– Ну ты даешь! – они уже вошли в подъезд, Холмогорцев достал из почтового ящика свежую прессу, кое-что они с Надей все-таки выписали, в основном толстые журналы и «Технику Молодежи». В ней сейчас частенько выпускали новую фантастику. Но и без «Правды», где в последнее время печатали поистине охренительные новости, также не обошлось. – Представляю, как бы я на важную встречу в валенках явился. Все вставные челюсти у барыг бы повыпадали!

– Все трешься среди сомнительных личностей? – Степан нажал кнопку вызова лифта. Хоть тот и был новым, но ломался часто, но сейчас живенько отозвался.

– Вот этому поводу я как бы к тебе и пришел. Слушай, ты где такой чудесный багет достал?

– Есть места! Сейчас заодно чаю и попьем.

– У меня тут есть с собой кое-что к чаю.

– Ну тогда и к чаю! Выходной же!

  Быстро скинули в прихожей обувь и прошли сразу в кухню.

– Здесь посидим, Надю отвлекать не будем.

– Она что, занята? – Игорь оглянулся, нечасто он бывал у приятеля. Небохато в целом, но все для жизни есть. Зачем спрашивается хапать больше, чем съешь?

– Трудится над новой коллекцией. Да не бойся, мы не помешаем. Ей лучше работается под шум. Слышишь и телевизор, и радиола включены? Говорит, от старой работы на той стороне привычка осталась.

– Понятно.

  Бадаев начал сноровисто выкладывать на стол бутылки и прихваченную снедь. Холмогорцев поставил на плиту чайник и с интересом уставился на бутылку в плетенке.

– Грузинское?

– Не угадаешь. У мадьяр брал в Мукачево. Это Надежде, нам вот, – Гоша показал этикетку тонкой полулитровой бутылки. – «Закарпатский».

– Такой я еще не пил.

– Тебе понравится. Мягкий и приятный на вкус.

   Степан начал сноровисто нарезать багет, достал варенье к чаю, Игорь же ловким движением вскрыл две банки – с печеночным паштетом и шпротами.

Они успели налить чай и тяпнуть по одной, как дверь из большой комнаты открылась и на пороге появилась Надежда. В том же теплом коллекционном платье. Хоть в квартире и было тепло, но северная блондинка мерзла от одного вида за окном.

– Здрасти-мордасти! У нас такие гости, а мне не докладывают! Гош, привет!

  Они легонько обнялись, но взгляд женщины тут же нащупал на столе бутылку в плетенке.

– Это тебе с наилучшими пожеланиями

– Наливай. Сейчас бокал подам. Мне тут подогнали по случаю хрусталь. Как народ тут с ума от него сходит. Ну это я еще по маме помню. Степа, почему на столе так пусто?

– Айн момент, фройлян!

  Пока Бадаев откупоривал бутылку и наливал в широкий бокал красное вино, Степан заново сервировал стол. Волшебным образом появились колбаса, банка с оливками и сыр. Все, как и у остальных советских людей. На прилавках ничего нет, но в холодильнике лежит.

– Ого, ну вы и буржуины, богато живете!

– Это остатки новогоднего великолепия. Мы пока еще не столько зарабатываем, чтобы в кооперативных и на рынках закупаться.

– Ну, допустим, у Нади есть допуск к лучшей валюте Москвы.

– Ты давай там, – Степан шутливо погрозил гостю пальцем, –  без своих спекулянтских намеков. Меня и так в университете уже достали просьбами притащить лишний билетик.

  Игорь же внимательно изучал «мезенские» узоры на платье женщины.

– Это же «солярные» орнаменты.

– Что? – брови Надежды приподнялись вверх, и она с любопытством уставилась на товарища мужа.

– Это еще с языческой Руси, шифровать в вышивке символы. Белый цвет платья символизирует женское начало, красные нитки – мужское. Вот это берегиня, она также обозначает женское начало, здесь Ярга, по-нашему Коловорот, остальное не так хорошо помню.

– Ты откуда это все знаешь? – удивился Степан. При всем его интересе к истории, как науке, в некоторых вопросах он откровенно «плавал».

– Кореш у меня один был, помешан на язычестве. В каких-то шабашах участвовал, одежду странную носил.

– Ты-то мне тогда и нужен! –  безапелляционно заявила Надежда и потащила гостя в комнату.

  Бадаев ошеломленно застыл на пороге. На диване, кресле, на ковре, на подоконнике лежали множество альбомных листов. Все они были исчирканы различного рода силуэтами и эскизами. По телевизору шел выпуск «Клуба кинопутешественников». «Рабочая обстановка, однако».

– И в чем я тебе должен помочь, собрать все с пола?

– Нет, конечно! – женщина захохотала. Плохое настроение, посетившее её с самого утра, внезапно испарилось. Если быть совсем откровенным, то и на кухню она вышла поругаться. А оно вон как вышло! – После фурора нашей зимней коллекции трикотажных платьев зарубежные партнёры попросили сделать им что-то из верхней одежды. Обычные шубы, манто и пальто на Западе, видать, уже приелись.

– Ну-ну, – на пороге возник Степан с чашкой чая, в другой руке он держал кусок багет, покрытый разом паштетом, сыром и парой шпротин. – Буржуи хотят банально сделать деньги, пока тема попаданцев из будущего на слуху.

– И это тоже! – Надежда подозрительно покосилась на багет. – Но задание никто не отменял. Мне нужно разработать концепцию и отдать девочкам рисовать. Пока еще зима не закончилась.

– Так чего тут думать? – Игорь нагнулся и поднял один из листков. – Здесь малица нарисована.

– Что?

– Типа анорака у наших ненцев, шьется из двух оленей мехом внутрь. Можно прямо на голое тело напяливать. Надевается, кстати, через голову, потому лишних дырок нет и очень тёплое, да с капюшоном. Русские поморы также их носили. Север, он одежду унифицируется. И частенько местные умелицы оторачивали малицы различной вышивкой.

– Ты откуда столько знаешь?

– Здрасти, я между прочим, на Северах долго проработал. Там такие шальные деньги всегда крутились. Потом здоровья не стало, уехал. Очень тяжелый там все-таки климат, некоторые до северной пенсии не доживали. Потом Плешивый и вовсе её отменил, так народ гурьбой побежал.

 Надежда заходила по комнате, что-то бубня под нос.

– Надь, ты чего?

– Как плохо, что в сейчас еще нет Интернета. Где взять информацию об этих малицах?

  Степан задумался и чуть позже выдал на-гора.

– Так скорей всего в каком-нибудь музее этнографическом. Я на работе завтра поспрашаю.

– Завтра! – выпалила Надежда и вышла в коридор, вскоре вернувшись с толстенным телефонным справочником. – Вот, нашла. Еще работает. Одевайся, поехали.

– Она всегда такая горячая? – с восхищением наблюдал за женой друга Бадаев.

– Частенько, – хмыкнул Холмогорцев и подошел к женщине. – Надюша, успокойся, пожалуйста. Какой музей? Все специалисты сегодня на выходном, завтра надо ехать.

– Точно? – в нерешительности застыла женщина. В таких вопросах она обычно доверяла мужу.

– Досрочно! Ты пока лучше сформулируй, что тебе от них надо. Это же ученые, а не модельеры.

  Надежда остановилась в середине комнаты, а потом тряхнула головой.

– Тогда наливайте! Вместе будем думать!

   Мужчины засмеялись и пошли на кухню.

– Степа. Где рыба?

– Какая рыба?

– Я же вчера мариновала. Она уже готова. Гоша, ты сейчас просто пальчики оближешь! У нас одна девочка на работе с севера, подсказала мне этот старинный поморский рецепт. Кстати, та вышивка также с её подсказки появилась.

  Игорь отправил в рот еще один кусок белой рыбы в красно-желтом соусе и восхищенно причмокнул.

– Как вкусно? Это что?

– Пикша, я её пожарила и залила маринадом. Вот отстоялась за ночь. И все ведь простейшее – лук, морковь и немного специй.

– Да ты что! Вот что значит настоящая русская кухня!

– Жаль трески уже не было. Это все из-за него!

– Почему? – Игорь покосился в сторону шутливо поднявшего руки Степана. – Рыбу не поймал!?

– Мы не так часто в фирменном «Океане» бываем, привозим зараз много. Рыба же в наш холодильник просто не влезает. Ладно сейчас морозы, а что будет через месяц? Я все ему долдоню достать морозильник.