Достопочтенный Тобиас потрясал официального вида бумагой.
Джонс схватил обличающие его документы и оглянулся в поисках выхода из ситуации — камин не горел, сжечь бумаги он не успеет. Даже если он сможет отвертеться от того, что Голди накопал в качестве основания для ареста, его застанут за копированием секретных бумаг.
Похоже, что лорд Джон не только умудрился избежать троянской ловушки, но и перенести военные действия в стан ахейцев…
Господи, что за чушь в голову лезет?
И всё же, что же тогда произошло в доме с флюгером?
Когда в детстве он плохо себя вёл, нянька убеждала его, что этим он огорчает свою матушку, которая, будучи на небесах, всё про него знает. Он сам не знал, верил ли он увещеваниям няньки, но идея того, что когда-нибудь, пусть и после смерти, он узнает ответы на все загадки, завораживала его.
Значит, благодаря лорду Джону он очень скоро будет знать, действительно ли в посмертии наступает всезнание.
☆☆☆
Суматоха последних нескольких дней улеглась, и сейчас полковник Мэлори никуда не спешил.
Во вторник вечером генерал прямо в клубе Уайта написал приказ, обязывающий полковника всячески содействовать лорду Джону, а о результатах докладывать лично генералу. После чего улизнул, видимо, пить вино и говорить о политике в бильярдной, оставив подчинённого на растерзание очень собранному, трезвому, и кажется, злому, лорду Джону.
Следующие двое суток прошли без лишней суматохи, но в бешеном темпе: они опросили всех офицеров полка, находившихся в тот момент в Лондоне, после чего поехали в расположение части. Полковник инкогнито остановился в гостинице и тайком пробрался в собственный кабинет, предупредив о своем возвращении только самых надежных офицеров. Они перерыли бумаги в канцелярии и обнаружили пропажу пары секретных документов. Старшие офицеры незамедлительно выписали ордер на арест, не забыв упомянуть, какой это скандал и пятно на репутации полка.
В ожидании, пока клерк подготовит ордер на арест, Тобиас пригласил лорда Джона подождать в кабинете полковника. Оставшись вдвоём, Мэллори без обиняков спросил Грея, что тому нужно от Джонса.
— Мне бы очень хотелось побеседовать с этим господином о его тайных делах. В особенности узнать о личности и делах человека, которого капитан Джонс называл «Скользким французом».
Лорд Джон не надел сегодня мундир и в данный момент был больше похож на правительственного агента, чем на боевого товарища-офицера. Полковнику же нужно было, чтобы правительственный агент, вставший на след шпиона, уступил место офицеру, понимающему, что такое честь полка, пусть и чужого.
— Вы думаете, что капитан будет склонен поделиться с вами этой информацией в личной беседе?
— Я полагаю, что капитану Джонсу будет сложно утаить эту информацию от правосудия
— Правосудие… — Тобиас подбирал слова очень аккуратно: он понимал, что сейчас решается судьба его карьеры — когда в 58-м году наш полк был в Вестфалии, мы как-то дискутировали на тему правосудия и справедливости за бутылкой рейнского с одним из капитанов нашего полка…
Лорд Джон бросил на него быстрый взгляд — он прекрасно понял намёк на скандал в его собственном полку и очень своевременную смерть виновника скандала за пару недель до суда… Полковник не смог понять, что скрывается за бесстрастным выражением лица собеседника. Он решил закончить свою мысль.
— Мой собеседник утверждал, что несмотря на то, что воздаяние за грехи должно быть неминуемым, правосудие как таковое не всегда может обеспечить справедливость, особенно когда дело затрагивает честь офицера и его полка.
Офицер 46-го пехотного смотрел на боевого товарища, офицера 4-го драгунского. Пауза длилась несколько долгих секунд, в течение которых лорд Джон явно что-то обдумывал. В конце концов он улыбнулся уголками губ и ответил на просьбу драгуна тем же эзоповым языком, которым она была озвучена.
— Споры в этической плоскости — это интересная тема. Я в таких случаях прибегаю к советам Марка Аврелия. «Делай что должен, и будь что будет!». Думаю, что мы должны подойти к аресту преступника со всей серьёзностью.
Он говорил медленно, глядя собеседнику прямо в глаза.
— Пошлите десяток солдат, пусть они окружат дом не особо скрываясь. Дадим им минут десять, а потом мы с вами постучимся в дверь и предъявим капитану Ломану Патрику Джонсу ордер на арест по всей форме. Мне нужно полчаса, чтобы переодеться в мундир…
Мэллори согласился с этой идеей, но предположил, что шпион может решить оказать сопротивление, и идти в открытую небезопасно. Лорд Джон ответил, что капитан Джонс кажется прагматичным человеком, который скорее всего не станет увеличивать тяжесть содеянного. С другой стороны, он видел случаи, в которых разум отступает перед ненавистью и отчаянием.
Сейчас они не спеша подходили к квартире капитана, по пятам за ними шли капрал и двое солдат с заряженными мушкетами. Офицеры поравнялись с небольшой клумбой в паре ярдов от входа, когда Тобиас услышал голос Джонса, раздавшийся откуда-то сверху.
— Добрый день, джентльмены! — капитан стоял у открытого окна — подполковник Грей, вынужден признать, что я вас недооценил и вы меня всё же обскакали! Даже немного жаль, что в ближайшее время мне не удастся побеседовать с вами!
Мелори услышал шум сзади и обернулся — сопровождающий их капрал уже успел отойти в сторону и, заняв позицию для стрельбы, смотрел в окно поверх дула мушкета. Двое рядовых последовали примеру старшего. Полковник подумал, что капрал — малый толковый, и надо не забыть его наградить… Громкий голос капитана снова привлёк его внимание.
— Капрал, а ты молодец! Эй, Мелори, увидимся в аду!
С последними словами Джонс начал поднимать пистолет, солдаты заметили движение, и два выстрела — пистолет капитана и ружье капрала — слились в один.
Эхо выстрелов ещё звучало в ушах достопочтенного Тобиаса Меллори, когда они вломились в офицерскую квартиру. Капрал оказался неплохим стрелком — мушкет прострелил лёгкое так и не арестованного преступника.
Пистолетная пуля пробила капитану голову.
Ломану Патрику Джонсу было не чуждо понятие чести.
========== Глава 12. Точки над i ==========
четверг, 11 октября 1764 г.
Осенний ветер гнал облака над озером Лох Оуэл. Клайв шёл по тропинке вдоль озера. Вот уже несколько месяцев он прогуливался тут каждое утро.
Судьба занесла его в красивое место, он любил простор воды, простор неба… Скоро за поворотом покажется остров с Церковью. По легенде, святой Ломан (друг и соратник не менее святого Патрика) последние свои годы жил отшельником именно там. Клайв не был католиком, и к почитанию святых относился, как и положено доброму протестанту, с пренебрежением. С другой стороны, он не смог устоять, и расспросил местных жителей про легенды и традиции края. И даже записал их.
Между берегом и островом он заметил несколько лодок — сегодня как раз был день почитания святого, и окрестные жители с самого утра потянулись в паломничество к церкви на острове. Все лодки округи сегодня будут заниматься извозом.
Поддавшись внезапному порыву Клайв, спустился к пристани и сторговался, чтобы его тоже отвезли к месту паломничества.
От церкви, давшей название острову, остался один остов. Люди оставляли цветы и свечи на том месте, где когда-то был алтарь, и вешали ленточки на растущие внутри стен кусты. Клайв прогуливался, рассматривая остатки стены.
— Ох, парень, сколько ж ты нагрешил, пока тебя по свету носило, что такую толстую свечу сюда принёс!
— Это за друга. Мать назвала его в честь святого Ломана, и я молю святого о спасении души грешника…
Клайв замер, в его животе моментально образовалась глыба льда, а кишки скрутило. Ему показалось, что он узнал этот голос. Осторожно выглянув из-за стены, он понял, что не ошибся — с почтенного вида пожилым фермером разговаривал именно Трёхпалый. Ноги бывшего стряпчего подкосились, и он сел прямо на землю, что скрыло его от взгляда Джонсова подельника, обернувшегося на шум. Не заметив ничего подозрительного тот, снова повернулся к импровизированному алтарю. Убедившись, что принесённая им свеча стоит ровно, Трёхпалый преклонил колена, перекрестился и вышел из развалин в сторону пристани.
