Первый толчок и их стоны сплетаются воедино, одновременно слетев с губ молодой пары, тонущей в головокружительной неге, окутавшей их ещё на балконе, когда прохлада остужала их тела и пыл. Ещё один, и девушка прижимается сильнее, будто стараясь стать одним целым с возлюбленным. Вздохи и стоны становились громче с каждым неспешным толчком, который погружал их в бесконечное блаженство, что граничит с безумством и возродившейся из пепла любовью. Они и впрямь сгорали дотла, а затем снова возрождались, подобно фениксу, птице, касание к которой может оставить болезненный ожог, но это не есть преградой для того, что сейчас с ними происходит. Совсем.
Движения его бёдер становятся более резкими, они не такие бережные, но всё же неторопливый темп сохраняется, бурлящей лавиной исступления сокрушая всё оставшееся, что стало бы преградой к безусловному упоению. Рваные поцелуи оставляли за собой сперва ласкающее кожу тепло, а затем покалывающий холодок, от которого тело становится всё более уязвимым и жадным к искренним нежным касаниям. Хотелось больше, вновь и вновь, без конца. Хотелось ощущать родное бьющееся рядом сердце, желанное тело и его бархатную кожу, на каждом миллиметре которой хотелось оставить поцелуй с вложенной туда влюблённостью и ласковостью, любимые губы, которые ищут твоё уязвимое и чувствительное место. Всё это было так им дорого, что не хотелось расставаться ни на секунду. Кажется, это осознание развеяло действие спиртного и заставило его пелену расстелиться дорожкой, расступиться перед этой мыслью и дать ей завладеть разумом.
― Мне так тебя не хватало… ― в экстазе молвит Эдриан у самого ушка возлюбленной, что с удовольствием подчинилась его умелым действиям и нахлынувшим эмоциям, попадая под такое насыщенное колоссальное влияние совокупности этих факторов. Густое масло пачкало её бёдра, делая их липкими и оставляя поблёскивающий прозрачный след на мраморной коже. Налипшие на лоб пряди волос раздражали загипнотизированный взор, в то время как скатывающиеся по телам росинки пота щекотали плоть, игриво огибая каждую рельефную мышцу.
Внутри Кэмбпелл всё сгущается, стягивается в один тугой комок и нарастает, собирает все отголоски наслаждения и нотки иных эмоций, накапливаясь и ожидая заветного момента. Разрядка казалась всё более близкой и реальной, хотелось наконец-то упасть в бездну этого райского кайфа, действие которого сравнимо только с наркотическими веществами или алкоголем, благодаря которому Эдриан сейчас и вколачивается в её тело, буквально насаживая на свой член стонущую Андреа. Чертовски приятно. Она чувствует каждую набухшую венку на его возбуждённой плоти, в то время как парень наслаждается рельефными узкими стенками внутри любимой девушки. Ньюман двигается вдоль них так быстро, что оргазм не заставляет себя ждать, и Андреа издаёт последний истошный крик и впивается ноготками в спину парня, оставляя на ней продолжительные следы, на которых виднеются небольшие кровоподтёки.
Протяжный стон парня раздаётся по всей комнате не сразу, лишь спустя пару резких толчков внутри брюнетки, ноги которой стали ватными и подрагивают от любого воздействия на них, а промежность истекает горячими липкими соками, которые попадают также и на мужское тело. Девушка тут же ощущает разливающееся внутри лона тепло, наполняющее до краёв, такое знакомое и имеющее последствие в будущем, если вовремя не обратить на это внимание.
― Знаешь, я скучал. Безумно скучал.
― Я тоже, Эдриан.
