В исследовании под руководством Кэтрин Филипс, профессора бизнес-школы Колумбийского университета, группам испытуемых предложили раскрыть убийство. Их снабдили большим количеством сложных данных: алиби, показания свидетелей, списки подозреваемых и т. п. Половина групп, решавших задачу, состояли из четверых друзей, а другая половина – из троих друзей и «чужака», незнакомого человека из другой социальной среды, с другими взглядами и опытом. С учетом того, что мы уже знаем, результат не должен удивить: группы с «чужаком» оказались успешнее. Намного успешнее. Правильный ответ они дали в 75 % случаев – по сравнению с 54 % для однородных групп и 44 % для тех, кто решал задачу в одиночку.

Но вот что интересно. В этих двух типах групп отличался сам процесс работы. Для групп, отличавшихся разнообразием, необходимым когнитивным элементом была дискуссия. В них все время спорили, в них возникали разногласия, в них высказывались разные точки зрения. Как правило, в таких группах находили правильное решение, но не были абсолютно уверены в нем. Сам факт такого всестороннего и откровенного обсуждения задачи означал, что в группе понимали ее сложность.

А что происходило в однородных группах? В них задачу решали совсем иначе – и процесс проходил гораздо приятнее, поскольку все в основном друг с другом соглашались, зеркально отражая точки зрения. И хотя в таких группах ошибались гораздо чаще, их участники проявляли значительно бо́льшую уверенность в правильности своих решений. Им не бросали вызов в том, что относилось к их «слепым пятнам», так что они даже не догадывались о существовании этих пятен. Никто не показал им иных точек зрения – и поэтому они так уверились в своей правоте. Это указывает на опасность однородных групп: они более склонны вырабатывать суждения, в которых излишняя уверенность сочетается с серьезной ошибкой.

Усама бен Ладен объявил войну Соединенным Штатам из пещеры Тора-Бора в Афганистане 23 августа 1996 г. «О мои братья-мусульмане, живущие во всем мире! – сказал он. – Из земли двух святейших мест и из Палестины ваши братья взывают к вам о помощи и просят вступить в борьбу с врагом, вашим врагом: израильтянами и американцами».

С экрана, прижимая руку к груди, смотрел бородатый мужчина в камуфляжной форме поверх простой одежды. Сегодня, когда мы знаем об ужасе, захлестнувшем мир, мы слышим в этих словах угрозу. Но вот что говорил один из сотрудников главного подразделения американской разведки о том, как воспринимали бен Ладена в ЦРУ: «Они не могли поверить, что этот высокий бородатый саудит, сидящий на корточках у костра, может представлять угрозу для Соединенных Штатов Америки»[26].

Подавляющему большинству аналитиков ЦРУ бен Ладен казался примитивным. Какую опасность он мог представлять для такого технологического гиганта, как США? Ричард Холбрук, один из высших должностных лиц в администрации президента Клинтона, выразил общее мнение, задав риторический вопрос: «Как пещерный человек может превзойти в коммуникации общество, лидирующее в этой сфере?»[27] Другой эксперт, близкий к ЦРУ, отмечал: «Им даже в голову не приходило больше узнать о бен Ладене и “Аль-Каиде”, ведь этот человек жил в пещере. Для них он был воплощением отсталости»[28].

Теперь попробуем понять, как мог воспринять тот же образ человек, знакомый с исламом. Простая одежда бен Ладена объяснялась не его отсталостью в смысле интеллекта или технологии: он просто брал пример с Пророка. Он постился в те дни, когда постился Пророк. Своей позой, своими жестами – «примитивными» в глазах западной аудитории – он повторял ту позу и те жесты, какие исламская традиция приписывает самому святому из пророков. Образ, из-за которого ЦРУ не сочло бен Ладена опасным, усилил его влияние в арабском мире.

Как писал Лоуренс Райт в своей книге «Аль-Каида», посвященной терактам 11 сентября и получившей Пулитцеровскую премию, бен Ладен организовал всю операцию, «воззвав к образам, исполненным глубокого смысла для многих мусульман, но практически невидимым для тех, кому неведома вера». Ему вторил и один сотрудник ЦРУ, заявивший, что агентов «сбил с верного пути потрепанный вид бен Ладена и его сподручных, сидевших в грязи на корточках, в халатах и тюрбанах, с автоматами АК-47, с шутовскими бородами до груди, – и их машинально причислили к отсталой необразованной черни»[29].

А символизм пещеры был еще более глубоким. Почти любому мусульманину известно, что Мухаммед прятался в пещере, сбежав от тех, кто преследовал его в Мекке. Это произошло во время переселения Мухаммеда в Медину, в период хиджры. Пещеру охраняли божественные силы: на горе выросла акация, закрыв ветвями вход, паук сплел над входом паутину, а голуби свили рядом гнездо и отложили яйца, чтобы казалось, что в пещере никого нет. А кроме того, мусульмане знают, что именно в горной пещере Мухаммеда посетили видения, которые затем легли в основу Корана[30].

И потому для мусульманина пещера свята. Ее религиозный смысл очень глубок. Исламское искусство изобилует образами сталактитов. Бен Ладен намеренно представил свое уединение в Тора-Бора как личную хиджру, и пещера стала фоном для пропаганды его идей. Как отметил один исламский ученый и эксперт в области разведки, «бен Ладен не был примитивным дикарем. Он был стратегом. Он знал, как вдохновить образами из Корана тех, кому предстояло стать мучениками в атаках 11 сентября». А вот мнение Райта: «Бен Ладен проявил себя гением пиара, когда решил при помощи пещер Тора-Бора, отведенных под склады оружия, ассоциировать себя с Пророком в умах многих мусульман, страстно желавших очистить исламское общество и вернуть его былое господство».

Таким образом, сила его посланий была очевидной – но лишь для тех, кто смотрел под должным углом. Послания бен Ладена расходились по миру – в Саудовскую Аравию, Египет, Иорданию, Ливан, Оман, Судан и даже в Гамбург, откуда группа беженцев, примкнув к радикальным исламистам, уехала в Афганистан в ноябре 1999 г., как раз в тот момент, когда в умах руководителей «Аль-Каиды» окончательно созрел план нанести удар по Западу при помощи самолетов.

К тому времени группа «отсталой необразованной черни» разрослась до 20 000 человек, которые с 1996 по 2000 г. прошли подготовку в тренировочных лагерях; по большей части это были выпускники колледжей с уклоном в инженерное дело. Многие говорили на пяти или шести языках. Язид Суфаат, который создавал для «Аль-Каиды» биологическое оружие на основе сибирской язвы, окончил Калифорнийский университет в Сакраменто с дипломами по химии и лабораторному делу. Многие были готовы умереть за веру.

Исламский мир предупреждал об опасности, но в ЦРУ не обращали на это внимания. В разведке работали лучшие из лучших. Их нанимали для анализа угроз и расстановки приоритетов. В то время «Аль-Каида» находилась в нижней части списка, и не потому, что специалисты якобы что-то пропускали: они просто не могли сопоставить все, что видели.

«Борода и костер – это свидетельства более общей картины, в которой не исповедующие ислам американцы – даже опытные получатели разведданных – недооценили “Аль-Каиду”, и причины этого лежали в области культуры», – писали Джонс и Зильберцан в книге «Построение Кассандры» (Constructing Cassandra). Исламский ученый и специалист по американской разведке говорил о том же: «ЦРУ не могло различить и осознать опасность. В их воззрениях изначально зияла черная дыра»[31]. Аналитиков ввел в заблуждение и тот факт, что бен Ладен имел склонность формулировать свои послания в стихах, что также отмечают Джонс и Зильберцан. Например, после нападения на американский эсминец «Коул» в 2000 г. он сочинил такие строки: