Именно в ту эпоху, к которой относится этот рассказ, одна из важнейших шотландских копей оказалась уже истощена благодаря слишком усердной эксплуатации. Это была копь Аберфойла, работами в которой так долго руководил инженер Джемс Старр.

Работы в копях Аберфойла прекратились уже десять лет тому назад. Новых слоев каменного угля отыскать не могли, несмотря на то что рыли землю на глубину 1 500 и даже 2 000 футов. Джемс Старр оставил копи с полным убеждением, что в них нет ни куска угля.

Итак, читателю очевидно, что при таком положении дела открытие новых залежей в почве Англии было бы очень важным событием. Уж не удалось ли Симону Форду сделать это открытие? – вот о чем спрашивал себя Джемс Старр, вот на что он желал надеяться.

Он хотел верить, что его зовут на разработку нового уголка Черной Индии.

Правда, второе письмо сбивало его несколько с толку, но теперь он не хотел о нем и думать. Сын старого углекопа ожидал его на станции, следовательно, анонимное письмо не имело никакого значения.

В ту самую минуту, как инженер выходил из вагона, молодой человек подошел к нему.

– Ты Гарри Форд? – живо спросил его Джемс Старр.

– Да, мистер Старр.

– Ну, мой милый, я тебя не узнал бы. За эти десять лет ты стал настоящим мужчиной!

– А я вас узнал, – ответил молодой углекоп, сняв шляпу. – Вы, мистер, ничуть не изменились. Вы совершенно такой же, как в тот день, когда вы меня обняли в копи Дошар! Такие вещи не забываются!

– Надень же шляпу, Гарри! – сказал инженер. – Дождь льет как из ведра, и вежливость не должна доводить до простуды!

– Может быть, вы хотите переждать дождь, мистер Старр? – спросил Гарри Форд.

– Нет, Гарри! Ни к чему терять время! Дождь будет лить, пожалуй, весь день, а мне некогда. Идем!

– Как хотите, – ответил молодой человек.

– Ну, как поживает отец твой, Гарри? Здоров он?

– Да, мистер Старр.

– А мать?..

– Мать тоже.

– Это отец твой написал мне письмо, в котором приглашал меня в шахту Яроу?

– Нет, я.

– Но Симон Форд не присылал мне другого письма, в котором отменялось это приглашение? – с живостью спросил инженер.

– Нет, мистер Старр! – ответил молодой углекоп.

– Прекрасно! – сказал Джемс Старр, не касаясь более вопроса об анонимном письме.

Потом он продолжал:

– А ты не знаешь, чего хочет от меня старый Симон?

– Мистер Старр, мой отец решил сам сказать вам об этом.

– А все-таки ты знаешь?..

– Да, я знаю.

– Прекрасно, Гарри, я ничего больше не спрошу у тебя. Скорей же в дорогу, мне хочется поскорее увидать Симона Форда… Кстати, где он живет?

– В копи.

– Как? В копи Дошар?

– Да, мистер Старр! – ответил Гарри Форд.

– Как? Так твои родные не оставили старой копи после того, как прекратились работы?

– Ни на один день, мистер Старр. Вы знаете отца. Там, где он родился, там он хочет и умереть!

– Я понимаю это, Гарри… Я понимаю это! Его родная копь! Он не хотел ее оставить! Ну, а вам там нравится?..

– Да, мистер Старр, – ответил молодой углекоп. – Мы друг друга так любим, да и потребности наши очень скромны!

– Прекрасно, Гарри, – сказал инженер. – Так в дорогу!

И, следуя за молодым человеком, Джемс Старр направился по улицам Калландера.

Через десять минут оба они находились уже вне этого городка.

Гарри Форд был молодым человеком двадцати пяти лет, высокого роста, здоровым, стройным и сильным. Немного серьезная физиономия и обычно мечтательная наружность резко выделяли его уже в раннем детстве среди его товарищей-углекопов. Правильные черты лица, глубокие и кроткие глаза, довольно жесткие, скорее каштановые, чем белокурые волосы, природная грация – все это делало из него самый совершенный тип настоящего lowlander’а, то есть жителя равнин Шотландии. Привыкший с самого нежного возраста к тяжелому физическому труду в копях, он в настоящее время был надежным товарищем, славным и добрым малым. Руководимый своим отцом и побуждаемый собственными инстинктами, он работал над собой и учился во всякую свободную минуту. Благодаря этому он еще в годы учения успел выдвинуться и стать одним из первых в своем сословии в той стране, где так мало невежд, потому что она употребляет все усилия для искоренения невежества. Если рука Гарри Форда в годы его ранней юности и не выпускала кирки углекопа, то все-таки молодой человек успел приобрести достаточно познаний для того, чтобы со временем занять более видное место в иерархии копей, и, уж конечно, он унаследовал бы от своего отца его звание старосты копи Дошар, если бы работы в копях не прекратились.

Джемс Старр был еще хорошим ходоком, но все-таки не поспевал бы за своим провожатым, если бы тот не замедлял шаги.

Дождь шел в это время уже не с прежней силой. Его крупные капли, еще не долетев до земли, превращались в мелкую водяную пыль под действием ветра.

Гарри Форд и Джемс Старр прошли по левому берегу реки около мили. В руках молодого человека находился легкий багаж инженера. Оставив потом реку в стороне, они двигались по местности. Перед ними повсюду расстилались обширные пастбища, окружавшие уединенные фермы. Там и сям спокойно паслись стада на вечнозеленой траве этих лугов южной Шотландии. То оказались большей частью безрогие коровы или маленькие овечки с шелковистой шерстью, очень похожие на детские игрушки. Не было видно ни одного пастуха, потому что, вероятно, все они укрывались от дождя в дуплах деревьев; но зато колли, эти пастушьи собаки особой породы, которая так славится своим умением присматривать за стадами, были видны всюду на пастбищах.

Шахта Яроу находилась от Калландера на расстоянии почти четырех миль. Джемс Старр внимательно рассматривал местность, по которой он теперь шел и которой он не видел с того самого дня, как последняя тонна угля из копей Аберфойла была отправлена по железной дороге в Глазго. Тихая земледельческая жизнь заняла тут место прежней промышленной, более шумной и более деятельной. Контраст казался тем поразительнее, что зимой полевые работы прекращаются. Но тогда во все времена года масса углекопов, находившихся и на земле, и под землей, оживляла эту местность. Большие телеги развозили тут уголь и день и ночь. Рельсы, глубоко ушедшие теперь в землю благодаря гнилым шпалам, тогда скрипели под тяжестью вагонов. В настоящее время шоссейные дороги и простые тропинки заменили трамваи, бывшие в употреблении во времена эксплуатации угольных копей; Джемс Старр думал, что он идет по пустыне.

Итак, инженер печально смотрел на окрестности. По временам он останавливался, чтобы перевести дыхание, и прислушивался. В воздухе не слышалось уже былого шума и свиста машин. На горизонте не виднелось черного дыма, на который всякий инженер смотрит с любовью. Не было видно ни высоких цилиндрических или призматических труб, из которых выходил бы дым густыми клубами, ни предохранительных клапанов, что со свистом выпускали бы белый пар. Сама земля, некогда черная от насевшей на нее угольной пыли, теперь была чиста, на что непривычный глаз Джемса Старра смотрел лишь с сожалением.

Всякий раз, как инженер останавливался, останавливался и Гарри Форд. Молодой углекоп молча ждал. Он прекрасно понимал, что происходило в душе его спутника, и разделял его чувства. Он тоже был сыном копей и провел в них большую часть своей жизни.

– Да, Гарри, все это переменилось, – сказал наконец Джемс Старр. – Но должны же были, конечно, истощиться эти копи, из которых взяли такую массу угля, их сокровища! Ты жалеешь о прежнем времени?

– Да, я жалею о нем, мистер Старр! – ответил Гарри. – Работа была тяжела, но она была интересна, как всякая борьба.

– Без сомнения, мой милый! Тут происходила ежеминутная борьба: здесь постоянно грозили обвалы, пожары, наводнения, взрывы… Нужно было предотвращать эти опасности! Ты верно сказал! Это была борьба и, следовательно, настоящая жизнь!