—Доброе утро, вы, видимо, ко мне? — спросил он по-английски, и когда Роберт удивленно поднял брови, добавил. — Я Томас, хозяин апартаментов на шестом этаже. Вы сегодня утром сказали, что приедете в начале девятого, и я вас жду.
—Здравствуйте, — ответил Роберт и нахмурился. — Видимо да, но вы общались с моим помощником.
Судя по всему, он не ожидал этой встречи. Томас, продолжая лучезарно улыбаться, протянул Роберту руку и тот крепко пожал ее.
На Томасе были надеты светлые вельветовые брюки, шерстяная кофта на пуговицах, а на ногах кожаные ботинки с острыми носами. Он был высок, худощав, но при этом с начавшим намечаться животиком. И от него очень сильно пахло туалетной водой. Резкий, неприятный запах, похожий на освежитель для туалетов. Он перевел взгляд на Рамилю и произнес немного томно:
—А Вы, как я понимаю, и есть та самая очаровательная девушка, которая будет у меня жить? — кажется, он собирался протянуть ей руку для рукопожатия, но Рамиля отступила на шаг и кивнула головой.
—Здравствуйте, так и есть, — сказала она без улыбки, отметив про себя, что впервые с начала тура хозяин квартиры лично пришел их встречать. Видимо, он жил тут же, в доме или где-то поблизости. В общем-то, ей было все равно, главное, чтобы этот Томас не мешал ее уединению.
Томас повел их к лифтам. Клаустрофобия Рамили тут же дала о себе знать бешеным сердцебиением. Чтобы успокоиться сделала несколько глубоких вдохов через нос. Роберт удивленно покосился на нее, но ничего не сказал, хозяин же похоже даже не заметил ее волнения.
Втроем они поднялись на шестой этаж, и Томас жестом руки указал на нужную дверь.
—Студия чистая, светлая, там все есть. Только ваш помощник по телефону предупреждал об одном госте, — он взглянул на Роберта. — Я как-то не рассчитывал на семейную пару. У меня там довольно тесно, к тому же кровать узкая.
Он перевел взгляд на Рамилю и так плотоядно улыбнулся, что она передёрнула плечами. Ей все меньше и меньше нравился этот Томас. Было в его облике что-то зловещее, словно за улыбкой прятался злобный оскал опасного хищника.
—Она будет жить одна, — ответил Роберт сухо и, дождавшись, когда хозяин откроет дверь, вошел первым. Следом зашел Томас, а последней, сама Рамиля.
Хозяин щелкнул выключателем на стене, и квартиру залил яркий электрический свет из множества потолочных светильников, расположенных по всему периметру. Студия представляла собой светлое просторное помещение без перегородок, поделенное надвое высоким деревянным стеллажом, наполненным различными предметами декора. Перед стеллажом расположилась небольшая кухня, а сразу за ним стояла узкая кровать, прикроватная тумбочка и бра на ней. Напротив: пара кресел обтянутых серой кожей, и стеклянный столик на колесиках, между ними. Справа от входной двери разместились: калошница, напольная вешалка для одежды, а слева небольшая деревянная дверь, ведущая, судя по всему, в уборную.
—Что-то слишком маленькая квартирка за такие деньги, — недовольно пробурчал Роберт, оглядевшись вокруг.
—Здесь еще прекрасная терраса и на ней шезлонги, — Томас пересек комнату, подошел к плотно зашторенному окну и, раздвинув занавески, распахнул балконную дверь. В помещение ворвались звуки улицы и свежий запах дождя.
— А еще кофемашина и отопление, — добавил Томас указав рукой на батарею на стене.
—Хорошо, нас устраивает, — Роберт покивал головой, снова откинул непослушные вьющиеся волосы с лица и, указав на Рами рукой, добавил. — Ей нужен ключ.
Перед уходом Томас снова как-то нехорошо посмотрел на Рамилю, но ничего не сказал. Рами думала, что Роберт уйдет вместе с хозяином, ведь он говорил, что опаздывает, но к ее удивлению шеф задержался.
—Надо поговорить, Рамиля, — сказал он и, сняв обувь, босиком прошел к креслам. — Давай присядем.
—А что случилось? — Рамиля насторожилась, но тоже разулась и прошла за ним следом, оставив чемодан у дверей.
—Сядь, — Роберт указал на кресло напротив, и Рамиля опустилась в него, с испугом поглядывая на начальника.
—Рамиля, твоя личная жизнь меня не беспокоит ровно до того момента, пока она не создает проблем, — произнес он и чуть скривил лицо.
Роберт не отличался красотой: впалые щеки, крючковатый тонкий нос, глаза чуть навыкате, густые сросшиеся на переносице брови, но все же в этих резких чертах был особый шарм, и Рамиле нравилось наблюдать за его живой мимикой. Но только сейчас он, судя по всему, очень сердился, и это делало его лицо похожим на жутковатую маску аборигенов Австралии, которые она видела в доме отца Мансура.
—Нет у меня никакой личной жизни, — поспешно сказала Рами и переплела руки на груди. — Не понимаю о чем ты, вообще.
—Мне пришла жалоба от хозяина квартиры в Вене, говорят, ночью кто-то очень шумел, и это вызвало недовольство соседей, — Роберт пристально смотрел на Рамилю немигающим взглядом.
Она сглотнула, почувствовала как краска заливает лицо, но ничего не сказала.
—Повторю, это не мое дело, ты можешь заниматься чем угодно. Только давай, в следующий раз делай это чуть тише, договорились?
—А давай, в следующий раз ты не станешь раздавать мой адрес направо и налево, — ответила Рами с легким вызовом. — И тогда, я буду тихая, как церковная мышь.
Роберт усмехнулся, поднялся и направился к дверям. Уже надев ботинки, он взглянул на Рамилю и сказал:
—Я и не раздавал, думаю, это был Ганс. Он молодой и глупый, не смог устоять перед напором. Линдеманн может быть очень настойчивым, если ему что-то нужно. Хотя ты, похоже, это и без меня знаешь, раз он тогда тебя все же нашел.
Рамиля снова залилась краской смущения и потупила взгляд. Нужно было ответить ему что-то, как-то оправдаться, но Роберт уже хлопнул дверью. Она тяжело вздохнула и осталась сидеть в тишине пустой квартиры, раздумывая над его последними словами.
Рамиля взглянула на часы на руке, было только начало десятого. У нее есть еще час свободного времени, а потом можно погрузиться в работу и, наконец, забыть о том, что теперь о ней думает шеф. Рами встала и принялась разбирать вещи.
К пяти дождь закончился, и выглянуло солнце. Рамиля вышла на просторную террасу и с удовольствием втянула носом свежий воздух пахнущий дождем. Она захотела прилечь на пластиковый шезлонг, потрогала его ладонью, но он был совсем мокрый, и она не стала. Рами прошлась по балкону, подошла к парапету, посмотрела вниз на улицу. Звеня, по рельсам, прошел трамвай. По мокрому асфальту шелестели колесами машины. Из-за розовых облаков робко выглянуло солнце, и влажная еще улица засверкала, словно драгоценный камень.
Чешским фанатам повезло, дождь не помешает представлению. Она, внезапно, вспомнила, как на концерте во время исполнения песни «Sonne» в небо взметнулись столбы пламени. Интересно, а если будет идти ливень, это не помешает огненным спецэффектам? Рами нестерпимо захотела увидеть это снова: почувствовать жар от огня, услышать любимые песни, стать частью грандиозного шоу.
Она некоторое время раздумывала над этим, прислушиваясь к звукам проезжавших машин на улице, а потом решилась, взяла телефон и набрала Флаке. Кажется, в прошлую встречу он сказал, что она умеет находить проблемы там, где их нет, и, похоже, был прав. Она почти месяц избегала группы и отказывала себе в удовольствии сходить на концерт просто потому, что решила, будто ей следует держаться подальше от Рихарда. Этот месяц она прожила как в аду. Сейчас, когда прошло время она, наконец, смогла признаться, что страдала вовсе не по Тиллю, а по начинавшейся было дружбе, которую так внезапно пришлось прекратить. Каким-то невероятным образом Круспе смог стать тем человеком, которому она начала доверять и с которым могла поговорить по душам, и ей очень этого не хватало.
Она долго держала телефон у уха, но Флаке ей так и не ответил. Рами набрала еще раз, постояла с телефоном полминуты, а потом отключила вызов и задумчиво провела рукой по лицу. Можно было ждать, когда Лоренц перезвонит, если он вообще сделает это, а можно было найти визитку Рихарда и набрать ему. Но как только Рами подумала о звонке Круспе, ее сердце сжалось от страха. А вдруг он обиделся на нее и не захочет говорить? Похоже, она снова создавала проблемы на пустом месте, но ничего не могла с собой поделать. Она постояла на улице еще минут десять, с надеждой поглядывая на телефон и надеясь, что Кристиан все же перезвонит, но телефон безмолвствовал, а она страшно продрогла в тонкой майке, и пришлось вернуться в дом.
