– Теоретически надо, – ответил Кормчий, но когда я с ними сюда летел, за 5 дней никого не видел, только Хьюго – мы с ним телевизор смотрели.
– Интел-новости? – Уточнил Батюков.
– В основном. Ещё, Планету Животных, – улыбнулся Кормчий: – Как угадал?
– Да, я сюда тоже с котом летел, – ответил Гена.
«Просто кармическое наказание», – решил он про себя.
– Пошли покажу, где всё, – пригласил Кормчий, и они вместе обошли жилую зону. Везде стиль Ботсвана, когда только стекло и металл, но на каждом вертикальном промежутке проекции с видами Африки, портреты дикарей, или раскрашенные деревянные маски.
– Ты так классно Ботсвану поднял! Весь зал ахнул! – Вспомнил Кормчий, когда они уселись на камбузе, и какао-машина им подала по первой чашке, а повар-комбайн выдвинул поднос-раздачу с большой горой горячих пончиков.
– Да, как-то занесло на такую высоту, я и сам не понял, как такое вдохновение произошло… А, когда тебе, премию вручали, мне показалось, что ты уже заранее всё знал, – высказал подозрение Батюков,
– Я знал,– подтвердил Кормчий: – Я экологией моря занимаюсь, и прочёл, что у малого полосатика, сильно сократилась рождаемость, причины – неясны. Это кит, который североатлантическую акваторию, особенно выделяет. Стал исследовать, и выявил повышенный радиационный фон в Норвежском море. В общем, через два месяца нашёл атомную посудину на дне. Наверное, сейсмический толчок там произошёл, раз она, лёжа на грунте, дала трещину, хотя, может, и море её разъело от времени… Это и оказалось источником радиации. Загрязнение небольшое, но, по всей видимости, очень давно была утечка, раз уже, и прибрежные районы повышенный фон показывали, но так как людей там мало, вот, никем и не отслеживалось… Я начал работать. У меня корабль – амфибия и ещё, старую грузовую платформу приспособил. С помощью корабля, со снаряжением опускался на дно, резал, сначала поднимал на платформу, потом на Амфитрите уносил. Выходил на орбиту, и уничтожал всё в реакторе. Вот, по линии Амфитриты-Несущей – моего корабля, обмен информацией с Ботсваной-Геей и произошёл. Она мне уже через 2 недели первый килектор – Кита Очищающего, прислала. А про второй, Строгую Проверку, узнал здесь. Строгая-Проверка уже в пути, из Северной Америки идёт. Когда прибудет, закончим в этом секторе, надеюсь, что сможем и поверхность дна дезактивировать, ещё раз скрупулезно всё исследуем, может быть, спутники сумеем задействовать… Я, хоть эколог, но часто выхожу на орбиту, и всё отслеживаю – миграции китовых семейств, и загрязнения, и, если нарушители какие-то появляются, очень быстро обо всём узнаю…
– Ну, ты даёшь, у меня, даже слов нет…– Протянул Батюков: – Мне друг
говорил, что слышал про тебя – будто бы ты какую-то громкую сенсацию на Земле учинил.
– Да, какую ещё сенсацию?! Ты должен был слышать, даже если, и в
другом месте был, какая катастрофа произошла – тогда в небе над Атлантикой взорвались два шаттла. Кроме пилотов, жертв не было, ну, кроме самой техники, но в огромнейшем районе Севера Атлантики погиб весь планктон. Это значительная часть ареала китовых семей. Там началась дистрофия у молодых китов, киты десятками выходили на мелководье выходить, и просто погибали у берегов… На это страшно, просто невыносимо было смотреть… Вот, тогда широкая кампания и началась – борьба за спасение. Я всех, кого только, было возможно, вовлёк. Ботсвана-Гея каждый день по 20 тонн аналогового планктона поставляла, там несколько семей, обречённых на голод оставались, биологи разработали гормон роста для морских организмов, составляющих основу планктона, но было опасно выращивать эти массы в океане из-за вероятности гормональных нарушений у всех представителей морской фауны. Надо было спровоцировать планктонное размножение, обезопасить антидотом, тоже специально разработанным, и только потом – поставлять в океан. Вот я, и бил тревогу. На Земле, на Луне, на Венере, на Марсе – все значительные бассейны были вовлечены в этот проект. Грузовые шаттлы курсировали без остановки – доставляли планктон. На Земле, больше ста дельфинариев согласились в самом срочном порядке освободить обитателей, чтобы задействовать свои объёмы – вот так, все вместе, и успели помочь.
– Да, коллектив – это сила! Все, горой друг за друга стоят. А у тебя, сколько народу в команде? – Спросил Геннадий.
– Нет никакой команды. Только я…
Гена даже не знал, как реагировать. Андрей заметно помрачнел, и некоторое время, они молчали.
– Хотя, на самом деле – была команда. Когда дельфинарии на Земле подключились, был один человек – Алексей Поворотов, тогда, он управлял большой транспортной цистерной, в которой одного дельфина из дельфинария транспортировали. Каждого дельфина везли отдельно, потому что из-за такого количества, не хватало специальных транспортников. Он не был штатным сотрудником, но получил детальный инструктаж, и из северного города, с дельфином в цистерне, летел в Севасто – это, где Чёрное море на Земле, и когда его водовоз, то есть грузовая амфибия-водовоз, опустилась на воду, он, этого дельфина Гришу, открыл, потом отключил страховочное устройство, но оставил пока за решёткой, по инструкции – нельзя сразу выпускать, чтобы он всё понял – к другой воде немножко привык, и шока не было – и тогда, Гриша начал свистеть, ну, как дельфины кричат по-своему, и через полчаса – появились другие дельфины. Алёша мне рассказывал, что они окружили его амфибию-транспортник, и с Гришей все разговаривали, Алексей, даже успел включить переводчик, а когда, он, наконец, поднял решётку выхода, Гриша вышел, они все вместе начали выпрыгивать и кувыркаться в воздухе, так радовались! Они так смотрели на него, что он плакал… Когда мне рассказывал, тоже не мог сдержаться… После этого, он разыскал меня, прилетел и сказал, что тоже хочет участвовать – спасать китообразных, на самом деле – всех морских животных. Мы взяли название для своей команды – Бригада Кормчих, и ту операцию, завершали вдвоём. Вот такой друг у меня был. Потом, меня наградили Другом Океана 1-ой степени, появилась Амфитрита-Несущая, и – это было очень хорошее время, и одна девушка в Бригаду Кормчих тоже, вместе с нами, вошла. Втроём, мы действительно серьёзное дело смогли начать. Та девушка, очень толковым химиком оказалась, это она начала пробы воды исследовать. Загрязнение – самый трудный, трудноподдающийся вред. Вся рыба на сегодняшний день отравлена тяжёлыми металлами. Тогда, мы и начали работать с общей интоксикацией Атлантического океана. Выявляли все компоненты загрязнения, и с каждой группой компонентов надо было справиться по отдельности. Связывались постоянно с разными НИИ, все были рады помочь – кто чем… Штаммы бактерий выводили специально, нано-технологии, чуть ли не тысячу лет везде применяются, но по направленному выводу из водной среды тяжёлых металлов – никто не работает. Никому и дела нет, кроме экологов… Столько радиационных, ядовитых отходов просто так в океан выбрасывалось, или в ёмкостях, которые сейчас от времени уже разрушаются, только последние 100 лет, от силы – 150, мы, уже сознательно стараемся мировому океану как можно меньше вредить, но по моим данным, в древности несколько десятков тысяч атомных судов затоплено – все думают, что настолько большой океан, что с любой бедой справится, но это не так, а если серьёзно – океан на Земле погибает, просто величайшее чудо, что ещё не погиб и, более того, способен бороться, и я горжусь, что в небольшой мере, тоже к этому причастен.
Гена уже догадался, что встретил фанатика, а Кормчий помолчал минут пять, и продолжал:
– Тогда, за полгода непрерывных усилий, мы сумели понизить уровень общего загрязнения во всей акватории Северной Атлантики на два процента. Хотя, с радиационным загрязнением, в то время, напрямую не сталкивались, лечили воду от химического отравления – от отравления тяжёлыми металлами, от выброса химических отходов, ну и сотни тонн мусора за полгода вытащили.
– А как это вообще возможно «воду лечить» в океане, это же не в чайнике? И к тому же, ещё и результаты отслеживать? – Спросил Батюков.
