Господи, думаю:
– Как же ты всё это увидел?
– Смотри, какой маленький рот, и как будто слегка подобран, смотри, какая собранная и скованная улыбка, а это – явное отсутствие зубов, возможно, даже 7-8 зубов не хватало. Если человек или ИИ, живёт с отсутствием такого количества зубов, значит – скрывает того, кто причинил ему этот вред.
Ну, я тогда ему и рассказал про этот злополучный контракт, который я подписал и, как неподъёмную гирю привязал к ноге. Лоренцо Оккам, и оказался тем человеком, кто помог мне выйти из этого тупика. И, если я, к примеру, совсем не люблю бывать на Земле, хотя и прожил безвыездно в своём штате до сорока лет, и 20 человек детей на Земле живёт, но вот, последние годы – вообще не езжу, то Лоуренс, наоборот, хотя и землянин, но, и летает туда каждый год, историей интересуется, и даже книгу, свою знаменитую «Историю преступлений», про земную жизнь написал. Он мне сразу сказал, что время, в которое жила эта дама, вообще называлось «тёмным временем», и считается одним из самых мрачных исторических периодов, и что, даме этой никак не могло быть пятидесяти лет, просто потому, что всего по 40 лет люди жили. Все тогдашние города кишели паразитами, стакана чистой воды нельзя было отыскать. Женщинам смеяться было запрещено, кто смеялся, тех сразу отправляли на обязательное претерпевание пыток, или убивали, но тоже с обязательным прохождением мук. Сколько лет жила женщина замужем, столько в среднем, и рожала детей, для того, чтобы хотя бы один или двое выжили. Медицина лечила одним способом – принятием дозы смертельно-вредного вещества, или вторым способом – ампутацией. В общем, полночи он мне ужасы прошлого живописал, я слушал, слушал, а потом, и спрашиваю: «А почему ты решил, что как-то выбраться из этого ей удалось?» А он, и говорит: «А ты в глаза то, ей загляни, сам и увидишь…», вот только после этих его слов, я самое главное в этой Лизе, и увидал. Увидел, и радость, и даже веселье в её глазах, увидел, что на самом деле, молодая она…
Причём, чем дольше смотришь, тем больше радости замечаешь. Что улыбка на лице, на самом деле – довольно скромная, скорее всего, как от подарка какого-то, какую-то милую вещицу ей преподнесли, но безделушку, пустяк, а вот, в глазах – и понимание, и любовь, и благодарность. Знаете, на Земле, где снег идёт, есть такая пословица – «Каждая снежинка знает то место, в которое упадёт». И, у всего во вселенной, есть своё самое особенное место, и оно не просто правильное, но ещё – самое наилучшее. Я понял, что тот человек, на которого она смотрит, который, видно, подарочек-то, ей и принёс – он и есть – самый наилучший и самый особенный из всех, кто только есть на земле, и её радость от этого, и её благодарность – за это, а за подарок – просто скромная улыбка, к тому же, если, и зубов то уже нет, особо не улыбнёшься. Ну, думаю – Лиза, если ты уже тогда знала, что выберешься, как раз, я – Рам Данава, тебе в этом и помогу. И, хотя целый год мы потеряли, но всё-таки, работа пошла. Особенно, глаза конечно – по нано-пикселям продвигались, чтобы непонятный внутренний свет передать.
Роберта, вызвал по скайпу, и про отсутствие зубов сразу сказал. «Что же», – отвечает: «вполне возможно». Я сразу предупредил, что калек-инвалидов создавать не намерен, поэтому, у этой девушки, все 32 зуба будут в комплекте. Он только кивнул. «Слушай», говорю: «А сам-то ты, как мыслишь, что вместе с ней, вы будете делать?» Почему вдруг спросил, сам не понял, а он, мне на это и отвечает, что – не много, ни мало – он, Роберт, намерен служить ей и поклоняться, то есть, если будет всё, как задумано, она оживёт, из бездны минувших эпох, возьмёт, и явится перед ним. Так я понял, что мне и всей корпорации надо постараться, чтобы как на машине времени её к нему привезти. После этого опять, ночь, или больше, не спал. Теперь уже историков в штат взяли – художников, искусствоведов, все с Земли прилетели, специально, чтобы эту невыполнимую задачу решить. Тем более, что по моему замыслу должна была возродиться живая женщина, живая и желанная. Ещё лицо не было закончено, а я уже о нраве, о характерных чертах голову начал ломать.
У меня на производстве, в процессе творчества, мы о будущих девушках – кибер-игрушках, только как о живых людях всегда говорим. Как же можно поклоняться женщине? Ладно, думаю, в любом случае, контракт подписан, сумеем его выполнить, или – нет, надо хотя бы попробовать… Мы решили снабдить Лизу единственным, достойным поклонения, свойством – чудесным характером. А когда дело дошло до телосложения, оказалось, что Роберт, ещё раньше нас всё предусмотрел: «Однозначно – «фигура Ботичелли», – заявил самым категоричным образом. Я выяснил, что это фигура подростка – узкие бёдра, и все достоинства весьма скромные. Брови ей сделали, и спрашивать не стали. Волосы – светло-каштановые, спокойного цвета, без яркости, зато придумали использовать более тонкую кератиновую структуру, чтобы точно такие, как шёлк были волосы. Кожа весьма бледная, но тоже более шелковистая. Грудь получилась такая, как Роберт хотел – как большое яблоко, если разделить на две части, два аккуратных полушария, соски потемнее – красно-коричневые и маленькие. Губы казались чуть полнее, чем на портрете, но всё равно – глядишь на неё, и ничем не привораживает. Женщины тех времён такими и должны были быть. Всегда в покрывале, глаза вечно опущены. Была всё же живость какая-то в глазах, но мне на тот момент, она вообще не нравилась. Художники ещё вовсю работали, ладно, думаю – пока подожду… А потом, она краснеть у них начала. И, вроде бы, опять, что-то пошло…Сидим однажды, несколько человек – художники, пластики, историк, психологи, уже программы дорабатывали, и историк, что на 2 месяца с Земли прилетел, сказал так: «скромность и застенчивость – вот должны быть главные её украшения». «Какая», – говорю: «может быть застенчивость, если этот чудак поклоняться ей сразу начнёт?» Тогда психологи за дело и взялись, решили эту загадку, чуть-чуть иначе истолковать. «Очень хорошо» – говорят: «в таком случае, она тоже будет ему ответным поклонением отвечать. Леди может почитать героя, который её спас, скажем из плена, или от какого-то чудовища, освободил. Потом, я как то отвлёкся на другие проекты, и к Лизе в отдел долго не заходил. И вот, смотрю – сами вызывают: «Всё готово, Джаерам!» Говорят: «Подойдите на презентацию». Это, как в фильме, когда первые эпизоды сняты уже. Понятно, что пока самые первые варианты, психологического ядра ещё нет, но готова модель поведения, пластический шаблон уже есть, образец характера, который либо будет утверждён, либо нет.
Подошёл – она стояла с костюмершей, видно, что и сама ждала, увидела, как я подхожу, сразу глаза опустила и краснеть начала, и голову – ниже и ниже опускает передо мной от стесненья. «Лиза, это господин Джаерам, он специально познакомиться с тобой зашёл, ты же – самая новенькая у нас», – ей говорят, я приподнял ей подбородок чуть-чуть, и тогда, она тогда взяла мою руку, и поцеловала. Стоит – вся густо-розовая, потом глаза подняла: «Спасибо», – тихонько говорит: «Господин Джаерам, спасибо, за то, что вы есть». И улыбнулась, чуть-чуть. Ну, конечно, ещё не она, а так называемый – рабочий узел шаблона, и немного помоложе получилась, чем Роберт хотел. Таким образом, нужную мелодию, всё-таки, нам удалось ухватить.
И, не далее, чем в тот же вечер, звонит мне дочка – самая младшая, все мои дети на Земле живут, хотя эта вот – Каришма, здесь, в Александрии родилась. Но, замуж, неудачно выскочила… Я – себя виню, сам не доглядел – у зятя уже три жены и, как я понял, тоже – не старушки ещё. Но, как только, где-то она его увидала, и он близко к ней подошёл, сказал что-то, за руку, может взял – всё, пропала девка – плачет: «люблю, не могу», – говорит: «хоть 20 жён, хоть 120 жён у него, хоть 121-ой женой буду, но без него, и жить даже, я не хочу». У него, тоже прилив страсти произошёл, в общем, сговорились, куда деваться – сыграли свадьбу. Год прошёл, или меньше, детей ещё нет, а она, уже вовсю терзается, плачет, говорит, что Рохул её не любит, потому что реже, совсем редко стал навещать. Ну, думаю, лиха беда – начало, он парень то, ещё совсем молодой, пару жён ещё точно приведёт, а там, и до кибер-девочек уже недалеко, думать то об этом, раньше надо было. Но как отец, я ей другое сказал:
