Раздумывая исключительно о хорошем, Каспиан углубился в сад и вдруг услышал негромкий лязг мечей откуда-то издалека. Как правитель он должен был испугаться, но на губах вместо этого заиграла счастливая улыбка: нет, эти звуки не имели никакого отношения к внезапному нападению. Именно поэтому Каспиан устремился туда, не думая о том, что кто-то заметит его совсем не королевскую скорость.

Он остановился возле края небольшой рукотворной лужайки, где развернулось настоящее сражение — по крайней мере, так можно было подумать, не зная его участников. По поляне, то и дело с лязгом скрещивая мечи, кружили Эдмунд и Рилиан, и тренировка проходила так мастерски, что Каспиан порой не успевал следить за их стремительными передвижениями. Эдмунд использовал обычный стальной меч из оружейни, но даже так он заметно выигрывал у орудующего Риндоном Рилиана: Каспиан в очередной раз подумал о том, что, возможно, было слишком рано отдавать принцу этот меч. Ростом Рилиан явно пошёл в отца — в свои годы он уже почти что догнал Эдмунда, — но всё ещё казался слишком хрупким для такого тяжёлого оружия. В правильности решения Каспиана всегда убеждали аргументы Эдмунда, что Рилиану так или иначе придётся учиться управляться именно с Риндоном, и лучше сейчас, чем никогда, а ещё мысль о том, что Питер когда-то сам получил этот меч, будучи ненамного старше.

Тем не менее, несмотря на опасения, Каспиан не мог не отметить, что Рилиан очень неплох: до уровня лучшего мечника Нарнии ему, конечно, было ещё далеко, но он достойно парировал выпады Эдмунда, который, хоть и сражался не в полную силу и заметно поддавался, всё же не щадил своего подопечного. Каспиан наблюдал за происходящим ещё минут пять, прежде чем Эдмунд всё же закончил бой парой быстрых выпадов.

— Неплохо, ваше высочество, — сообщил он, помогая поверженному Рилиану подняться с травы; тот тут же упёрся ладонями в колени, переводя дыхание. Сам Эдмунд оставался спокойным, будто бы и не было никакой длительной тренировки. — Продолжайте занятия, и тогда будет ещё лучше.

Только теперь Каспиан подошёл ближе, и Рилиан тут же выпрямился.

— Отец! — он склонил голову, но Каспиан успел заметить быстрый обиженный взгляд, брошенный Рилианом на Эдмунда. Его причина была понятна: Эдмунд наверняка сразу понял, что они не одни, но решил не говорить об этом принцу; по официальной версии — чтобы не прерывать тренировку, но Каспиан догадывался, что это всего лишь проявление достаточно ироничного чувства юмора Эдмунда. — Если бы я знал, что ты здесь, я бы старался ещё больше!

— Стараться нужно всегда, Рилиан, — наставническим тоном произнёс Каспиан, а затем мягко улыбнулся и потрепал сына по голове. — Как бы там ни было, ты достойно сражался, я тобой доволен.

— Ваш отец прав, ваше высочество, — подтвердил Эдмунд.

— Но я могу и лучше, правда, — Рилиан заглянул Каспиану в глаза. — Можно, мы с лордом Эдмундом потренируемся ещё?

— Позже я обязательно верну тебе твоего наставника и с удовольствием понаблюдаю за вашими занятиями, — почти что рассмеялся Каспиан. — Пока потренируйся сам. Нам с лордом Эдмундом нужно кое-что обсудить. Вы же не против, лорд-военачальник?

— Абсолютно нет, ваше величество, — иронично ответил Эдмунд, пряча меч в ножны. — Мы продолжим позже, ваше высочество, — поклонившись Рилиану, он выжидающе посмотрел на Каспиана, и тот, пожелав сыну удачи, направился в глубину сада.

— Как Рилиан? — спросил Каспиан, когда они отошли чуть дальше, и свист рассекающего воздух клинка стих.

— Он достойно сражается для своих лет, — сказал Эдмунд. — Ещё немного, и догонит тебя.

— Но не тебя? — лукаво поинтересовался Каспиан.

— Звание лучшего мечника Нарнии завоёвывается не один год, — назидательно произнёс Эдмунд. — Но я был бы только рад, если бы Рилиан однажды начал сражаться лучше меня. Как говорится, нет большей радости для учителя, чем превзошедший его ученик, слышал такое?

— Конечно. Но не забывай, что ученика у тебя было два. — Взгляд Каспиана снова стал хитрым.

— Мне бы хотелось сказать, что и второй превзошёл меня, да только… Дай угадаю: ты опять сбежал с совета? — Эдмунд укоризненно покачал головой, и Каспиан был уверен, что отчасти даже всерьёз. — Если ты думаешь, что это разочарует меня настолько, что я сам надену корону и отправлюсь выполнять твои обязанности, ты ошибаешься.

— Я ниоткуда не сбежал, — парировал Каспиан, почти не в силах сдерживать улыбку. — Между прочим, сегодня мы приняли важное решение по твоей части — будем строить дозорную башню на севере.

— А это неплохая идея, — одобрительно хмыкнул Эдмунд. — Как только строительство закончится, я лично пошлю туда гарнизон.

— Славно, — кивнул Каспиан.

— Когда Лилиандиль возвращается из Гальмы? — вдруг поинтересовался Эдмунд, и Каспиан даже вздрогнул: прошли годы, а он так и не привык к тому, что Эдмунд теперь способен резко менять тему разговора, только ощутив, что прошлая исчерпала себя.

— А ты что, соскучился? — спросил в ответ Каспиан.

— Не я, а Рилиан, — покачал головой Эдмунд. — Как бы там ни было, она его мать, и эту роль в его жизнь не сможешь занять ни ты, ни уж тем более я. Да и вообще, она королева… Тебе не кажется, что дипломатический визит подзатянулся?

Каспиан отвернулся от Эдмунда, предаваясь воспоминаниям. Когда они получили письмо от герцога Оттона, Каспиан думал, что они поедут все вместе, но Лилиандиль предложила свою кандидатуру, аргументируя это тем, что сейчас, когда существует потенциальная угроза с севера, Каспиану не стоит оставлять Нарнию, а Рилиан ещё слишком мал для морских путешествий. Обсудив это с советом, а потом, отдельно, с Эдмундом, Каспиан согласился: он понимал, что дело здесь не только в этом. Лилиандиль нужна была свобода, хотя бы глоток, и в Гальме она могла её получить, отдалившись от двора, и Каспиан отпустил её без лишних сомнений. Из её последнего письма он сделал вывод, что у неё всё в полном порядке, и был рад за наконец-то нашедшую покой супругу, но Эдмунд тоже говорил правильные вещи.

— Я отправлю корабль в Гальму, — наконец решил Каспиан. — Лилиандиль действительно пора домой.

— Не слышу энтузиазма в голосе, — усмехнулся Эдмунд. — Что случилось?

— Рилиан, — просто сказал Каспиан, сжимая руки. — Ты прав: я не подумал о том, что он может почувствовать из-за этого.

— Так, опять за своё, — вздохнул Эдмунд, после чего обошёл Каспиана и, остановившись перед ним, посмотрел прямо в глаза, не оставляя и шанса отвести взгляд. — Лилиандиль не в ссылке, и её туда отправил не ты. Ты не виноват в том, что не любишь её так, как в теории должен, и как для короля и королевы твоё отношение к ней абсолютно нормально. Рилиану больше не три, и он способен понять такие вещи и не держать на тебя зла. И, раз уж мы об этом заговорили, тебе не обязательно называть меня лордом-военачальником при сыне. Отбрось формальности, мы друг другу не чужие, и Рилиан…

— Я с ним об этом не говорил…

— Кас, я живу в Нарнии девять лет, пять из которых выполняю обязанности личного наставника его высочества, — цокнул языком Эдмунд. — О чём-то говорить уже поздно. Рилиан всегда был не в меру любопытным, я уверен, что ему давно известно, кто я для тебя, поэтому прекрати наконец усложнять эту ситуацию. И, к слову, я думал, что мы давно это решили.

— Разве это можно решить за один день? — сокрушённо поинтересовался Каспиан.

— За день, конечно, нет, но за девять лет уж можно, — Эдмунд подошёл ближе. — Скажи, Кас, ты счастлив?

— Ну… да, разумеется, — Каспиан удивлённо уставился на Эдмунда.

— Вот и хорошо. Ты счастлив, Рилиан счастлив, я счастлив, и Лилиандиль, поверь мне, тоже не на что жаловаться, — мимолётно улыбнулся Эдмунд. — Значит, всё хорошо. Отправляй гонцов в Гальму и прекрати себя накручивать. Разве для этого ты сбежал с совета?

Каспиан улыбнулся: слова Эдмунда, как всегда простые и рациональные, смогли облегчить тяжесть ноши на плечах, и он пошёл дальше, краем глаза наблюдая за шагающим рядом Эдмундом. За девять лет тот изменился: стал бледнее, черты лица заострились, а глубина в глазах только увеличилась, и Каспиан ещё больше чувствовал себя глупым мальчишкой рядом с Эдмундом, хотя тот, конечно, повода не давал. За девять лет Каспиан так и не сумел до конца привыкнуть к изменениям, привнесённым тёмной магией — в особенности к тому, как быстро Эдмунд превращался из проникновенного советчика в отстранённого и замкнутого человека, который, кажется, в принципе не был способен кому-то сопереживать. Вот и сейчас, глядя на то, как Эдмунд безразлично рассматривает деревья, Каспиан не мог смириться с ощущением, что буквально минуту назад именно он помог ему унять душевные метания.