– Надо же, подумать только!.. Не знал об этом.

– Конечно, не знал. Ведь такие факты истории никогда не афишировались. Сейчас объявлена «Перестройка» и «Гласность».

– Ну да.

– Знаешь, Коля, мне пора. Ты, когда уезжать будешь, заскочи ко мне, тут ведь недалеко. Попрощаемся.

– Ладно, если получится, зайду.

Распрощавшись, Герман ушёл. Спустя два дня Николаю было сообщено о выписке. А ещё через день за солдатом приехал «УАЗик–таблетка», присланный специально из части. Водителя пришлось уговаривать заехать:

– Я максимум минут на десять забегу, попрощаюсь только. Ты пойми, он ведь мне жизнь спас.

– Ладно, заедем, – согласился водитель. – Только смотри, недолго.

– Конечно, недолго.

Подъехали к дому. Перед подъездом стояли две молодые девушки. В одной из них Николай узнал Риту.

– Здравствуй, Рита, – поприветствовал он.

Рита некоторое время смотрела на него, пытаясь вспомнить, где они могли видеться.

– Я – Николай. Помнишь, в эту среду мы собирались у Вас?

– А, точно, дошло теперь, – сказала Рита и улыбнулась, словно припоминая, как солдат тогда за столом от смущенья был неуклюж.

Её улыбка показалась Николаю просто фантастической.

– Вот, уезжаю обратно в часть, хотел попрощаться и ещё раз сказать твоему отцу спасибо за моё спасение.

– Слушай, Фроша, чего это тебя на солдатиков потянуло? – лукаво подмигнув, вступила в разговор подружка. – Смотри, расскажу твоему Славке.

– Знакомься, Коля, моя подруга – Маша, – представила её Рита.

В знак приветствия Маша слегка опустила голову, не отрывая взгляд своих карих глаз от Николая.

– Коля – друг моего отца.

– Понятно. Ладно, пойду я, завтра увидимся. Приятно оставаться.

– Ага.

– Можно вопрос, Рита? – спросил Николай, когда они остались одни.

– Конечно, задавай.

– Почему подруга назвала тебя Фрошей?

– Не обращай внимания. Меня так с первого класса дразнят. Фамилия, доставшаяся мне от отца – Фрошауэр.

– Надо же, интересная фамилия.

– Да, немецкая. Мне нравится. Кстати сказать, когда отец впервые получал паспорт, паспортистка неправильно указала его имя. Настоящее имя отца не Герман, а Генрих. Так что моё полное имя – Маргарита Генриховна Фрошауэр. Отец уже давно привык к своему новому имени, и никогда не стал бы поднимать шум из-за этого, потому что всегда стеснялся своей национальности. Но когда-нибудь я изменю это недоразумение.

– Понятно.

– Слушай, Коля, а где ты служишь?

– Здесь, в области. Город «Б» знаешь?

– Знаю, где-то недалеко от Новосиба.

– Да, недалеко.

Водитель «УАЗика» посигналил, намекнув на то, что уже пора.

– Это тебя? – спросила Рита.

– Да, меня, – кивнул Николай. – Неохота уезжать. Так бы стоял и разговаривал с тобой. Знаешь, ты очень красивая.

Какая-то искорка вдруг пробежала между молодыми людьми, и они оба это почувствовали. Рита, смутившись, покраснела и опустила свои зелёные глаза. Николай хотел взять её за руку, но его остановил водитель, посигналивший в очередной раз.

– Тебе пора, – сказала Рита.

– Да. Надо ещё успеть к твоим.

Николай забежал в подъезд, оставив Маргариту одну. Быстро поднялся по лестнице, позвонил в квартиру. Дверь открыл Гера.

– О! Солдатик, проходи, давай.

– Герман, я на минутку, попрощаться. Уезжаю в часть.

– Тома, выйди! – позвал Гера. – Наш солдат уезжает.

– А, ну здравствуй, как говорится, и прощай, – вяло отозвалась Тамара Петровна, выходя из ванной комнаты, где, по всей видимости, занималась стиркой.

– Эх, жаль, Маргариты дома нет, – посетовал Гера.

– Мы с ней на улице встретились, – сказал Николай.

Тамара Петровна недобро посмотрела на Николая, и от её тяжёлого взгляда солдату стало как-то не по себе.

– Вот и ладно, – добродушно сказал Гера. – Когда на дембель-то?

– Этой осенью.

– Что ж, давай дослуживай.

– Спасибо Вам за моё спасение и тёплый приём.

– Не за что. Не забывай нас. Может, ещё свидимся.

– До свидания.

Попрощавшись, Николай стремительно выбежал из подъезда. Рита всё ещё была там.

– До свидания, Рита.

– Коля, хочешь, я напишу тебе?

– Хочу.

– Тогда скажи адрес своей части.

Николай продиктовал адрес, а девушка достала из сумочки блокнот и сделала запись.

– Как твоя фамилия?

– Коробков.

– Запомню. Ладно, до свидания, Коля.

Николай тоже сказал: «до свидания», но звук его голоса заглушил пронзительный сигнал «УАЗика».

Сел в кабину рядом с водителем и, пока машина делала разворот, смотрел на Риту, а она смотрела на него. Была тихая грусть. Эх, такая девушка, способная своей красотой вскружить голову любому, вдруг проявила к нему интерес. Николай нутром почувствовал, что открывается новая страница его жизни.

«УАЗик» ехал быстро по хорошей дороге, если верить указателям, в сторону города Томск. Время в пути – чуть больше двух часов. Когда Николай вошёл в казарму, его окружили сослуживцы и стали засыпать вопросами. Дежурный по роте, протиснувшийся между военнослужащими, сообщил, что его ожидает у себя командир части.

– Ну что, Коробков? – начал полковник, как только Николай вошёл в его кабинет. – Я так понимаю, приключения твои продолжаются? Не можешь ты без этого. Да?

– Товарищ полковник, это была случайность.

– Скажи мне, товарищ солдат, с каких это пор самовольное оставление части стало случайностью? Ты, что, не контролировал свои действия? Или тебя кто-то против твоей воли, за руку увёл?

– Но…

– Молчать! Мы тут все чуть с ума не посходили! Видано ли, пропал военнослужащий. Ты что это вместо демобилизации в тюрьму захотел, под трибунал?

– Никак нет!

– В общем, предоставишь мне подробное объяснение в письменном виде. Ясно?

– Ясно, товарищ полковник!

– А сейчас уйди с глаз моих!

– Есть!

– Стой. Дежурного ко мне пригласи.

– Есть!

Через некоторое время объявили построение внутри казармы. Николая вывели перед строем солдат.

– За самовольное оставление части!.. Приказываю! – провозгласил командир. – Рядовому Коробкову объявить дисциплинарное взыскание в виде выговора с занесением в личную карту военнослужащего!

Полковник многозначительно окинул взором весь строй, потом продолжил:

– Кроме того, назначить рядовому Коробкову трое суток дисциплинарного ареста. Приказ привести в исполнение незамедлительно.

Вышел дежурный по части и попросил Николая следовать за ним в комнату дежурного. Построение было распущено. Вскоре в казарму зашёл патруль и увёл арестованного в караульное помещение, где была обустроена гауптвахта.

Стены комнаты для арестованных, размером два на три метра, были выкрашены в чёрный цвет. Металлическая дверь с обрешётчатым смотровым отверстием посередине. Одновременно это отверстие служило единственной отдушиной для притока в комнату свежего воздуха. Все удобства заключались в установленной деревянной лавке, прикреплённой к одной из стен.

Николай понимал, что это наказание являлось справедливым и, по большому счёту, был готов к такому развитию ситуации. Он сначала сидел на лавке, потом лёг на неё и заснул.

– Эй, Колямба, ужин принесли, – разбудил его Андрей, который в этот день оказался в наряде. – Ты спишь, что ли?

– Уже нет, – отозвался Николай и сел на лавку.

Дверь открылась.

– Держи миску, когда съешь, налью тебе чай.

– Давай.

На ужин дали гречку с тушёнкой. Еда оказалась несколько суховатой и пересоленной, но подкрепиться всё равно надо было.

– Тогда на КПП я так и не понял, куда ты девался, – говорил Андрей. – Думал, может, незаметно в часть вернулся. А потом, после вечерней поверки сообщили, что ты исчез. Мне пришлось доложить дежурному, что ты вышел за пределы части и не вернулся. На следующий день мне дали два наряда вне очереди за плохое исполнение обязанностей. Но я, конечно, за тебя испугался, мало ли, что могло быть.