– Я не понял, это ты сейчас про свиней говоришь? – силился понять отца Юрка.

– Дать бы тебе ремня как следует, – беззлобно укорял его в ответ Дмитрий Александрович, в очередной раз наполняя рюмки. – Что ж ты односельчан моих свиньями кличешь? Нормальные мужики, когда трезвые. По пьяни, конечно, да. – Он опрокидывал в рот рюмку и на мгновение застывал неподвижно, зажмурившись; должно быть, перед глазами его проносились образы деревенских собутыльников. – Ну так по пьяни и ваши городские, поди, не лучше будут. Только я думаю, ежели их рядом поставить и наливать равномерно…

– Кому? – вновь перебил отца Юрка.

– Вашим, городским. И нашим, поселковым. Так вот, я тебе скажу, наши-то ваших покрепче будут. – Отец энергично заработал вилкой, отправляя в рот одну за другой порции квашеной капусты, которую он тоже всегда привозил с собой в трехлитровой стеклянной банке. – Просто, знаешь, иногда хочется посидеть культурно, вдохнуть в себя городской жизни.

Подойдя к окну, Дмитрий Александрович распахнул форточку и с наслаждением на лице сделал несколько глубоких вдохов.

– Хорошо! Бензином пахнет. Машины вон мчатся. У нас, конечно, на мехдворе тоже соляркой прет, особливо когда уборочная или посевная. Но только трактор, он ведь так не прошмыгнет. Я пробовал. Скорости у него не хватает.

– То есть, если бы мимо тебя по полю трактора мчались вперемешку с комбайнами, ты бы не приезжал, там пил, – догадался Юрка.

– А что, красиво было бы. – Отец еще раз набрал полные легкие пахнущего выхлопными газами воздуха и захлопнул форточку.

На этом Юркины попытки понять смысл отцовских визитов, как правило, заканчивались. Он молча придвигал свою рюмку, опустошал ее и придвигал снова. В конце концов, если уж надо напиться, то почему бы не сделать этого с родным отцом, который, надо заметить, не пытается учить его жизни и не задает глупых вопросов, наподобие «А когда же наконец ты меня порадуешь внучатами?».

Однако сегодня Юрке, еще не успевшему в полной мере избавиться от последствий вчерашнего чрезмерного употребления алкоголя, пить с отцом совсем не хотелось. К тому же отец обычно приезжал во второй половине дня, а здесь вдруг притащился до полудня и явно был готов незамедлительно приступить к застолью. Единственно, что можно было бы себе позволить, так это бутылочку пива. Может, две. Да, две будет в самый раз, но не больше.

– Хорошо. – К Юркиному удивлению, отец спорить не стал. – Начни с пива.

Умывшись, приведя себя в относительный порядок и спустив, наконец, воду в унитазе, Юрка сходил в магазин, а вернувшись, обнаружил, что отец уже успел начистить картошки и теперь хлопочет возле шкворчащей сковородки.

– Быстро ты управился, – не смог удержаться от похвалы Юрка.

– Это ты ноги медленно переставляешь, – усмехнулся в ответ Дмитрий Александрович. – Давай сюда пиво, я тебе по-культурному, в стакан налью.

Должно быть, как уже позже догадался Юрка, отец налил ему в стакан не только пиво. Измученный похмельем организм почти не различал вкусы, а посему Юрка сперва не заметил никакого подвоха и, лишь допивая вторую бутылку пива, констатировал очевидное:

– Что-то развезло меня, с пива-то.

– А ты не пей! – Отец решительно отобрал у него стакан. – Не пей больше эту гадость. С нее потом только брюхо бурлит да пучится. На вот тебе лучше рюмочку. Сейчас опрокинешь, оно сразу и полегчает.

Юрке показалось, что в словах отца нет логики, но и сил спорить у него тоже не оставалось. Опрокинув в рот самогон и ощутив прокатившееся по телу тепло, он удивленно кивнул:

– Надо же, и вправду лучше стало.

– Скажи-ка мне, сынок, пока тебе совсем не похорошело, – отец вновь протянул руку к бутыли, – что за диво дивное у тебя в спальне висит? Уж больно на автомат похоже. Неужто настоящий?

– Да какой-то там, – Юрка увидел, что отец вновь налил ему самогона, но всякое желание возражать отчего-то пропало, – имитация. Я с ним на страйкбол иногда езжу.

– Страйкбол, – Дмитрий Александрович озадаченно почесал за левым ухом, – это когда народ собирается и в друг дружку резиновыми пульками шмаляет?

– Пластиковыми, – уточнил Юрка. – Между прочим, психологи очень рекомендуют для снятия стресса. Все негативные эмоции выплеснуть можно.

– Я обычно в сортире выплескиваю, – отец снисходительно улыбнулся, – но ты, если хочешь, приезжай к нам на ферму. Я тебе свинью дам зарезать. Пока управишься, точно весь негатив выплеснешь, заодно узнаешь, откуда сало берется. Поедешь?

– На этой неделе точно не получится, – торопливо отозвался Юрка, представив себя стоящим посреди огромного пустого свинарника с окровавленным кухонным ножом в руках и отчего-то голым, – дел у меня сейчас много.

– Значит, всю правду, – повторил Сергиевич, – и обо мне.

– Именно, – подтвердил Хованский.

– Интересно знать, кто все это придумал, – вздохнул Иван Юрьевич. – Представляешь, я ведь сам с ними лететь собирался, да в последний момент ухитрился спину потянуть. Вот дома и остался. А то ведь мог бы сидеть сейчас вместо Зарецкого да рубить правду-матку.

– Так что, я высылаю группу захвата? – прервал рассуждения губернатора Хованский. – Им полчаса на сборы, час лету, через полтора часа уже высадятся на месте. У них еще запас времени приличный будет.

– Не торопись, – задумчиво отозвался Сергиевич. – Ты вообще уверен, что это все не розыгрыш? Они ведь там уже четвертый день. С пьяных глаз еще не то сочинить можно. Глядишь, проспятся, выяснится, что ничего и не было. Эта девица, она с чего вдруг именно тебе решила звонить? Ты ее хорошо знаешь?

– В некотором роде, – хмыкнул Дмитрий Романович, вновь воровато оглядываясь в сторону лестницы. – Проверенный человек.

Посвящать Сергиевича в подробности своих довольно длительных отношений с Аллой генерал счел излишним. Не стал он рассказывать и о том, что отношения эти сошли на нет после перенесенного два года назад инфаркта, когда спасший Хованского врач настоятельно не рекомендовал ему впредь мешать валидол с виагрой, а тем более запивать таблетки шампанским. Умолчал Дмитрий Романович и о том факте, что именно благодаря его протекции Алла получила достаточно необременительную и неплохо оплачиваемую должность личного секретаря у Зарецкого.

– Мне вот только интересно, – проявил необыкновенную проницательность Сергиевич, – как это проверенный тобою человек под боком у Зарецкого оказался? Ты что же, к Олежке лазутчиков засылаешь? Или вы с ним ближе знакомы, чем я до сих пор думал?

– Так ведь не Москва, город маленький, все друг друга знают, – уклонился от прямого ответа Хованский, предпочитавший на людях изображать пренебрежительное и даже агрессивное отношение к адвокату, чьими консультациями по некоторым щепетильным вопросам он на самом деле пользовался уже давно.

– Ну да, ну да…

Губернатор не стал настаивать на более подробном ответе. Помолчав несколько секунд, он вдруг задал вопрос, кардинально переменивший направление разговора:

– А что, может так получиться, что твоя эта группа захвата прилетит, но Зарецкого спасти не успеет?

«Это с чего вдруг?» – уже почти было сорвалось с языка Дмитрия Романовича, как вдруг уже раскрывшиеся его губы замерли, словно в одно мгновение охваченные параличом.

– Захват – дело такое. Непредсказуемое, – наконец подобрал обтекаемую форму ответа Хованский. – Но ведь какие будут последствия? Вы себе представляете?

– Я себе представляю, что Зарецкий может наговорить, – холодно отозвался Сергиевич. – Он обладает некоторой информацией, которая ни в коем случае не может быть озвучена публично. А, как я понимаю, именно это сейчас и происходит.

– Да, но от того, что группа захвата не справится с заданием, ничего не изменится. Информация будет уже озвучена. А слушателей там человек десять, если не больше. Мы же не сможем по возвращении засадить их всех в клетку, а рты заклеить.