Утром видение исчезло. Варя так и не поняла, что это было. Ребята злые и не выспавшиеся собирались домой. Ночью выпал первый сентябрьский снег, в вёдрах замёрзла вода, и невозможно было даже ополоснуть лицо. К электричке брели гуськом, отворачиваясь от холодного утреннего ветра. Жарко было только Варе. Она исподволь поглядывала в сторону Кита, но он был совершенно невозмутим. От этого Варе было ещё обиднее. Так и тянулась эта непонятная любовь весь девятый класс. Кит вообще не обращал внимания на Варю, и как она ни старалась, он лишь изредка бросал в её адрес едкие замечания. «Кривая» успеваемости Вари поползла вниз. В присутствии Кита у неё начинали дрожать руки, и откуда-то появлялось косноязычие, одним словом – все признаки сильнейшей влюблённости.
Только в конце девятого класса отношения их потеплели. Самолюбивый Кит перестал видеть в Варе соперницу и у них наладились вполне сносные отношения, перешедшие позже в дружбу. Варя оказалась «своим парнем» и никогда не напоминала Киту о той ночи, хотя сама с замиранием сердца часто грезила о ней, пуская одинокую слезу над сонетами Шекспира. Боясь нарушить то хрупкое равновесие, которое установилось между ними, Варя не позволяла себе никаких внешних проявлений любви. Только снился он ей почти каждую ночь.
Родители Кита были людьми занятыми, увлечёнными наукой и искусством. Мама, окончив московскую консерваторию, пошла по административной линии и заведовала репертуарным отделом Большого театра и Дворца Съездов. В свободное время она пела в народном оперном театре ДК Железнодорожников том самом, который по легенде был построен на бриллианты, найденные в одном из двенадцати стульев. Папа был доцентом и преподавал какую-то техническую дисциплину в Московском лесотехническом институте. Они часто ездили в заграничные командировки, откуда привозили редкие вещицы, каких не было в московских магазинах: ГДРовские синие джинсы, о которых мечтал каждый мальчишка, редкие пластинки, деликатесный алкоголь с яркими непонятными этикетками и прочие штучки. Будучи творческими людьми, они не мешали ребятам в их «невинных детских забавах» и часто сами принимали в них участие. Сначала простой кинг, а потом преферанс и бридж стали любимыми «интеллектуальными» развлечениями их молодёжной компании. Кроме того, большими праздниками и поводом для вечеринок были дни рождения.
День рождения Кита и его младшего брата Михи праздновали в один день, потому что оба родились в марте. Только в этот день собирались вместе друзья Кита и Михи. Во главе стола обычно сидели родители, если не «смывались» от забот на дачу. Они знали кучу смешных историй из театральной и научной жизни Москвы и рассказывали их в лицах так, что все покатывались со смеху. Варя стала постоянным и желанным гостем в этом доме. Родители Кита видели в ней потенциальную невесту. Не видел только Кит. Для него Варька была просто отличным парнем. В компании, под какую-нибудь зажигательную мелодию, она могла на спор раз пять без перерыва протанцевать, не повторяясь в движениях, с ней можно было расписать пульку, в сумерках у походного костра поделиться наболевшим, поплакать «в жилетку» и она обязательно поймет. В общем – классная девчонка, ещё и симпатичная. Но не больше.
Варя была натурой увлекающейся. Больше всего она любила танцевать. К девятому классу она почти окончила балетную школу Народного театра при районном Доме культуры и даже станцевала партию Кляксы в детском балетном спектакле. Для классического танца данные Вари не дотягивали, но характерные шли у неё прекрасно. У неё был тот кураж, который придавал народным танцам живость и колорит. В школе Народного театра работали педагоги и балетмейстеры из Большого театра, поэтому там было всё вполне серьёзно – будьте добры пять раз в неделю являться на занятия и пахать до седьмого пота. Оправданием отсутствия могла быть только справка из поликлиники. В противном случае, прошу на выход. После окончания школы наиболее способные выпускницы поступали в известные танцевальные ансамбли, а особо одарённые – в хореографическое училище Большого театра. По поводу Вари уже велись переговоры с танцевальной группой хора Пятницкого, как неожиданно Варя оставила балет, сославшись на занятость в школе. На самом деле Варя просто не захотела навсегда связать свою жизнь только с танцами, тем более век танцовщицы короток. Была и ещё одна причина, но это была тайна её сердца. А она очень подходила для этого ансамбля: тонкая, упругая, с длинной светлой косой, с широкими, будто нарисованными, тёмными бровями, Варя была просто красива.
Ничего не сказав маме, Варя поступила в театральную студию при районном Доме пионеров и школьников, куда ходило уже полкласса. Ходил туда\ и Кит. В первой же постановке спектакля про революцию Варя получила небольшую роль в несколько слов, зато, в отличие от «революционеров», она выглядела великолепно: на ней было красивое длинное платье, короткая шубка и меховая шапочка, отороченная белым мехом.
В день премьеры Варя, проговорив свои реплики, удалилась за кулисы. Пробираясь в кромешной темноте, она осторожно нащупывала ногой ступеньку, когда неожиданно кто-то подхватил её на руки и чьи-то губы прижались к её губам. Варе показалось, что она теряет сознание. Это был её первый поцелуй.
Неприятности у Варьки начались в десятом классе. На очередном дне рождения Кита Варя решила признаться ему в своих чувствах. Носить этот неразделённый груз у неё больше не было сил. Стены и потолок квартиры вибрировали от грохота колонок «Панасоника». Родители, понимая, что покоя не будет до поздней ночи, как обычно, посидев за столом и пожелав всем счастья и удачи, отбыли за город, убедительно попросив сына не оставлять беспорядок и грязную посуду. Под нескончаемый рёв музыки Анька целый вечер висла на плечах Кита. И, как ни старалась Варя отвлечь его внимание от развязной Аньки, у неё ничего не получалось. В конце вечеринки Варя поняла, что поговорить с Китом сегодня не удастся. Не та обстановка. Но, к её изумлению, вечеринка неожиданно закончилась. Кит, оторвав от себя прилипшую Аньку, отправил всех девчонок мыть посуду, потом со словами: «Щас начнут стучать по батарее», «вырубил» «Панасоник». В наступившей тишине был слышен шум воды и звяканье посуды. Наведя порядок, гости начали разбредаться. Варя надела уже пальто, когда подошёл Кит и попросил её не торопиться.
– Я провожу тебя.
Варя удивлённо посмотрела на него.
– Пойдём, проветримся. Сейчас всех выпровожу и пойдём.
Варя, не снимая пальто, прошла в комнату. Кит никогда не провожал Варю домой. Она не знала, что и думать, но раз так случилось, она решила использовать этот редкий шанс.
Холодная мартовская ночь не располагала к лирике. Кит, как всегда хохмил и ёрничал.
– Залезаю в автобус, а там народу битком. Сзади мужик лезет и кричит: «Люди, подвиньтесь, а то я стою на одной ноге». А в ответ ему голос: «Мы все на одной ноге стоим». А я и говорю: «И эта нога моя». Тут весь автобус как «грохнет»!
Варя смеялась тоже. У её подъезда они остановились. Уходить оба не спешили. Стоя друг против друга, они молча подняли головы к холодному звёздному небу. Неожиданно Кит обнял Варю и поцеловал в губы. Она неумело ответила и замерла. От помойного контейнера, стоящего напротив подъезда, несло какой-то тухлятиной.
– Я люблю тебя, – прошептала она, понимая нелепость и несоответствие места и смысла, произнесённых слов.
Кит отпрянул и внимательно посмотрел на Варю. Откровение Варьки было словно гром среди ясного неба. Варька не разбитная Анька, тут всё серьёзно, тут нужно жениться. Помолчав, Кит спросил:
– И как будем дальше?
– Я измучилась. Мне нужно или всё, или ничего, – твёрдо ответила Варя.
А что «всё», а что «ничего»! Ведь вообще ничего не было – одни надежды. Откуда в такой хрупкой девушке вдруг такая жёсткость! Да просто от неопытности. Нельзя же так пугать мужчин, тем более юных. А ведь она имела в виду всего-навсего чувства! Ни постель, ни секс, ни брак, а пока только чувство взаимности. Конечно, Варька ему нравилась. Нравилась с первого дня, как её увидел. Она стояла на ступеньках школы в белом кружевном фартуке с маленькими крылышками на плечах и трепалась с девчонками. Длинные светлые волосы, перехваченные широкой лентой, и огромные серо-зелёные глаза, на персиковом от летнего загара лице, могли свести с ума кого угодно. Таких глаз, как у неё, и тёмных, по-восточному сросшихся, бровей не было ни у одной. Но жениться, да ещё сразу после школы, в планы Кита не входило. А собственно, что входило в планы Кита, не знала не только верная подруга – Варька, но и его родители. Кит провёл рукой по щеке Вари, смахивая капли воды от плачущих на крыше сосулек, и, ни слова не говоря, ушёл в ночь.
