За несколько дней до Нового года состоялся показ. У меня был этюд про дрессировщиц. Я был матёрой такой дрессировщицей-интриганкой, с большим таким бюстом и престарелым ленивым львом, которого изображал крупный, лохматый парень-студиец. А моя партнёрша была молодой, перспективной дрессировщицей с тремя молодыми агрессивными чёрными пантерами, которых, соответственно, играли девчонки из студии. Да, нужно сказать, что весь спектакль, около часа, игрался без слов, в состоянии органического молчания. В общем, всё прошло весело, и иногда даже было смешно. Гедрюсу показ понравился и он сказал, что будет плотно с нами работать после Нового года. И это было здорово!

Потом мы на втором этаже отмечали премьеру. Скинулись, кто-то сгонял на такси в центр, купить у таксистов водку, запивали ее чаем. У нас почти не было закуски, кроме печенья, но наше счастливое состояние не угасало.

– Ээээ, – сказал Гедрюс, – Что это вы так радуетесь?! Настоящий художник не может быть счастлив!

И мы чокались чайными кружками и повторяли радостно, как тост: «Художник не может быть счастлив! Ура!!!» А потом, у кого-то на квартире, мы ещё были счастливы всю ночь, хоть МАСТЕР нам и сказал, что так быть не должно. Видимо, мы были не настоящими художниками.

А спектакль в новом году Гедрюс с нами поставил, но это уже была совсем другая история.

Закончилось для меня всё банально. Лето. Загородный лагерь. Прыжок через забор в пять утра – разрыв мениска. Год с коленом – ни то ни сё, потом операция. Но…

Спустя годы у меня в фильме снимался замечательный актёр Борис Петрович Химичев. И, как-то в гримёрке, мы общались и он говорит: «Женя, я вот наблюдаю за тобой, ты сцены собираешь не так, как это делают другие режиссёры». И он мне рассказал, как это выглядит со стороны.

«Так это же влияние Гедрюса, он же как-то так «собирал сцены»», – мелькнуло у меня в голове.

Значит, было. Значит прикоснулся. Значит обожгло.

– Та-а-а-ак, девочки, заходим, заходим, а где мужская половина? Кровь сдают, доноры… Ну, понятно, понравилось прогуливать… Ладно, я их предупреждала… Становитесь полукругом, чтоб всем было видно. Да не хихикайте вы. Там всё прикрыто? Ну, и чего хихикать? А вы, больной, тоже не дёргайтесь, а то ещё не то, что надо отрежу. Значит так. Сегодня у нас операция по удалению мениска левого коленного сустава. Операция проводится под местным наркозом. Один укол анестезии был сделан в ягодицу – во-о-от сюда, ну и тут тоже обкололи. Уже должно подействовать. Больной, как самочувствие? Ну, что ж, приступим. Делаем разрез зде-е-есь. Так, девочки, только не надо глазки закатывать. Лягушек ведь резали? Или, все ещё вида крови боитесь, Сизова? Та-а-ак. Вот он, внутренний мениск коленного сустава. Тут аккуратно отделяем, подрезаем. Всем видно? На следующей неделе в морге будете тренироваться. Двойка – недопуск к экзамену. Это яс-с-сно?! Вот он, теперь зацепляем и отделя-яем… Так, ещё раз. Аккуратней, больной, руками-то за стол держитесь. Ну и закачали колено. Спортсмен что ли? Девочки, кто там стоит, за правую ногу его подержите, чтоб со стола не упал. Крепче, крепче, да можно вдвоём сразу, даже лучше так. Да не хихикайте вы. Ещё раз. Мммм… Ох! Ну, всё, отлично. Вот он. Передайте на ватке по кругу, пусть все посмотрят. Видите, там такой заусенец отслоился – это он и создавал проблемы. Да, передавайте сюда, больному покажу, вот ваш мениск. Со временем вместо него нарастёт костная мозоль, которая будет выполнять его функцию, так что ещё побегаете. Да-да, все посмотрите. Сестра, будем зашивать. Завтра жду отчёт по практическому занятию. Что, куда мениск? Да сюда, в мусорную корзину.

В далёком 85-м «Мосфильм» ещё оставался фабрикой грёз и когда меня туда, практически с улицы, взяли на работу, мне показалось, что я очутился в сказке. Первая же экспедиция, куда меня послали, была в Армению, в сентябре… Ну, вы понимаете, на Кавказ в начале осени – командировка из сказки в рай, и ничто, как говорится, не предвещало…

Начинал я работать в комбинированных съёмках ассистентом оператора и нам пришёл заказ, снять несколько необычных кадров для армянской картины «Одинокая орешина». Поехали мы в таком составе: Григорий Зайцев – оператор комбинированных съёмок, который снимал первый отечественный фильм-катастрофу «Экипаж», Фёдор Добронравов, оператор-постановщик, снявший и «Горячий снег» и первых и вторых «Неуловимых мстителей», Эдик Маликов, художник, снимавший «Войну и мир» (мы потом с ним 5 лет работали душа в душу и сняли комбинированные кадры для многих фильмов), ну и я.

Встретили нас на «Арменфильме», как и положено, с кавказским гостеприимством. Мы пару дней провели в Ереване, а потом неделю ездили по живописным местам Армении, снимали. Конечным пунктом нашей экспедиции был городок Ехегнадзор и красивейшее ущелье Нораванк, где мы, собственно и должны были снять финальный кадр фильма – одиноко растущую на скале орешину.

Поселились поздно вечером в небольшой гостинице и рано утром уже выезжали в ущелье. Мэтры наши поехали на уазике, а я с аппаратурой и администратор с «Арменфильма» на камервагене. Это такой небольшой автобус, ПАЗик, обустроенный для перевозки кинотехники.

К нам ещё присоединилась пара молодожёнов. Марина и Иосиф, которые жили в этой же гостиничке. Им было около тридцати, они были счастливы, как можно быть счастливым в свадебном путешествии. Узнав, что мы едем в Нораванк, они попросились с нами, Марина была архитектором и хотела написать несколько пейзажей с храмом, который находился в конце этого ущелья.

Наша съёмочная площадка была неподалёку от храма, мы выставили камеру и пока художник готовил кадр нам удалось и храм осмотреть и познакомиться с архитекторами-реставраторами, которые нас угостили молодым вином, и пообедать фруктами, лавашом с зеленью и сыром, которым нас обеспечил администратор, и искупаться в холодной горной реке, которая протекала по дну ущелья. В общем, жизнь удалась.

После обеда съёмка.

Помню, Эдик, художник, тогда меня подколол.

–Ты, наверное, на студию пришёл, чтоб режиссёром работать.

– С чего ты взял?

– Ну, ты только два месяца работаешь, а уже всем указываешь, что и как правильно делать.

Но – это так, к слову.

В общем – всё мы сняли и собрались в обратную дорогу. Погрузили аппаратуру, и тут админ попросил у водителя порулить, что-то не рассчитал, подал назад и въехал скалу, разбив при этом задние фары. Начался жуткий скандал, водитель и админ несколько минут, дико вытаращив глаза, орали друг на друга по-армянски. Потом водитель велел всем садиться и не успели мы опомниться, как он газанул и помчался по горному серпантину со скоростью 100 км в час. С одной стороны дороги скала, с другой обрыв метров пятнадцать, по дну которого протекает горная река.

Машина неслась на бешеной скорости по горному серпантину, а водитель и админ, горячие парни, никак не могли успокоиться и продолжали кричать друг-другу какие-то обидные слова.

События развивались молниеносно, не прошло и минуты, буквально через километр наша машина начала сбивать бетонные столбики вдоль обрыва. Первый, второй, третий…

– Стой!!! Остановись!!!

Я орал, но куда там, ситуация уже вышла из-под контроля. Ещё секунда и камерваген срывается в пропасть. Всё вспоминается будь то в кино, в каком то безумном рапиде – автобус делает переворот, в салоне резко поднимается пыль и уже ничего не видно, только слышно дикие крики людей и жуткий треск, мне каким-то чудом удаётся сгруппироваться, вокруг меня летают штативы, коробки с плёнкой и ящики с аппаратурой, оббитые железом, и я летаю вместе с ними. Ещё один переворот, сокрушительный удар и машина упирается левой передней фарой в дно реки.

Я, каким-то чудом прихожу в себя и выбираюсь на воздух через заднее боковое окошко. Прыгаю на камень. С меня течёт кровь, захожу по пояс в реку, чтоб смыть кровь и как-то прийти в себя. Передняя дверь оторвана и валяется неподалёку. Рядом стонут от боли в бессознательном состоянии наши молодожёны. На скалу выбросило тело водителя. Он не подаёт признаков жизни. Из салона пытается вылезти админ. В такой ситуации ничего не соображаешь. Но первая мысль – за нами едет уазик с операторами и художником. Я начинаю карабкаться по отвесной скале, слышу шум автомобиля, что-то ору и в тот момент, когда моя голова высовывается над краем обрыва, я успеваю только увидеть хвост их машины, который скрывается за скалой. Они проскочили мимо и даже ничего не заметили. Вылезаю на дорогу, и ноги несут меня в сторону храма – там люди. И тут – удача, не прошёл я и пятидесяти метров, как из-за скалы прямо на меня выруливают «Жигули» реставраторов. У них тоже закончилась работа. Машина затормозила – помню лица ребят-архитекторов перекошенные от ужаса. Два человека остаются на месте катастрофы, а меня запихивают в машину и везут в поселок, в ГАИ и больницу.