– …указание руководства областного УВД направить в командировку сроком на сто восемьдесят суток, в составе временного отряда, расположенного на территории Чеченской Республики, сотрудника отдела уголовного розыска, – Кирилл краем уха уловил слова начальника райотдела, зачитывающего телеграмму.
– Андрей Петрович. Подумайте и мне доложите, – обратился он к начальнику отдела уголовного розыска. – Завтра на селекторе мне докладывать решение руководству. Все. По рабочим местам. Вечернее совещание руководителей подразделений и заместителей в девятнадцать часов.
Дальнейшее доскональное промывание мозгов оперо́в уже проходила в кабинете начальника отдела. Узнали более точную обстановку и информацию по происшествиям за истекшие сутки от сотрудников, сменяющихся с дежурства, распределили поручения, выполнение которых не терпят отлагательств, наметили предварительные планы и основные версии по раскрытию преступлений.
Начальник розыска, Головин Андрей Петрович, на минуту замолчал, поглаживая свою лысую голову и, стал бессмысленно листать лежащий на столе перекидной календарь. Просчитав прилежно, сколько дней осталось до очередного отпуска, грустно вздохнул и со скорбным лицом школьника, застигнутого в девичьей раздевалке, взглянул на своих «сыскарей».
– Слышали распоряжение. Давайте решать. Мне эти командировки как серпом по…семейному бюджету. Итак, у нас по штату оперо́в некомплект ебе… огромный. И еще на полгода единицу забирают. Направляли бы своих «областников». Сидят там, осло… тунеядцы. Один хрен ничего не делают, мать вашу, только указания идиотские направляют, да в сводку по раскрытию стараются влезть.
В кабинете опять наступила тишина. Одни смотрели в окно, другие понуро уставились в пол, третьи делали вид, что с интересом изучают портрет президента висевшего над головой начальника розыска.
– У меня там родственников нет…, – начал, было, кто-то, но тут же осекся.
– Может, жребий бросим, – поступило неуверенное предложение.
Старший оперуполномоченный уголовного розыска Кирилл Старков, не поднимая головы, неожиданно для всех произнес:
– Не надо жребий. Я поеду.
Весь личный состав, находившийся в кабинете, ошеломленно уставился на него. Начальник розыска подскочил на стуле и вытаращил глаза.
– Ты что «Старый», мать твою?! Злоупотребил вчера! Иди, похмелись, я отпускаю. Или на подвиги потянуло? Ты ведь о́пер, а не какой-то спецназовец, – опешил Головин. – Кто здесь работать будет? Может тебе в отпуск сходить? На пару недель? – сочувствующим голосом поинтересовался он.
Кирилл пожал плечами и отрицательно покачал головой:
– Петрович. Закрывай вопрос. Этот «сходняк»4 до «талого»5 продолжаться может. Я решил. Если надо, то поеду я, – повторил Старков.
Головин задумался, выдерживая паузу и приняв какое-то решение жестко, сообщил:
– Хорошо. Но я против и согласия своего не дам, о чем доведу до руководства. И ты подумай до вечера. Свободны все.
После оперативки Кирилл вышел на улицу и закурил. К нему подошел его приятель, коллега и «квартирант» по одному кабинету Анатолий Ковалев.
– «Старый», у тебя, что крышу сорвало? Или действительно перепил давеча? Говорил тебе, не бери коньяк «У Верки» в закусочной, он паленный. Меня вечно от него изжога мучает, и голова с утра кирпич напоминает. Может, зайдём в кабинет, я подлечу? – жалостливым голосом спросил Толик.
Он крутился вокруг Кирилла стараясь взглянуть ему в глаза.
– Подойди к Петровичу, скажи, что передумал. Он поймет. Ему лучше кого другого, «из балласта», отправить, чем тебя. Не дури.
– Толян, отвали. Так МНЕ надо, и тебе этого не понять. Может ты сам надумал? Могу уступить.
Кирилл, щелчком отправляя окурок на проезжую часть улицы, и направился в здание райотдела.
– Ты же знаешь у меня двое детей. Мальчик и еще дев… мальчик. Да, два мальчика. Мне ни как нельзя. И тебе не советую, – проворчал Анатолий и направился следом.
В свой тридцать пять лет Кирилл Старков, дослужился до старшего оперуполномоченного уголовного розыска Заводского РОВД, руководителя группы по раскрытию преступлений против личности. Работать Старков умел. Как написано в служебной характеристике «работает усердно, проявляя настойчивость и принципиальность». Руководство райотдела ценило Старкова, несмотря на его постоянные пререкания и как выражался начальник розыска Головин «систематические заскоки». По раскрытию преступлений, на вверенной ему линии, его группа считалась лучшей в области. Опера́ в его родном отделе, куда он пришел служить в двадцать пять лет, что у некоторых считалось довольно поздновато, тоже уважали и ценили, за отсутствие высокомерия, готовности поддержать и помочь в работе и организовать проведение «культурных мероприятиях» личного состава уголовного розыска.
Между тем личная жизнь Кирилла не заладилась. После армии, первое время, работал водителем автобуса, и параллельно учился заочно на юридическом факультете местного университета. Обитал в комнате общежития автопарка. Окончив университет, устроился в милицию, сам напросился в отдел уголовного розыска. Началась суматошная рутина с регулярными выездами на места происшествия, суточными дежурствами в составе «опергруппы», задержания, допросы, ворохом документов, состоящих из планов, отчетов, справок и сообщений. Но это было, по мнению Кирилла, самое лучшее и счастливое время его жизни. До его тридцати лет. Со своей будущей женой, преподавателем истории в средней школе, он познакомился в кафе, где дружным коллективом весело отмечали день уголовного розыска. А она, в своей компании, при полном отсутствии мужской части населения города, за соседним столиком, праздновали день учителя. Уже через три месяца сыграли свадьбу. А еще через полгода семейная идиллия дала первую трещину. Жить пришлось в квартире супруги, в придачу с ее матерью, и с ежедневных подачек «обожаемой» тещи и «любимой» мамочки, все чаще и чаще возникали скандалы и упреки в недостаточности их материального благополучия. Сама молодая жена, оставила преподавательскую карьеру, пояснив, что не в состоянии одновременно работать и налаживать семейный уют. Слава богу, детьми обзавестись они не успели. А еще через пять лет совместной жизни Кирилл молча, собрал вещи и переехал в общежитие, где проживал раньше. У него остались там неплохие связи так, что комнату ему предоставили без лишних вопросов. Благо до райотдела можно добраться за полчаса пешком. В общежитии, как и раньше, проживал различный контингент, случались скандалы и драки. Но когда в общаге появлялся Кирилл, которого многие его знали или успели познакомиться, на этаже моментально устанавливалась более-менее благоприятная атмосфера.
С женой официально разведены они не были, но общаться давно перестали и даже прекратились телефонные звонки, которыми она донимала его первое время. Год назад, на дне рождения своего друга Ковалева Анатолия, Кирилл познакомился с подругой и коллегой его жены, Ниной, которая «по случайному стечению обстоятельств и неожиданному повороту судьбы» оказалась в числе приглашенных на юбилей. Периодически они стали встречаться, а иногда Кирилл оставался ночевать у нее, двухкомнатной малогабаритной «хрущевке» в центре города. Нина воспитывала одна малолетнего ребенка, но ни разу не намекнула и не заводила разговоры о совместной жизни, хотя по ее глазам он понимал, что она стала привыкать к нему. Кирилл незлобно шутил или просто отмалчивался. Еще раз пережить разрыв в созданной семье он не хотел. Может это и подвинуло Кирилла подать рапорт о согласии с предложенной должностью специалиста уголовного розыска в составе временного отряда на территории Чеченской Республики. Отвлечься от повседневной и рутинной работы, которой уделял основное время своей оперско́й жизни? А может разобраться в себе и своих чувствах к уже ставшему близким ему человеку? Кто знает… Неожиданное решение Кирилла никто предугадать и понять не мог. Не могла понять его и Нина. Да и он сам в тот момент пояснить, что толкнуло на этот шаг, толком бы не ответил.
