– Не пойму я вас, мудаков! – Грязный Гришкин ноготь раздавил «Неоконченную», нажав «стоп» на проигрывателе. – Не это народу щас надо!
– А что же ему надо? Народу? – расстроился Скрябин.
– Устаёт народ нынче! Уж больно жисть тяжела! Беречь его надо!
– Беречь? – удивился Скрябин. – От Жизни? Это же самая главная сказка на свете!
– Вот ещё! Кто щас в сказки-то верит? Я чё, дебил? Или Штраус какой-нить? – возмутился Гришка. – Я Реальный Волшебник! Не веришь?
– Почему не верю? Я ведь тоже Волшебник! – разгорячился подвыпивший Скрябин. – Только пространства и звука. Наша жизнь – сплошная фантасмагория. Она непредсказуема. Здравым рассудком её бывает трудно принять. Но приходится. Всё, что сейчас происходит в мире, не приснилось нам. А как, по-твоему, зовут самого Великого Сказочника на свете?
– Опять жисть, что ли? – усмехнулся Гришка.
– Правильно догадался. Конечно, Жизнь. А ещё есть Смерть – тоже Большой Сказочник, который в своё время расскажет нам суровую сказку и подытожит нашу судьбу…
– Фуфло всё это! – сплюнул Гришка. – Что ты могёшь о смерти-то знать, Чайковский?.. Послушай лучче.
Вскинув гитару наперевес, Гришка начал выстреливать песни, завывая хриплым голосом. Короткие мотивы автоматными очередями безжалостно лупили в Чайковского:
Я композитор из народа,
Иду нехоженой тропой!
Не жду я милости природы,
Возьму «своё» любой ценой!
Я выживаю как умею.
Не стойте, суки, на пути!
Сниму не скоро портупею,
Врагу от пули не уйти!
– Эту из Афгана привёз. Дружбан у меня там был, земля ему пухом. Всё стихи сочинял, а я – музыку. Вот ещё… куплеты в гишпанском штиле, как мой дед выражался. «Похмелье» называются:
Меня посетило похмелье:
Взглянуло нерадостным глазом,
Болотным дохнуло зельем
И стало хрипеть серенаду.
Угрюмы испанские ритмы,
Когда в дыму перегарном
Находишь лишь пятый угол
И тупо пляшешь фанданго.
Сплясать бы мне лучше качучу
И сбросить похмелья заразу,
Но эта гнусная тётка
Покинет беднягу не сразу
Придётся лететь за снегом,
Валяться в сугробах летом
И не искать ответов
В стаканах гранёных вопросов.
Колбаску порежем тонко,
Закусим и прослезимся.
На то оно и похмелье,
Чтоб снова опохмелиться.
Стихи Чайковскому показались забавными, но от музыки и самогона его мутило. Из углов квартиры выглянули чьи-то глумливые рожи. Чайковский потряс головой – рожи исчезли. Но тут он побелел от ужаса. Над ним во весь рост возвышался Гришка в кафтане стражника с распутинской бородой и с секирой в ручищах. Гришка криво ухмыльнулся, занёс секиру и…
…Композитор пришёл в чувство. Родные стены успокаивали. Утренние лучи упали на нотный лист. Нотные знаки зашевелились. Вдруг они превратились в ласточек, подхватили Композитора и стали кружить с ним по комнате. Ворвались ликующие, радостные звуки. Новая Музыка величественно входила в мир.
– Как я ждал этой минуты! – воскликнул Композитор. – Улететь… улететь отсюда прочь! Туда, где нет Гришкиного дома! Где нет ничего, кроме Музыки. Унесите меня за Океан, к сияющему Берегу, к Чайковскому, к Скрябину…
Резкий звонок прервал полёт. Поникший Композитор поплёлся к дверям.
– Здорово, Чайковский! Выходной у меня – принимай друга! Слабоват ты вчера оказался, паря… А я опохмелку принёс, стаканы тащи!
Павел Елисеев
Родился в 1965 году в городе Новополоцке (Белоруссия).
В 1982 году окончил среднюю школу. Получил специальное техническое образование в области нефтепереработки, работал оператором технологических установок на нефтеперерабатывающем заводе города Новополоцка.
Женат, имеет двоих детей и внучку.
С 1991 года занялся творческой (композиторской) деятельностью. Издавался под псевдонимом Paul Lisse. Работал в жанрах инструментальной, электронной, джазовой и поп-музыки.
Изданные CD: Motivation – 1999 г., Lift up to floor 110 -2003 г., Le cafe du soir – Band – 2005 r., Le cafe du soir – Piano – 2006 r.
К поэтическому творчеству обратился в 2005 году, когда находился в Париже, где и были написаны одни из первых стихов.
Имел свой небольшой бизнес в Европе и России.
С 2019 года начал заниматься поэзией основательно.
На данный момент написано более восьмисот стихов и поэма.
В ближайшее время планируется издание сборника стихов и его электронная версия.
Рожь
Разлилася по полю поспевшая,
Золотая рожь – прям у реки.
Ветром глажена, ливнем умытая
Раскидала свои колоски.
Наклонилася, словно приветствует,
Нежным шелестом сладко поёт,
Сказкой доброю, музою светлою,
И по сердцу, и в душу – плетёт!
«Цвета спелой ржи» – так называется
С солнца ряженный ею наряд.
Будто девица всем улыбается,
Кто на поле бросает ей взгляд.
Полюбуешься – и станет радостно,
Забывается сразу печаль.
Оттого так люблю тебя, милая,
Когда вижу под золотом даль!
Мыслью смелою видится, верится,
Песней вольною хочется петь!
Всей строкой, с глубины слова, делится,
Когда рядом с тобою я, здесь!
И руками простор обнимается,
И кричать хочется: «Я живой!»
До чего же ты, рожь златоперая,
Хороша и красива собой!
Напои меня радостью Божьею,
Душу золотом чистым раскрась.
Успокой мои нервы шалёные,
Чтобы грудью вдохнуть Благодать!
Чтобы сердце забилось младенчески
И поверилось в завтрашний день!
Чтобы Музой небесной по вечности
Пролетела строки моей тень!
Как по травушке да по зелёной…
Как по травушке да по зелёной,
По росе с утра босой ногой,
Потеряюсь в пелене тумана,
Воздохнув чарующей тоской.
Заблужусь, на руку видя, в поле,
Растерявшись, прокричу: «Ау…»
Облачившись детскою мечтою,
Вновь поверю, что ещё смогу!
Уловлю в тиши молочной дали
Лай собачий где-то вдалеке
И пойду, почти на ощупь глядя,
Камень злобы не неся в руке
Заблужусь наивно и блаженно,
Перепутав запад и восток,
И, скитаясь в поиске дороги,
Отыщу свой аленький цветок.
Обласкаю его очень нежно,
Рвать не буду, пусть себе растёт,
Может, он, своей дивной красою,
В мир безумства счастья принесёт!
Попрошу его, а вдруг он сможет,
Пару лет десятков сбросить вспять!
Ну а нет, пойду своей дорогой,
По туману спелому блуждать!
Пусть на время, на совсем немного,
Позабудусь в пелене благой,
Растяну мгновение подольше,
Принимая сердцем мир земной
Отыщу забытое в тумане,
Окунусь в наивности былой,
Вспомнив, как светла была дорога,
Когда жилось с чистою душой.
