садике, Алина Петровна. Малыш уже догадался, что этот парень главный в компании.

– Игорёшка, ты что молчишь? – подскочила к подопечному Тоня. – Скажи! Как зовут-то тебя?

– Иголька, – промолвил малыш дрогнувшим голосом и протянул свою пухленькую ладошку Сеньке. Тот осторожно пожал маленькую ручку.

– О, да ты ещё разговариваешь плохо… Ничего, брателло, научишься! Ладно, живи! – милостиво разрешил вожак, ласково потрепав его по волосам. – Летай, Воробышек! Добро пожаловать в экипаж!

– Игорёшка он! – уточнила Тоня.

– Игаёшка, – повторил мальчик, не понимая, почему девочка произносит его имя иначе, чем он привык, но решил, что в новых обстоятельствах оно должно звучать именно так.

– Давайте ужинать. Всё готово. Идите сюда, – позвала Нелька, и ребята дружно ринулись к «столу».

– Э, братва, а руки? – напомнил Сенька. – Чистота – залог здоровья! В море нерях не берут!

Тоня набрала в пластиковое ведёрко парящей воды из толстой трубы и вылила в умывальник, у которого тотчас же выстроилась очередь. Сенька строго следил за тем, чтобы все его подопечные соблюдали правила гигиены. Хотя бы те, которые были возможны в данных обстоятельствах

– Мы люди, а не зверьё какое-нибудь и должны быть культурными, – назидательным тоном любил говорить он. – Да и в юнги грязнуль не возьмут…

Рассевшись вокруг импровизированного стола на ящики, беспризорники приступили к трапезе. Баночки из-под сметаны, квадратные пластиковые коробки и широкие отрезанные днища бутылок из-под газировки служили тарелками. В них высыпали лапшу быстрого приготовления – всем поровну, а потом залили кипятком из той же толстой трубы. В бутылках, составленных рядком у стенки, хранилась вода для питья.