Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Но никто не хлопал. Все просто молчали.

В лице Миккеля не дрогнула ни одна мышца, это являлось профессиональной выдержкой. Только свет лампы на потолке мигал из-за внешнего шторма, словно улавливая их тревоги.

– Утром вас проинструктируют о возвращении на Вавилон. Он по вам скучал. Все свободны.

Радов вышел, и повисла тишина. Какое-то время, таращась в одну точку и не смея пошевелиться, они походили на манекенов. Затем один за другим солдаты стали подниматься и обмениваться ничего не значащими фразами.

– Ну, значит, уезжаем.

– Ага.

– До завтра, парни!

– Покедова.

Приказы не обсуждаются. Приказы не оспариваются. Солдаты возвращаются домой. Им сказали, что их даже ждут. «Если бы я еще знал кто, – подумал Миккель. – Эта башня из цельного металла никого не ждет».

* * *

Миккель Скорпен был солдатом по призванию, а значит, слугой. Все они длани одной воли. Эти руки действуют слаженно и знают свое дело. Быть солдатом означает, что долг больше твоего «я». У солдата нет «я», он часть целого. Быть солдатом означает быть верным. У хорошего солдата нет сомнений. Его граница меж добром и злом настолько четкая, словно ее чертили по линейке. Вот удача, Миккель таким родился – верный людям и идеалам. У него получалось ценить строгую красоту структуры. Там, где другие видели ограничения, он видел систему. Поэтому так охотно стал ее частью, добровольно вступив в отряд внешней зачистки.

– Травить падаль с нижних до конца дней своих? – подтрунивали над ними знакомые из приюта. – Работа мечты!

– Кто это сделает за меня? Вы? – спокойно спрашивал он, глядя в глаза задирам.

– Нет, мы же не идиоты! – смеялись они.

– Но вы живете в безопасности, потому что все еще есть идиоты, делающие эту работу.

– Ну, недаром говорят, что на дураках мир держится…

Он прошел отбор, доказал пригодность и получил новые запчасти высшей пробы. Потому что хороший солдат не должен ломаться. У Миккеля имелась одна особенность, грозящая стать серьезным препятствием в рекрутинге. В детстве на просторах нижних вокзалов, где был их приют, он подцепил безжалостный вирус, мутировавший на слабом иммунитете. Тело распадалось на фрагменты, а на место потерянных частей тела вставала синтетика, данная «Фау» (кем же еще?). Постъядерные вирусы множились с каждым годом, но от большинства имелась вакцина. Рождаясь убогими, после прививки люди не теряли больше того, что уже было отнято. Искусственные протезы и органы аккуратно вживлялись в пораженные участки, и на третьей неделе жизни младенцы адаптировались к ним полностью.

Но не Миккель. Он терял себя безостановочно в течение нескольких лет. Непригодные почки заменили почти сразу, еще в младенчестве. На этом вирус не остановился, и от него убывало все больше. Каждый раз, чувствуя металлический привкус во рту, говорящий об очередном внутреннем кровотечении, Миккель пытался запомнить себя. Свои настоящие руки – шершавые, огрубевшие, потом онемевшие и холодные… затем синюшные, издающие легкий запах гниения. Это все он. Настоящий. Миккеля собрали заново. Да так ладно, что лишь периодические неоновые вспышки по всему телу при перегрузках выдавали, что парень состоит из синтетики на восемьдесят процентов. С такой комплектацией ему предрекали, что он сам потребует усыпления. Все знали, как быстро органы изнашивались, а новая замена по социальному пакету обещала продержаться не больше года. И за каждую еще шла оплата по приживлению. При приобретении высококачественных имплантатов на человеческий цикл жизни пришлось бы максимум две замены – Миккелю же нужно было менять почти все.

Парадокс, но он потрясающе владел искусственным телом. Отсутствовала типичная в его случае замедленная моторика и неестественность телодвижений. Парень обладал завидной меткостью, быстрой реакцией и патологической неконфликтностью. Так как добровольцев в отряды внешней безопасности приходило мало, его взяли. В «Фау» перепрошили его целиком, дав тело, на которое другие копили всю жизнь. «На одну машину больше или меньше…» – посмеивалось начальство, приравняв его к дронам. Цена за это назначалась высокая. Миккеля определили во внешний сектор C, где располагались залежи полезных ископаемых и траншеи меж старыми бункерами. Безопасность поддерживалась паршиво из-за недостатка людей. Он начал уничтожать гнезда непонятных тварей, норовивших прорыть туннели под Вавилон, и наблюдал за приборами наземной навигации. Крепость стоит, пока нет врагов ни с неба, ни из-под земли.

Солдаты редко возвращались на Вавилон. Почти все они были либо сиротами, как Миккель, либо одиночками, желающими уйти от других и посвятить себя делу. Здесь они молча несли долг, и для многих это стало обретением своей ниши. Но всех дурачков распустили. Офицер Радов передавал им инструкции от менеджмента «Фау», и в глубине души они знали причину. На их место придет больше дронов. Они будут зачищать туннели быстрее и эффективнее, а также добывать и фильтровать оставшиеся в земле полезные ресурсы. Люди больше не нужны на внешних границах. Особенно такие дорогостоящие, как Миккель.

Ночью, стоя на вышке, он глядел на пируэты пыльной бури вдали и осмысливал свое будущее. Никогда оно не казалось таким мрачным. Приборная доска приветливо мигала лампами, словно тоже прощалась с ним.

– Здоро́во! – К нему поднялся Ким, планируя вступить на пост через пятнадцать минут.

Миккель сдержанно кивнул, наблюдая за метеорологическими приборами. В окна тем временем застучал мелкий град или камни, которые несла буря, и в этих звуках словно слышалось какое-то дурное пророчество.

– Хватит уже пялиться в экран, забудь вообще про нашу работу.

– Излучение башни изменилось. Измерители Омикрона шалят.

– А что с ними может быть не так?

Миккель пожал плечами. Цифры на табло отражали скачки, хотя поток космических лучей на спутнике оставался прежним: тот принимал их и заряжал батареи на вершине Вавилона. Снабжение шло как обычно, но энергетический фон башни стал другим. Как чье-то сошедшее с ума сердце…

– Угрозы нет. Главное, что системы снабжения в норме. А скачки метеорологического происхождения… Забей! Готов к Вавилону-то? – И Ким подмигнул, одновременно прихлебывая из термоса. На датчики ему уже действительно было плевать.

– Нет. Как и никто из нас, – отрешенно озвучил Миккель то, что вертелось на языке у каждого.

– Думаешь, все будет так плохо?

– Корпорация определит нас куда-нибудь, – миролюбиво ответил Миккель. – Просто все станет иначе.

Когда солдата годами затачивают на то, чтобы выполнять приказы, и вдруг даруют свободу воли, наступает сбой. Контакты преломляются, оголяются провода. Он возвращается в мир, в котором не знает, как жить. Разве не поэтому когда-то он ушел за пределы Вавилона?

Вавилон, уровень 5. Центр всеобщих благ

Майке снова пересчитала свою группу. Десятка. Красивое, круглое число. В нем заключалась полнота и завершенность. Нечего добавить, нечего отнять. Думали ли так ее подопечные? Она вглядывалась в лица каждого, хотя со стороны казалось, что Майке смотрит на всех сразу. Без хрустального шара было ясно: они не в восторге от происходящего. Впрочем, она тоже. Ей всучили тех, кого не хотел брать никто. Самые сомнительные и проблемные личности, такими только дырки в графиках закрывают. В последний момент решили, что лишние руки не помешают, и сунули их свежеиспеченному куратору, метившему в полицейские… Хочешь бороться с криминалом – получай отморозков. Только Майке не хотела воспитывать таких, как они. Она хотела их стрелять.

– …вы с нами, а значит, разделяете наши ценности. Это основа нашей работы.

Пока она произносила заученную речь, в голове бежала другая информация. Лица присутствующих и сводки из их досье сходились воедино. Темнокожий парень с золотой челюстью и «моровыми» венами на руках – это Карим Саад. Дважды привлекался за торговлю наркотиками в собственной школе. Отбывает в Центре часы исправительных работ, назначенных судом.

6
{"b":"751739","o":1}