Кстати, тюрьма для волшебников единственная на всю Британию, и потому она действительно самая суровая – других-то тюрем нет.
Из относительно близкой мне родни, оказавшейся на противоположной стороне, в заключении содержится Беллатриса Лестрейндж, сестра Нарциссы Малфой и кузина Сириуса Блэка.
Поблагодарил Мораг и, конечно, не забыл расплатиться. Её исследования навели меня на мысль, как освободить крёстного.
Уроки
Мораг полёты сразу невзлюбила, а мне летать так даже понравилось. Мётлы для начинающих изначально зачарованы не на скорость движения, скорее, на защиту седока и простоту управления. Как Невилл смог с такой упасть, для всех осталось неразрешимой загадкой. Впрочем, никто особо сильно не удивился – это же Лонгботтом!
Мётлы для квиддича я уже видел на утренних тренировках. Они оказались совсем другого сорта – вёрткими, скоростными, реагирующими на малейшее движение наездника, но учиться летать на них было бы слишком сложно. Хотя под надзором разок взлететь мне разрешили.
Узнал, что из живущих в волшебном мире, почти все мальчики и многие девочки давно освоили полёты. Кое-кто, например Рон Уизли, очень неплохо поигрывает в упрощённый, «домашний» вариант квиддича.
Но, ни на нашем факультете, ни на каком другом, первокурсников в команду не зазывали. В основном потому, что от других желающих не было отбою. На каждое место запасного игрока, большего новичку не светило, конкурс был выше, чем на вакансию в Министерство. По традиции, первокурсников на отбор допускали исключительно в роли зрителей, и то с условием никуда не лезть и никому не мешать.
Рон и Драко выделялись из толпы перваков своими энциклопедическими знаниями всех аспектов квиддича. Они могли точно сказать кто, на какой минуте и какое правило нарушил на матче столетней давности. Естественно, эти два знатока конфликтовали между собой. Я слышал, что их отцы тоже не ладили, но если Персиваль и близнецы Уизли просто не общались со слизеринцем, то их младший брат при каждой встрече старался задеть Малфоя. Выглядело это странновато. Особенно из-за того, что Драко отвечал, вместо гордого игнорирования.
С Правописанием, Ворожбой и дополнительными занятиями, у меня оставалось маловато свободного времени. И ведь надо мной начал довлеть кодекс профессионала! Невольно пришлось стать перфекционистом в части учёбы и оформления домашних работ.
Действительно, преподавателям нравилось такое отношение к занятиям, но задав высокую планку на первых днях, без серьёзных репутационных потерь, уровень сдаваемых заданий не удастся снизить до конца учёбы.
Конечно, хорошее отношение профессоров, вместе с их уверенностью, что ребёнок занят учёбой, а не поиском приключений в тёмных коридорах, в разы уменьшало количество домашних работ. От учеников нашего факультета требовали эссе, вдвое короче, чем от гриффиндорцев. Казалось бы, мелочь, но и писать домашку нам реже задавали.
Пуффендуйцы вообще хорошо приспособились – сдавали одну работу на всех, но преподаватели такое разрешали – ребята действительно работали вместе, часто устраивая настоящие коллоквиумы.
А вот на нашем факультете большинство школьников были одиночками. Часто очень странными и почти всегда замороченными на учёбе.
Когда Мэнди, во время диспута о правильной траектории движения волшебной палочки при творении какого-то бытового заклинания, чуть не до драки сцепилась с Падмой, это никого не удивило. Памела Элтон, днюющая и ночующая на нижнем этаже Часовой башни, чтобы понять тонкости работы заклинания, управляющего механизмом замковых часов, – просто увлечённая девочка. Грант Пейдж, использующий для чтения в течение дня любой промежуток времени длиннее пары минут – обычный парень, старающийся тратить время с толком. А вот Мариэтта Эджком, своевременно не сдавшая всего одно эссе по Чарам, и то из-за отсутствия на выходных в Хогвартсе по семейным обстоятельствам, – весьма ленивая особа, не имеющая понятия о том, какие приоритеты важны в этой жизни.
Декан Флитвик раз в неделю оценивал мои успехи в выхватывании палочки, а затем рассказывал про преимущества и недостатки разных дуэльных, читай боевых, стоек. К концу сентября он счёл доставание палочки с пояса изученным в достаточной степени, и начал ставить дуэльную стойку, наиболее подходящую для меня. Одновременно с выхватыванием палочки из рукава. Утренние тренировки остались неизменными. До «приемлемой» физической формы я пока не добрался.
Дополнительные занятия по Трансфигурации проходили в два этапа. На первом, профессор Макгонагалл рассказывала про какой-нибудь один узкий аспект преобразования материи, приводила примеры нестандартного использования какого-либо заклинания или специализированные варианты всем известного. Затем давала каждому собственное задание и требовала его отработать. Обычно трансфигурация чего-то во что-то.
Я же занимался выработкой правильного почерка. Вы знаете, что такое «инсулярный унциал»? А вот я его учу! Это особый вид письма, а не только специфический шрифт. Чтобы его освоить, пришлось научиться по особому «зачинять» перо острейшим перочинным ножиком. Затем, на телячьем пергаменте выписать фразу. И только потом, с помощью специального заклинания, волшебной палочкой перенести эту фразу на каменную плитку.
Зачем? Зачарователю полезно. Ведь тогда можно и руны научиться переносить. В идеале сразу писать на камне. Или не только на камне, или не только руны. Для примера, профессор превратила брусок дерева в мышку, а на тушке изобразила руну, после чего мышка добежала до другого края стола и вспыхнула ярким пламенем.
– Боевая Трансфигурация, – пояснила Макгонагалл. – Одна из областей. Как понимаете, мистер Поттер, сейчас я этому вас учить не буду – рано. Но при достаточном прилежании, курсе на третьем уже можно будет думать о разных применениях.
– Прошу прощения профессор, – уточнил я, – а если мне удастся освоить письмо и перенос фраз на камень быстрее?
– Тогда и поговорим. Пожалуй, ваш родитель, Джеймс Поттер, мог бы освоить эту область Трансфигурации, но он слишком разбрасывался и отвлекался на различные мелкие проказы и шалости.
– На обочине дороги растут красивые цветочки, но они уводят с прямого пути?
– Хорошо сказано. Оказывается, вы читали китайских авторов.
– Ну… понимаете, – начал оправдываться я, – немного увлекался мангой, это вроде комиксов…
– Ничего плохого в том нет, – ободрила женщина. – Достойно человеку – поставить цель и идти к ней не отвлекаясь. Будьте прилежны, и я вам помогу стать сильнее. До следующего занятия заточите не менее двадцати гусиных перьев, они дешевле прочих, и пятьдесят раз напишите на пергаменте «Monumentis antiquis libris continent multum sapientiae». Инсулярным унциалом, конечно.
Занятия со Снеггом проходили дважды в неделю, и они полностью отличались от всех иных занятий. Официально опекун преподавал своё излюбленное Зельеварение. На самом же деле, раз в неделю я сидел за столом и пил чай из уютной кружки с рисунком медвежонка, а Северус говорил. Не о зельях, не о травах, не о методике. Он рассказывал об английских волшебных родах, хоть сколько-нибудь значимых на сегодняшний день. О детях, которые учатся со мной, об их родителях. А главное, что им от меня может понадобиться сейчас или в дальнейшем.
Я даже не подозревал, сколько грязи, мерзости и предательства таится за красивым фасадом известных фамилий. Кто, кому и сколько сделал пакостей. Причём, часто не из-за высокой политики, а так… походя. Хорошо, если гадили из-за женщины или иного значимого повода. Бывало, близкие парнёры и друзья становились злейшими врагами, не сойдясь во мнении у кого лучше… да, что угодно! Кто из них «самей», то есть самый главный – умный – красивый – подставьте свой эпитет.
Рассказывалось мне, как самые злейшие враги объединялись против кого-нибудь третьего, а добившись совместной победы вновь продолжали враждовать.
Снегг конкретными примерами вбивал мне в голову, что верить нельзя никому, что нет постоянных друзей, а есть только собственные интересы. Внутри любого большого рода хватает разногласий и дрязг между семьями, но против всех остальных, как правило, они выступают единым фронтом. Обычно. Часто случаются исключения из правил.
