Литмир - Электронная Библиотека

– На поляне? У дуба? Ну и выбрала местечко! Там ведь совершенно негде спрятаться!

– А я и не хочу прятаться. У меня ведь нет врагов.

– Нет, так будут! Жить в лесу и не прятаться! Да ты еще глупей, чем я думала! Но учти – на этой поляночке ничего хорошего тебя не ждет! Там с утра до вечера такое творится! А иногда и по ночам… Вот уж где хватает всяких врагов! Вот уж ни за что не поселилась бы в столь беспокойном и опасном месте! Впрочем, мой совет – твое решение. – И, несколько обиженная, Сорока, подхватив Зюку, полетела к старому дубу.

Сорока очень торопилась поспеть домой до заката солнца. Но все-таки, когда она опустилась на толстую дубовую ветку, ни одного светлого лучика не бродило среди молодых листьев. Сорока посадила Зюку в развилку ветвей и сказала: «Готово, приехали! Ну, снимай платье!».

Зюка посмотрела вниз. Из-за деревьев на поляну быстро выползали серые сумерки. Вечерняя сырость шла следом за ними. Ветка качалась от свежего ветра. Девочка поежилась. А Сорока поторапливала:

– Скорей снимай! Мне еще до темноты надо к себе в гнездо попасть!

– А нельзя ли мне сегодня переночевать у вас? – попросила Зюка.

– Ишь чего придумала! Чтоб кто-нибудь, кроме меня самой, знал, где мое гнездо? Этого еще не хватало!

– Тогда не могли бы вы прилететь за моим платьем завтра? Здесь, наверху, такой сквозняк…

– Оставить платье? Чтоб тебя утречком кто-нибудь вместе с ним спокойно унес? Чтоб я еще и тебя зря тащила из самого города? Нет уж, хватит с меня одного игрушечного мотоциклиста!

– Как же мне быть? – совсем тихо спросила Зюка.

– Это уж твое дело! Сама захотела в лес. А лес тебе – не цветы на подоконнике… Нет, вы посмотрите на нее! Просит-умоляет, ей одолжение делают, а она? Не может ночку голая посидеть! Неженка несчастная! – раскричалась Сорока.

– Возьмите платье! – заторопилась Зюка. – Возьмите, только не сердитесь!

Стоило Сороке получить блестящее платье, как она сразу успокоилась. И ей стало даже немножко жаль Зюку.

– Ишь как дрожит! Так немудрено и с ветки свалиться! – пробормотала она. Потом подумала и решила: – Вот что! Тот нахал, которого я имела глупость приволочь в лес на той неделе, по-моему, прекрасно устроился в заброшенном муравейнике. Спущу-ка я и тебя вниз – там не так дует. Спрячешься в корнях дуба. А захочешь – так и прилечь можно на мху. Чем тебе не постель! Желуди в такой целую зиму спят…

И Сорока опустила Зюку на землю, подхватила серебристое платье и с чистой совестью полетела к своему гнезду. А Зюка осталась в лесу совсем одна. Так, по крайней мере, ей показалось сначала.

Желудевая девочка сидела на земле, среди высоких травинок, кусочков коры, веточек и прочего лесного сора, и голова у нее слегка кружилась. Она вдруг почувствовала, что очень устала за день. Но тут ей на макушку упала холодная капля. Это травинки напоминали, что уже выпала роса и совсем скоро на землю придет темнота. Нужно было позаботиться о ночлеге.

Про Зюку и Казюку - i_003.jpg

По сорочьему совету Зюка устроила себе постель в корнях дуба. Только она успела набрать прошлогодних листьев (а это было не так просто, как может показаться, ведь сквозь них уже проросла молодая трава, и приходилось осторожно снимать каждый листок, чтобы не поломать тонкие стебельки)… Только она успела набрать листьев и выбрать изо мха колючки, как стало совсем темно.

Глава третья. Ночь в лесу

Постель получилась мягкая, сухие листья еще сохранили солнечное тепло, а толстые корни дуба хорошо заслоняли от ветра. И усталая Зюка, конечно, заснула бы очень быстро, если бы вдруг не послышались какие-то шорохи и шлепки. Потом совсем рядом кто-то заговорил, видимо, сам с собой.

– Здесь или не здесь? И чего стоило хорошенько запомнить место! Тогда уж наверняка была бы с добычей!

– Ой, – со страхом подумала Зюка, – уж не я ли эта добыча? – И она вспомнила предупреждение Сороки о том, что ничего хорошего ее под дубом не ждет и что место это – опасное.

Между тем шлепанье и шорохи прекратились, а чей-то голос продолжал:

– Что-то не видно. Придется посидеть. Уж при луне-то я всякого разгляжу – пошевелись только!

– Ой, это меня, меня ищут! Неужели в лесу и вправду нельзя не прятаться? – совсем испугалась Зюка и замерла, боясь зашуршать листьями. Долго она лежала тихо-тихо, у нее даже спина устала. Неизвестного охотника тоже не было слышно.

Но вот над поляной взошла луна. Она светила так сильно, что стало видно, как пляшут в воздухе тоненькие комарики.

Опять послышались тяжелые шлепки, какая-то возня…

– Ну, теперь пропала, – подумала Зюка и зажмурила глаза от страха. Однако шлепки становились все реже, их сменяли тяжелые вздохи. Потом все тот же голос, но уже не страшный, а просто усталый, сказал:

– Разве это комары? Так, дохлятина какая-то. Нет, не то место, не то. Там их видимо-невидимо было, и самых жирных. С этими детками все перезабудешь! Опять охоту упустила, пока спать укладывала!

Тут Зюка набралась смелости и выглянула из-под листка. В белом лунном свете мимо нее прошлепала по сырой траве большая глазастая жаба.

– Ну и трусишка же я! – засмеялась Зюка. – Она тут комаров стерегла, она желудей не ест. Можно спать совершенно спокойно!

Но спокойно спать опять не пришлось. Чьи-то частые шажки приближались к дубу с дальнего конца поляны. К то-то, тяжело ступая, сердито фыркал и ворчал:

– Безответственность и беспечность! Выбрать местечко на самом виду! И спит себе, будто ей совсем ничего не угрожает…

«Неужели это я так плохо устроилась? – подумала Зюка и на всякий случай с головой залезла под листья. – И что же это мне угрожает?».

А ворчанье между тем продолжалось:

– Нет, подумайте, родиться белкой и даже в дуплах ничего не понимать! Так низко-низко-низко… Раз-два и Гадюка залезет! А Чуфырка – стереги… А Чуфырка бегай всю ночь, ног не жалей. Мало мне жабьих детей и глухого дятла в придачу…

«Я, кажется, совсем не белка. Это не про меня, – успокоилась Зюка и выглянула из-за дубового корня. Но увидела только, как шевелятся в лунном свете папоротники. – Чуфырка! Вот так имечко! Еще смешнее моего. И чем его рассердили жабьи дети?» – раздумывала Зюка, лежа с открытыми глазами. Наконец она решила: «Кто бы ни был этот Чуфырка, – он не вредный, раз всех стережет».

Тут опять послышалось знакомое топанье, и Зюка заранее уселась так, чтобы видеть всю залитую луной поляну. Листья папоротника зашуршали, часто-часто закланялись, потом на низкую травку легла большущая косматая тень, а потом… Потом Зюка увидела ежика. Коротких ног ежика не было видно и, если бы не топот, пыхтенье и ворчанье, можно было бы подумать, что он катится по земле, как заводной. Так быстро он бежал.

– Так вот кто такой Чуфырка! – обрадовалась девочка. Маленький, а молодец какой! Но чем его все-таки рассердили жабьи дети? И почему к ним в придачу глухой дятел? Наверно… Что «наверно», Зюка не придумала, – потому что уснула.

Глава четвертая. Домик-лукошко

Но долго проспать ей не удалось. Ведь в лесу просыпаются очень рано. И вот на самой утренней заре желудевую девочку разбудил – нет, вовсе не теплый солнечный лучик и не птичье пение. Она проснулась от громкого крика. Зюка села на своей постели и огляделась. Совсем невысоко над землей, на ветке большой ели сидела хорошенькая белочка. Белочка сердито размахивала хвостом, сердито цокала языком и сердито ругалась:

– Ни стыда ни совести! Опять этот нахал рвет шишки с моей ели!

С дуба, под которым сидела Зюка, кто-то совсем спокойно отвечал:

– Я уже много раз объяснял вам, барышня: в лесу все общее, в лесу нет «твоего» и «моего»!

– Твоего, может, и нет, а уж мое-то есть! – завизжала белка. – Я нашла эту ель, я нашла это дупло, я тут, на этой поляне, живу! – От злости она прижала уши и сморщила нос так, что стало видно зубы. Зюка решила, что белке это очень не идет.

2
{"b":"752506","o":1}