Когда встречаешься с женщиной, живущей на другой стороне города, это до ужаса неудобно. Потому что ко времени, что ты тратишь на нее, необходимо прибавлять время на дорогу. Либо деньги на такси. Иной раз не знаешь, что хуже. Но, оказывается, не менее тяжко встречаться с женщиной, которая живет буквально на расстоянии вытянутой руки – по другую сторону от распложенной рядом школы.

Потому что:

«Зая, ты где? Я уже собралась!».

Даже опустим это омерзительное «зая». Но как же неудобно то, что ты (в смысле – я) всегда под боком! «Зай, я к тебе заскочу, мне макияж поправить надо!»… «Дорогой, выйди, я в продуктовом! Помоги своей любимой женщине!»… Ну, или вот сейчас. Когда живешь в трехстах метрах от «любимой женщины», опаздывать нельзя. Нельзя отвлечься на книгу или сериал и чуть-чуть задержаться. И написать: «Дорогая, тут такая пробка! Все рванули в центр!» – тоже не получится. Причем, как вы сами догадываетесь, всё это работает строго в одну сторону. Косячу только исключительно я.

«Извини, машина брюки грязью обдала, сейчас переоденусь и бегом к тебе!».

Ненавижу врать. А что делать? Ложь – смазка отношений. Только по ней и катимся.

Натягиваю ничем не испачканные брюки и бросаю прощальный взгляд в зеркало. В зеркале всё неплохо: слегка (совсем слегка! честно!) полнеющий мужчина в самом расцвете сил. Подстригся вчера, побрился сегодня. Парфюмом отдаю в меру. Галстук в тон.

Вздыхаю.

Ну, что не так-то?!

И так, и этак плохо. Женщины далекие и близкие неудобны по-разному, но одинаково неудобны. Ловите, софисты новую логическую задачу… Нет, серьезно, хоть бросай всё и к психологу обращайся.

Проблема только в том, что я сам психолог.

Тук-тук! – Войдите!

«Похоже, что вы, Михаил, слишком обросли скорлупой в своей зоне комфорта. Даже малейший шаг за ее пределы вызывает у вас дискомфорт. Так вы совсем окостенеете. Вам просто необходимо выйти из…»

Понятно. А вы точно дипломированный психолог? Или несколько раз на тренинги походили, да «Не ной» по диагонали прочитали?

«А, может, проблема не в расстояниях, а в женщинах? У вас какие в детстве были отношения с отцом?».

Быстренько выскакиваю и захлопываю дверь «с той стороны». Зигмунд, я тебя узнал!

«Проблема-то легко решается. Женился бы, жена всегда была б рядом. Никуда не надо ехать, никуда нельзя опоздать. А?».

Мама, мамочка, ну ты-то здесь что делаешь? Спасибо, конечно, за добрый совет… Хоть, про внуков не начала!

Я закрываю третью дверь. Замечаю, что она же – дверь входная. Поворачиваю ключ, оставляю свое настоящее в прошлом. Здравствуй, будущее!

Вокруг раскинулась апрельская слякоть. Я шел по двору предельно аккуратно – испачкать брюки на самом деле равнялось бы катастрофе – второй такой же отмазке «любимая женщина» точно не поверит. Да-да, недопсихолог из первой двери, я знаю, что врать плохо, что тайное всегда становится явным, что говорить правду легко и приятно – хватит пичкать меня прописными истинами!

Я окончательно закрыл все «двери», дерзко перебежал через улицу в неположенном месте и решил срезать прямо через школьный двор. Уже не в первый раз я задумался о том, чем же являются эти мои внутренние монологи? Первой ступенькой к диссоциативному расстройству идентичности? Это скажет только специалист во плоти. Я же всегда предпочитал называть это ролевым самоанализом. Ибо диссоциации у меня взяться неоткуда. Жил себе спокойно и беспроблемно от горшка и до возраста Христа, в котором благополучно пребываю поныне.

Склоняясь под волейбольной сеткой, я вызвал такси. Минуя облезлый рукоход, набрал в телефонной книжке «Единственная» и нажал вызов.

– Дорогая! Я уже подошел. Такси будет через семь минут. Одевайся! Я так тебя жду.

Конечно, через семь минут она еще не вышла. Но с другой стороны – и такси не приехало. Так что в итоге все остались довольны. Кроме меня – левая туфля все-таки протекла, и пальцы ноги неплохо так подмерзли. Но в машине полегчало. Было тепло, никакой музыки в салоне. Водитель тоже не пытался «поговорить за жизнь», а «Единственная» уткнулась в телефон и с кем-то увлеченно дискутировала. Мы плавно перемещались сквозь спальный район, пробираясь к элитному коттеджному поселку. Уже пора было начать испытывать трепет. От эксклюзивного приобщения к высшему свету.

– Дорогая, как эта группа называется? Я что-то забыл.

– Да не группа это! Фьюжн-квартет.., – она что-то ловко полистала, нашла и прочитала. – Arvicola vulgaris.

Прямо так и прочитала: иноземными буквами. С выражением. Я слегка непристойно улыбнулся. Потому что знал латынь.

Уверен, никто в нашем городе слыхать не слыхивал о группе (да, группе!) с таким претенциозным названием. Но квартирник в элитном коттеджном поселке, на который еще не так просто попасть – это манит. В этом есть аромат богемы. Конечно, я взял два флаера, когда мне их предложили! А то «любимая женщина» всё более прямо замечает, что я о ней совсем не думаю. Ничего для нее не делаю…

В общем-то, правильно замечает. Надеюсь, хоть сегодня ее порадую. Вон сколько лака на голове, сколько золота по всему телу. Явно рассчитывает с порога всем дать понять, что именно она – здесь главный экспонат. Надеюсь, так оно и будет. Мне только лучше.

Такси мягко припарковалось на гравийке возле витых металлических ворот. Которые, правда, изнутри были перекрыты каким-то убогим пластиком. Всё верно, в России нельзя плебеям за забором смотреть, как можно богато жить. Уж лучше изуродуем красивые ворота, но скроем нашу изысканную жизнь.

– А ты узнал, чей это особнячок?

– Барыги одного, – машинально процитировал я «Джентльменов удачи», но вспомнил, что в общении с «Единственной» надо избегать иносказаний. – Нет, не узнал. Мне неинтересно, если честно.

С легким трепетом я нажал на кнопку вызова. Трижды протренькало нечто мелодичное, после чего примагниченная дверь плавно отошла, как бы приглашая в тайный мир богатых людей. Просто. Молча. Не требовали сказать какие-нибудь кодовые слова или показать флаера в камеру наблюдения. Я потянул калитку на себя и с плохо скрытым облегчением вежливо пропустил свою спутницу вперед.

Внутри, кстати, всё оказалось не так сказочно, как мнилось снаружи. На парковке – асфальт, дорожки покрыты каким-то пористым бордовым материалом. По бокам – низкие голые кусты, явно не стриженные. Хотя, сам дом производил впечатление. Может, не стиля, но уж точно – бабок. Широкое деревянное резное крыльцо явно с претензией на патриотизм и «близость к земле». Дверь массивная, «антимедвежья» с вычурными кованными петлями, ручками и прочей фурнитурой.

Честное слово, я выдохнул перед тем, как взяться за ручку. Дверь на удивление легко пошла, из прихожей потянуло теплом и множественными перемешавшимися ароматами. Теперь уже этикетным трусом нельзя быть, так что я сам смело вошел внутрь. В прихожей никого не было. Нас не встречали. Ни с «чего изволите», ни с «предъявите документы». Этому дому было плевать на нас, гостей, урвавших у жизни два билета в мир высокого общества.

Зато всюду в лютейшем беспорядке были навалены сапоги, ботинки, туфли. Не знаю, почему, но именно от этой, столь близкой, знакомой с постсоветских новогодних тусовок, картины, я вдруг расслабился. В спину еще взволнованно дышала «Единственная», я же улыбнулся и громко крикнул в бесконечные просторы особняка:

– Мир вашему дому, хозяева! Принимайте гостей!

В глубине тут же что-то мягко стукнуло.

– О! Еще гости! – произнес голос совершенно неопределенного пола.

Тут же в коридор высунулась слегка всклокоченная голова.

– Здрассьте! На концерт? – мы энергично закивали. Я почему-то уже был уверен, что никто не попросит показать заветные флаера. – Отлично! Быстрее раздевайтесь, уже скоро начнут!

Голова исчезла, но резко вернулась обратно.