Что? – повторил вопрос император, замолчавшему безопаснику. – Неужели, у них получилось что‑то годное. Не верится даже. Агенту точно ничего не привиделось? Твои аналитики же утверждали, что из этой затеи ничего толкового не выйдет. Что могло измениться?

– Полной картины пока нет. Агенту не удалось переслать весь файл, – замялся Ламберт. – Только ясно уже то, что у них есть рабочая модель, – император удивлено вскинул голову. – Полностью готовая к использованию, Ваше Величество. Получается, им удалось решить главную проблему – гармонизацию одновременной работы всех амулетов. Силовой доспех способен и двигаться, и генерировать защитное поле, и питать стрелково‑пушечное вооружение. Словом, у нас проблема, мой император…

Глава имперской службы безопасности совсем не преувеличивал. До настоящего времени равновесие в государстве поддерживалось за счет целой системы гласных и негласных договоренностей сильнейших дворянских и боярских родов империи. Существующее положение всем или большей части элиты было выгодно. Частью всего этого было примерно равное соотношение сил между родами, концентрировавших в своих рядах строго определенное число магов. Ни одна из боярских или дворянских дружин родов, входивших в Золотую сотню империи, не могла в одиночку бороться с остальными. Это и было залогом равновесия. Теперь же все это могло пойти прахом. Вяземский, экипировав немагов в силовой доспех, мог усилиться настолько, что стал бы серьезной проблемой для него, для всех.

– Вот, значит, как…, ‑ пробормотал император, для которого многое из происходящего открывалось теперь в совершенно ином свете. – Думаю, твоих аналитиков уже можно гнать с работы. Все их отчеты не более чем «филькина грамота», – печально ухмыльнулся он, махая рукой в сторону развернутого оперативного центра. – Понятно, кто стоит за этой атакой. Вяземский. Это его рук дело… Грамотно придумано. На нас идет атака по всем фронтам. Сначала он ударил по мне. Потом решил поставить под сомнение мое право на трон. Теперь еще это известие о силовом доспехе… Получается, боярин решился бросить мне вызов.

Он замолчал, задумчиво рассматривая поверхность стола. Молчал и безопасник. Добавить к сказанному было нечего. Совершенно очевидно, что дело шло полным ходом к полномасштабному внутреннему конфликту. К сожалению, последнее уже было не предотвратить. Даже физическая ликвидация самого боярина Вяземского ничего бы уже не решила. Боярин был не причиной назревавшего конфликта, а ее симптомом. Во главе заговора или переворота мог стать любой другой человек. Ничего бы не изменилось, так как назрели такие условия. С этим было не поспорить…

Что теперь было делать? Он мог реагировать на события или, как император, или как глава одного из боярских родов. В обоих случаях открывались разные варианты. В статусе боярина можно было объявить Вяземскому банальную вендетту и вырезать весь род, пока не стало поздно, и вражеский род не вырос в жизненную угрозу. Императором решить вопрос можно было иначе, используя совершенно иные инструменты. Например, предать огласке факт создания нового оружия и обвинить Вяземского на Имперском собрании в подготовке войны. Здесь уже могло запахнуть уголовной статьей и лишением боярского статуса.

– Хорошо… Все материалы немедленно мне на стол. Через час подготовь брифинг со средствами массовой информации, – император поднялся и начал мерить кабинет шагами. – Для начала разъясним вопрос с Бельским. Люди должны понимать, что это совершеннейшая белиберда и не имеет ничего общего с истиной.

Ламберт сделал несколько пометок в записной книжке. После поклонился и вышел из кабинета, оставив императора работать над речью.

В принципе, речь начерно уже была сверстана. Сотрудники из имперской канцелярии хорошо поработали, подбирая нужные слова, термины и образы. Нужно было лишь пропустить все это через себя, сделать ее внутренне своей. Только после этого все станет звучать совершенно естественно. Образ отца империи станет более ярким и выпуклым.

Император, удовлетворенно хмыкая, читал подготовленные материалы. В нужных местах расставлял акценты, что‑то подчеркивал остро заточенным карандашом. Здесь ему нужно будет сделать небольшую паузу и внушительно посмотреть в камеру своим фирменным тяжелым взглядом. Тут желательно сделать взгляд добрее, отеческим что ли.

Наконец, получившееся его удовлетворило. Речь вышла емкой, проникновенной и, главное, доступной. Получался разговор отца со своей семьей, члены которой были разного возраста, характера и желаний.

– Добро, – подвел черту император и встал из‑за стола.

До брифинга оставалось всего ничего. Только попасть к представителям СМИ ему удалось не сразу. Почти перед малым конференц‑залом его перехватили, и произошло это следующим образом.

Император уже подходил к высоким двухстворчатым дверям, отделявшим малый конференц‑зал от одной из гостиных комнат резиденции, как позади него послышались шаркающие шаги и тяжелое свистящее дыхание. Кто‑то явно пытался его догнать.

– Ваше…Вели… Кхе‑кхе‑кхе… Чество… Кхе‑кхе‑кхе… Постойте, – заикаясь, то и дело прерываясь на скрипучий кашель, звал его чей‑то знакомый голос. – Ваше Величество! Подождите! Ваше Величество!

Невольно задерживая шаг, император обернулся. Оказалось, за ним пытался бежать Отто Карлович Лернер, его личный артефакторщик. Старик изрядно запыхался. Лицо было красное, дыхание тяжелое. Он махал рукой, пытался что‑то сказать, но отдышка не давала это сделать.

– Отто Карлович, милейший, что же вы так себя мучаете? – император резко остановился. – Куда вам так бегать? Вы поговорить хотели? – тот отчаянно закивал, все еще не в силах вымолвить не слова. – Хорошо, хорошо. Отдышитесь сначала. Вы сейчас пройдите в комнату отдыха и немного там посидите. У меня через шесть минут брифинг с журналистами. Он закончится, я сразу же приду к вам. Давайте, давайте, пройдите.

Тот же явно никуда не хотел уходить. Крепко цеплялся за рукав императорского пиджака.

– Хорошо, Отто Карлович. Пять минут у вас есть. Что вы хотели мне сказать? – наконец, сдался император, отводя старика к окну.

Отдышка уже почти прошла, хотя говорить тому было еще непросто. Видимо, его привело к императору что‑то очень важное, раз он проявлял такое явное нетерпение.

– …Ваше… Величество, вы просто не понимаете… Я ведь не просто так пришел… Понимаете меня, – горячо повторял Лернер одни и те же фразы. – ВЫ разве не знаете, что он уже три занятия у меня пропустил. Три, целых три занятия! Это очень и очень много! Он же феномен! Вы меня понимаете? Настоящий феномен!

Император нетерпеливо поглядывал на дверь конференц‑зала. Ему все еще не было понятно то, что ему хотели сказать. Его голова была забита мыслями о предстоящем брифинге. Старик снова и снова говорил про какой‑то феномен, явно имея в виду человека. То и дело повторял про необыкновенные способности к магии, которые даже сравнить с чем‑то было сложно.

– Его потенциал просто огромен. Это бескрайнее море. Представляете, я даже его границы не смог определить… Снова и снова проводил расчеты на основе анализов его крови. Вы же знаете мою теорию про магов?

С неопределенным кивком, император снова посмотрел на дверь. Время уже истекало. Слушать выкладки старого мага просто не было времени и, если честно, желания. Лернер, насколько помнил император, совершенно не признавал теорию естественного происхождения магии на планете. От ответвления этой теории – божественного участия – старик, вообще, приходил в ярость. Его буквально трясло, когда он слышал про Бога и про избранных людей, что оказались достойны магических способностей. Всякий раз Отто Карлович начинал доказывать, что магия и маги есть результат искусственного вмешательства. Суть последнего, правда, он никогда не раскрывал. Отмечал лишь, что пока мало ясности со всем процессом.

– …Он есть и доказательство! Он альфа и омега! Он не природный маг и никогда не был. Все анализы об этом говорят. Раньше мы могли только догадываться. Сейчас я абсолютно в этом уверен. Его растущие способности возникли на пустом месте неким искусственным способом.