Гена пришёл в себя, очнулся, потому что, на всех парах влетел брат Тимурзий, прибежал с такими глазами, как будто бы в космопорт опоздал. С разбега, сразу к Ноэлю на колени запрыгнул, и давай ходить-переминаться, Ноэль его и гладить стал, и подбородок почёсывать, и за ушами тереть:

– Ну, здравствуй, здравствуй, Тимурчик дорогой, хороший котик, соскучился?

А тот головой трётся, мурлычет вовсю, как маленький моторчик завёл, и глаза зажмурил. Потом, и с Батюковым поздоровался:

– С пробуждением, Гена, с прилётом!

Гена в ответ, тоже его с прилётом поздравил и тоже погладил. Весь день в разговорах провели, Гена просто душу отвёл, давно уже не выпадало, так душевно, будто бы по-домашнему пообщаться… В основном, конечно, он про Венеру расспрашивал, ещё бы, у Ноэля и жена с Венеры, и сам здесь – и жил, и работал, и в самой Александрии сто раз бывал. Геннадий первый раз летел, но слышать – слышал, чего только про здешнюю жизнь не рассказывают, где правда – не разобрать, вот, Гена, пользуясь случаем, про всё сразу и разузнал. «Хочешь влюбиться в жизнь – лети на Венеру», как любая пословица, наверняка – правда жизни. Похоже, что сама венерианская атмосфера возбуждала какое-то душевное бурление, и огонь разжигала, и страсть… Раз в год каждый управленец тамошний, каждая «шишка» александрийская, обязательно летели в отпуск на Землю – «заземлиться», выпустить пар, сбавить обороты, в прямом смысле: «спуститься с небес».

На следующий день, заработал визуальный обзор, и на всех мониторах стала видна Венера. В полёте дальнего следования, непосредственное наблюдение осуществляется через внешние камеры слежения, в таком режиме – и телескопическое приближение, и запись, и охват кругового обзора – всё есть. Вначале кажется, что каких-то эффектов зрения не достаёт, но потом адаптируешься, и воспринимаешь, как будто бы сам смотришь в иллюминатор. Если атмосфера Земли прозрачная, то у Венеры – нет, и когда солнечные лучи падают сбоку под углом 45 гр, она начинает отражать свет, как зеркало, как шар жидкого золота, так иногда она выглядит. Если, Земля – «наше всё», (твой ум может тебе что угодно другое говорить, даже, если ты, вообще, за Облаком Оорта живёшь, но то, что позади ума, в подкорке зашито, ты местом жительства не проведёшь, и душа, если она есть – твёрдо знает: всё, что имеется у человека – это всё, есть у него только на Земле), Юпитер – тот, кому всё известно, он – беспредельно магичен, то Венера – живая! Пусть, ты помнишь ещё, как в школе учат – там соляной океан, сернистые дико ядовитые газы, она сама кого захочешь, уничтожит и за минуту растворит, но потом, когда, подлетая, ты видишь её вблизи, становится ясно не из учебника – она живёт, она выше меры наполнена жизнью, и своим буйным неуёмным сознанием.

– Как прилетим, вот увидишь, в какой ты сразу же, водоворот попадёшь! – Заранее предупредил Ноэль.

Все собрались в капитанской рубке, Ноэль и брат Тимурзий следили за показаниями приборов, они вошли в около-венерианское пространство, и совершали торможение перед заходом на орбиту. Впереди, над бушующей атмосферой планеты, весь орбитальный объём был занят движением ярких зеркаливших точек, это многочисленные корабли и шаттлы испещряли пространство, то и дело, вспыхивая яркими отражениями, над поверхностью венерианских облаков. Были и не «точки», а «капли» и «блюдца» серебристого сияния – большие орбитальные виллы, излюбленные жилища творческой элиты, которая могла себе позволить ни куда не спеша, курсировать во всех направлениях, наслаждаясь максимальным комфортом. Из космоса было не видно, но Батюков слышал об огромном разнообразии постоянно сменяющихся атмосферных явлений, занимающем чуть ли не первое место в перечне самых зрелищных чудес нашей солнечной.

Ожила рация, и Пацан-55 получил назначение остановиться в седьмом – самом верхнем радиусе орбиты, и держаться этого уровня, совершая витки над планетой, в ожидании своей очереди к стыковочной платформе, откуда новоприбывшие, уже своим ходом направлялись в Александрию, или в другие венерианские города, в то время, как большинство межпланетных транспортников, оставались на орбитальном обслуживании. Пацан-55 пристыковался, и Ноэль с Геннадием, освободившись от ремней безопасности, встали со своих мест. Стыковочная платформа протянула страховочный коридор прямо к шлюзовой камере, по коридору, они перебрались в буферную капсулу, которая, словно лифт, доставила их к месту прибытия – в один из 20-ти, постоянно действующих, небольших венерианских космопортов. Они попали в зал ожидания, выглядевший как вестибюль солидного отеля, даже больше похожий на ресторан под высоким прозрачным куполом, где стояли низкие столы, диваны и кресла, была слышна музыка и в больших горшках, росли пальмы. Они уселись, и уже через минуту, к ним подошёл служащий, поздравил с прибытием и вручил по карточке с кодами со-настройки их идентификационных браслетов с венерианскими сетевыми сервисами. Вслед за ним, подошла девушка, и с милой улыбкой предложила меню. «Всё-таки ресторан», понял Гена, они что-то заказали, у Ноэля оживился браслет и передал уже дожидавшееся его сообщение, чтобы он, не задерживаясь в Александрии, сразу направлялся к семье, в Амарну. Ноэль вздохнул и улыбнулся, как он всегда улыбался – обезоруживающе и очень по доброму:

– До Александрии, всё равно вместе лететь, ты, Гена, главное – расслабься, вообще ни на чём не зацикливайся.

Только девушка принесла их заказ – кофе, мороженое и минералку, объявили, что им надо пройти к 12-ой стартовой полосе и, в два глотка, проглотив мороженое, захватив минералку, они понеслись к стеклянным вертушкам малых стартовых выходов. Их дожидался даже не глейдер, а плоский скоростной мобиль-болид, скорее – спортивная модель для фристайла нежели, такси для внутренних рейсов. И, опять, Ноэль, будто мысли его прочитал:

– Не напрягайся, это я тебе по опыту говорю, это же Венера – здесь во всём такие порядки!

Но, Батюков напрягался, ему то ли подвох, то ли ошибка мерещилась, за какие такие заслуги награждать, то его? Зачем, он вообще сюда прилетел? Вот, и дёргался до сих пор. Но, рассуждать было некогда, они уселись в кресла, те, их «примагнитили», без всякого ощущения перегрузки, а – просто удобно, и понеслись сверху вниз, в таком скоростном полёте, от которого и так, дух захватывает, а они, почти сразу вошли в пике – нырнули в вихревые бурлящие облака. Прозрачные стенки корпуса передавали все ощущения: и сверхскорость, и преодоление встречного ураганного ветра, отчего в буквальном смысле, дыхание перехватывало.

– Держись, Геннадий, аттракционы начались! – Сказал Ноэль, и эту загадочную фразу, Гена потом без конца вспоминал.

Они вышли из ураганной облачной зоны, и на бреющем полёте пошли над океаном, солнечные лучи проходили сквозь верхний слой в виде широких световых потоков, а, лежащие ниже, необъятные пенистые поля искрились и вспыхивали миллионами солнечных брызгов. Это же облачный океан, понял Гена, их мобиль взял ниже и, сбавив скорость, касался брюхом, и уже нырял в перистую, играющую солнечными зайчиками, глубину.

– Внимание! – Раздался в салоне мелодичный голос: – Просьба сохранять спокойствие.

– Прилетели, – шепнул Ноэль.

Батюков почувствовал, как по телу прошла волна компрессии, внесла какую-то деформацию, искажающим образом прошлась по всей видимости окружающего их маленького пространства, стенки мобиля претерпели некое моментальное искажение, как и сами люди. Батюков ощутил нечто, похожее на слабый разряд электротока, пропущенный через грудную клетку, но в следующую секунду, напряжение отпустило, он глянул наружу, и глазам не поверил – они летели в синей вышине, высоко над морем, со всех сторон синее небо, внизу морские волны набегают на светлую полоску пляжа, где отчётливо видны отдыхающие, появился южный город в купах больших деревьев, а в следующую минуту, мобиль-болид мягко опустился на длинную крышу высотки, прямо на набережной. «Мы на Земле», – подумал Гена, и сразу следующее: «Не может быть». Дверь рядом с ним откинулась, и Ноэль протянул руку: