Йоахим, сидящий со сгорбленной спиной на деревянном табурете, неожиданно выпрямился на секунду. Позвонки звучно прохрустели, и он тут же вернулся своё прежнее положение. Вокруг всё также гремели и кричали пьяницы, а за окном неустанно шёл дождь, тоска покрывала бледноликого с неимоверной быстротой.

– Хм, что же, возможно и так все было, как ты говоришь. Но сама мысль, о волшебнике, отбирающем у ни в чем неповинных крестьян хлеб и медные куны, мне смешна.

Старик, доселе сидевший с прищуренными глазами и корявой ухмылкой, резко переменился в лице.

– Ни в чем неповинных! – Алоф внезапно перешел на крик. – У этих невежд уж больно много грехов…

Йоахим покрутил головой и поморщился, выразив тем самым свое непонимание.

– Да, ты многое не знаешь! Может, тебя удивит, но эти идиоты построили свою деревню, недалеко от гнезда бурокрылого пелагорниса. Чертовски редкая птица и так с ней поступить…

– Я поражен в твоих научных познаниях. – Вдруг прервал его Йоахим.

– О-о, я долго живу и о многом ведаю. К сожалению, как мне кажется, птицы такого пошиба также входят в ваш бестиарий опасных созданий мира сего, хе-хе. Так, ты меня отвлёк, о чём это я. – Алоф немного призадумался. – А, точно! Они сожгли и эту птицу, и её гнездо ночью, насколько мне известно. О-ох, словно летучие крысы, всё делали исподтишка. Эта история меня будоражит до сих пор.

– И откуда ты ее знаешь?

– Да пил тут давеча с одним ловчим, он мне об этом и рассказывал, даже не рассказывал, скорее бахвалился. По его словам он принимал там непосредственное участие. Кичился тем, что пустил стрелу птице прямо в глаз, а после первым кинул факел в гнездо, и та сгорела, не успев опомниться.

– И что с того? – Йоахим пожал плечами. – Птаха большая, страшная, да и зубы имеются. Их можно понять.

– Ты издеваешься, Йоахим! Пелагорнисы питаются рыбой и падалью, как чайки, и к тому же они вымирающие!

– Не то сейчас время, чтобы о других заботиться, старик. К тому же это реликт, его время уж давно прошло, и для природы он ничего не значит. Их место заняли, тобой упомянутые чайки. Нечего их жалеть.

– Да? А тебя? Стоит ли тебя жалеть? – Алоф не на шутку разозлился на слова Йоахима, его лоб покрыли хмурые морщины, а на большом и остром, словно копье, носу вздулись округлые ноздри. – Ты такой же реликт! Сколько вас осталось? У червя пальцев больше! Твоё место давно заняли венанди – более быстрые и выносливые охотники на монстров… Что ты тогда скажешь на это?

– Скажу, что ты действительно много знаешь. – Йоахим вздохнул. – И меня тоже жалеть не надо. – Он отвёл глаза и начал скрести стол ногтем, пытаясь отстраниться от всего этого. – Я, можно сказать, последний бледноликий. Только и знаю, что доживаю свой век, ты меня этим не удивил. И крестьян я от этого ненавидеть не стал.

Алоф, наконец-то, попустился в своей злости и ныне смотрел на Йоахима, как на своего старого товарища. Между ними продержалось молчание. Йоахим покрутил голову, всё то же самое. Смерды пьют, дождь идёт – это уже начинало его злить.

– Хм, ну что до крестьян. – В голосе Алофа осталась лишь горечь. – Здешний кузнец забил свою жену по пьяни, тот корчмарь. – Старик указал большим пальцем на стойку. – ссыт в бочки с пивом…

Йоахим закашлялся. Казалось, его сейчас вырвет, но вместо этого он харкнул на половицы и резким движением отодвинул кружку на самый край стола.

– Ты мог сказать и раньше. – С обидой бросил Йоахим и продолжил отхаркиваться.

– Ха-ха-ха! Он обозлился на всех, но его кишка слишком тонка для серьёзных поступков. Да не бойся ты! Почки у него тоже ни к черту, на бочку с пивом из твоей кружки, скорее всего, не хватило…

– А откуда ты это всё вообще знаешь?

– У меня большие уши. – Алоф оттопырил их и вновь засмеялся. – В любой деревне найдется пройдоха, который все обо всех знает. В этой, видимо, я занял его место.

– И зачем тебе мне это рассказывать? Трепаться больше не с кем?

– Хочу открыть тебе глаза, Йоахим. Кто тебя нанял?

– Священник. – Он махнул ладонью. – Я не спрашивал его имени.

– Ну, этого достаточно, он тут всё-таки один, вернее его вообще здесь нет. – Мешковатое лицо старика снова заулыбалось. – Предвещая твой вопрос, скажу – это не монстр, просто мужчина, служащий в местной церквушке, лишь притворяется последователем Мистиила. Предыдущего священника он зарезал и напялил его мантию. Так он решил скрыться от местной шайки бандитов. Как видишь, довольно успешно.

Йоахим посмотрел на него с недоумением.

– Ну, допустим, я поверю во все, что ты мне сейчас наплел. И что с того? Алкашня всегда будет бить своих жен, корчмари, – Йоахим снова сплюнул на пол. – Они всегда были скверными людьми, а лжесвященник… ну всё же он решил разобраться с проблемой, да и… – Он пустил паузу, будто решил обдумать свои слова.

– Что? – Вывел его из раздумий старик.

– Деньги не пахнут, вот что. Чего ты вообще пристал ко мне?

– Действительно, чего это я. – Алоф томно вздохнул. – Ах, уезжать отсюда надо бы, если бы только не этот ливень. Надеюсь, к утру он прекратится.

– Ни ты один надеешься…

Йоахим простучался фалангами пальцев по столу. Ничего не меняется, капли дождя всё так же барабанят по стеклам окон, все вокруг пьют, а корчмарь, не отдыхая, разливает стопки всем желающим. “Скверное место, может и вправду стоит уехать?” – подумал он.

– Может, ты чего-нибудь расскажешь? – Вдруг начал Алоф. – Скука же. У тебя, верно, много историй.

– Они все одинаковые.

– Не смеши меня, хватит секретничать. Слушай, а расскажи, почему все-таки одноглазые люди, можно сказать, все в одночасье пропали?

– Ковыряешь старые раны, старик…

Алоф скривил лицо и махнул рукой на Йоахима.

– Ох, не хочешь – не рассказывай, я просто устал здесь сидеть. К сожалению, старым костям все меньше и меньше требуется сон, хе-хе. Приходится коротать время, как получится, то за спиртным, то за веселой беседой. Жалко, что сейчас нет ни того, ни этого.

Йоахим немного улыбнулся.

– Понимаю. Ну, там, если честно-то, и рассказывать-то нечего…

– В каком плане нечего, все просто взяли и пропали?

– Нет, старик. В таком плане, что случилась там резня, и известно мне всё лишь в общих чертах. Я тогда снимал проклятие с замка одного князя. – Йоахим говорил так, будто пытался оправдаться. – И затянулось это надолго. – Он усмехнулся. – Добрый князь позволил мне пережить зиму в его гостях в обмен на уговоренную плату за заказ.

– О-о, ну мне же вообще ничего неизвестно, а уши чешутся. Так что я бы и в общих чертах послушал.

– Ладно, хрен с тобой. Это секрет вообще-то, но скрывать уже нет смысла. – Йоахим немного промолчал. – Я о нашей твердыне говорю, она в горах хребта Улана находится. Сеть пещер, обойти которые не удастся ни за день, ни за два.

– Настолько длинные? – Выпучил свои серые глаза Алоф.

– Запутанные. Это лабиринт, по своей сути. Туннели этого лабиринта рукотворны. Кто их вырыл, уже неизвестно, то ли корены, то ли эльфы со своей магией постарались… в общем, это и неважно. – Йоахим говорил с опущенной головой, виновато уставившись на деревянный стол. – Тысячелетия наш орден тихо и мирно выполнял свою миссию – держать магию в этом мире под контролем.

– Чего? – Возмутился Алоф. – Как это держать?

– У магии, старик, может быть два воплощения – заклятье и… проклятье. Заклятье – творится человеком умышлено с помощью слов, правильных жестов и тембра голоса. Маг таким образом пропускает через себя своеобразную энергию и придает ей в конце концов правильную задуманную форму. Проклятье же совсем иное дело, оно, как вспышка молнии, возникает из воздуха. Его началом служат ненависть, злость и дурные помыслы, а продолжением – волколаки, морои и прочая дрянь. Вот от этого мы и избавляемся, от чудовищ то бишь и… некоторые недоумки умудряются удавшиеся на их взгляд проклятья конспектировать. Так выходят целые книги с запретными писаниями, их следует сжигать…