© Катя Капович, 2021

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2022

Случилось все перед отъездом семьи Соколовых на море. Дома собрались гости, чтобы отметить день рождения Чижикиной мамы Аллы. Пришли три мамины подруги, с которыми она вместе работала, и еще пришел папин знакомый Гена с сыном Кузей. Гена, впрочем, пришел не на день рождения, про который ничего не знал, а чтобы сыграть с папой в шахматы. Мамины подруги сидели в гостиной, пили вишневый компот и безмолвно смотрели, как папа с Геной разыгрывают длинную партию в шахматы. Девятилетний Кузя сидел на диване, уткнувшись в книгу. Чижик позвала его играть с конструктором.

Ах, какой это был конструктор! Были в его наборе панели домов, дороги, мосты и арки, полукруглые оконные рамы под названием «эркеры», крыши с настоящими коньками и металлическими трубами. В боковом отделении прилагались сборные пластины с ячейками. В этих-то незаметных ячейках и было все дело: в них вставлялись дома, деревья с коричневыми стволами и зелеными кронами. Папа сделал этот конструктор в своем архитектурном институте, когда Чижику исполнилось восемь лет. С тех пор много воды утекло, но Чижик все равно могла играть с конструктором, как в те дни, когда была малолеткой Кузиного возраста.

– Нет, спасибо! Не люблю конструкторы! – ответил Кузя в ответ на щедрое предложение Чижика построить вдвоем что-нибудь классное.

– А что же ты любишь?

– Я люблю читать!

– Подумаешь!

Чижик пожала плечами. Она, в принципе, тоже любила читать, но не в день же маминого дня рождения, не перед самым отъездом на море!

Чижик выдержала паузу.

– Что ты там читаешь?

– «Остров сокровищ»! – ответил Кузя и снова погрузился в книгу.

Вообще, важный день проходил скучно. Мама с утра попросила Чижика не соваться на кухню. Она делала рулет из песочного теста с вишней, грецкими орехами и изюмом, и ее нельзя было отвлекать. С папой тоже нельзя было общаться. Папу волновала только игра, ну и запах пекущегося рулета. Папа делал ход на доске и потом двигал носом, приподнимался, заглядывал в кухню. Мамины подруги молчали. Наверное, они привыкли молчать, ведь в библиотеке в читальном зале, где они выдавали книги, не разрешалось говорить. Уже прямо на двери там висела табличка: «Просим соблюдать молчание! (Дирекция)». Если кто-то начинал болтать, то остальные читатели на него шикали, а библиотекарши хоть и не шикали, но качали головами, делали круглые глаза и прикладывали палец ко рту. Поскучав рядом с Кузей на диване, Чижик тихонько встала у папы за спиной, чтобы понаблюдать за игрой. Она очень гордилась тем, как папа играет: прошлым летом на пляже он обыграл всех других шахматистов, среди них – даже мастера спорта по шахматам. Чижик и не подозревала до того дня, что шахматы – тоже спорт. В спорте все бегали, прыгали, били ногой по мячу или поднимали штангу, а тут все сидели на скамейках и переставляли фигуры на доске. И так могли просидеть целый день, а потом другой и третий.

– Папа, ты веришь в чудеса? – спросила Чижик.

– Не отвлекай! – твердо сказал папа.

Кузя на секунду поднял на Чижика глаза.

– Ну пап! – проныла Чижик. – Веришь или не веришь?

– Когда в безнадежной позиции находишь ход, то верю! – сказал папа и добавил: – Шах и мат!

Гена вздохнул, игроки пожали руки.

– Ну что, все? – спросил Гена.

Папа потянул носом запах рулета и прокричал маме на кухню:

– Алла, скоро там у тебя?

– А что?

– Так просто! Есть ли у нас время на еще одну партию?

Из кухни раздалось: «Есть!» Папа кивнул Гене:

– Давай еще одну!

– Давай! – ответил Гена и начал расставлять фигуры.

Чижик послонялась по комнате и все-таки вышла в кухню. Да, конечно, мама очень не любила, когда во время готовки Чижик путалась под ногами. Чижик это хорошо усвоила, но рассудила, что если она сядет на подоконник, то не будет помехой. Так она и сделала. Болтая ногами, она смотрела, как мама заглядывает в духовку, трогает рулет вилкой. Потом она помыла стаканы и, вооружившись кухонным полотенцем, начала вытирать их снаружи и изнутри, что казалось довольно бессмысленным, ведь в них все равно скоро нальют что-нибудь.

– Мама, ты веришь в чудеса? – спросила Чижик.

– Нет! – ответила мама.

– Ни в какие?

– Ни в какие!

– Даже в хорошие?

Мама сказала, что даже в хорошие чудеса не верит. Она объяснила Чижику, что в их стране давно покончили с чудесами.

– Но ведь бывают и научные чудеса! – настаивала Чижик.

Мама поставила стаканы на поднос и посмотрела на Чижика:

– Ты мне заморочила голову! Если рулет окажется не подгоревшим, то это будет научное чудо! Скажи там всем, что мне надо сорок минут и можем садиться за стол!

– Хорошо! – ответила Чижик и не пошевелилась, потому что здорово сидеть на подоконнике рядом с пекущимся рулетом.

Мама убавила жар в духовке и опять взглянула на Чижика. У родителей бывают такие взгляды, по которым понятно, что вам не удастся спокойно посидеть на подоконнике, болтая ногами. И точно, наклонив голову вправо, потом наклонив ее влево, чтобы видеть Чижика с обеих сторон, мама сказала:

– У тебя очень лохматый вид, пойди-ка причешись! И еще! Поскольку ты все равно дурью маешься, сбегай в магазин за минеральной водой! Деньги возьми там, в тумбочке!

– Угу, – проворчала Чижик.

Она неохотно соскользнула с подоконника, пригладила перед зеркалом волосы, взяла в тумбочке деньги и пошла надевать сандалии. На улице стоял жаркий августовский день. Солнце было в зените и палило так, как будто решило выпечь асфальт наподобие того, как мама – свой рулет. Из-за жары двор вымер, даже голуби попрятались под карнизом дома, только воробьи прыгали в луже пыли. Чижик постояла с минуту, наблюдая их игру, – ей-то играть было не с кем. «Зато мы завтра на море поедем!» – подумала она и сразу повеселела.

К магазину, находящемуся с обратной стороны дома, можно было пойти двумя путями. Две дороги вели туда от их углового подъезда. Если взять вправо, то в результате, обогнув дом с той стороны, доходишь до киоска из толстого стекла с шиферным козырьком. В киоске сидела специальная киоскерша тетя Лида, продавала газеты и всякие журналы. Часто Чижик, прилипнув к стеклу носом, пыталась разглядеть картину на обложке нового номера «Мурзилки». Когда денег на журнал у Чижика не было, она просила дать ей полистать журнал. Иногда киоскерша разрешала это сделать. Она спрашивала: «У тебя чистые руки?» – «Чистые! Только что мыла!» – отвечала Чижик.

Она не всегда объясняла, где именно их мыла. Бывало, что и в луже во дворе. Если они с друзьями играли в мяч и земля налипала на него, то руки были грязные, а лужа глубокой и чистой. Но киоск в воскресный день все равно не работал, поэтому Чижик выбрала ту дорогу, которая проходила мимо лаборатории. Для этого надо было взять налево. Наклонная дорога вела сначала вдоль подъездов с деревьями и ползущим по стенам виноградником. Дальше вниз путь вел вдоль высокой ограды, за которой была научная лаборатория. С внутренней стороны двора туда было не подойти, но с внешней можно было видеть лабораторские окна и за ними всякую интересную всячину. Обогнув угол с воротами и сторожевой будкой, Чижик пошла вдоль стены, потому что очень любила смотреть в эти низкие окна. Они были наполовину подвальными, и, чтобы посмотреть внутрь, ей приходилось нагибаться.

В одном из окон бородатый мужчина в обычной одежде – таком же, как у ее папы, костюме и голубой рубашке – стоял перед школьной доской и писал на ней мелом какие-то формулы. «Бедный! Ему на лето дали домашнее задание!» – подумала Чижик и пошла дальше. Наконец и магазин. Купив минеральной воды, Чижик решила вернуться тем же путем, только на этот раз она пошла прямо по бордюру, расположенному над окнами лаборатории. Бордюр был такой узкий, – обе ноги не помещались, и ей приходилось ставить одну ногу перед другой. Чижик представляла себе, что она знаменитая гимнастка и делает сложные формы на бревне: крутит сальто, садится на шпагат, от чего публика в зале приходит в восторг. Чижик прямо видела, как друзья и даже скучный Кузя аплодируют. Она тогда присела в реверансе, прижимая минералку к груди наподобие того, как это делала знаменитая гимнастка в телевизоре, – только та прижимала к груди букет роз. Чижик так вдохновилась своими успехами на бревне, что, делая следующий реверанс, совершенно не заметила выемки на бордюре. Носком сандалии она угодила прямо в нее и в следующий момент уже летела в бетонную яму.