– Я вот, в 8 кабинет. У меня вот здесь, – Мишка закопошился в своей целлофановой сумке, доставая бумаги.

Женщина оторвалась от телефона и перевела взгляд на Мишку, что-то явно вспоминая (она в это время была на другом конце земли, в Пуэрто-Рико).

– У меня вот здесь. Надо согласовать, – проговорил Мишка, отрывая женщину от фантастических грёз.

– А-а. Сначала пойдите в 10 кабинет. Там девочки посмотрят, сопоставят, нанесут разметку. А потом ко мне на подпись, – улыбнулась женщина. Мишка осовел. Его так ещё не встречали.

Постояв у кабинета 10, дожидаясь, когда его вызовут, наконец прошёл к нужному столу специалиста. Девочки, разложив Мишкины бумаги и открыв свою большую карту с нанесёнными на неё пунктирными линями, что-то долго сверяли. Потом смотрели на Мишку. Потом доставали какую-то папку и долго её листали. Потом опять смотрели.

– Ну, что я могу сказать, – произнесла одна из них тоном терапевта, который сейчас вынесет неблагоприятный диагноз. Мишка сжался. – По вашему участку ничего не проходит. Только я не понимаю, почему те, кто вам составлял ваши бумаги, сами ничего не нанесли? У них же есть вся информация.

Мишка сжался ещё сильнее.

– Так что забирайте ваши планы и езжайте-ка к ним. Что нам, заниматься больше нечем!? Все специалисты заняты – торговым центром занимаются.

– Но мне в 8 кабинете сказали, что посмотрят, составят и нанесут, – цеплялся за последнюю возможность Мишка.

Девочка молча взяла Мишкины планы, недовольно вздохнула и ушла в 8 кабинет. Вернувшись через минуту, сложила эти планы и вручила Мишке.

– Езжайте и наносите. Вот и весь сказ.

Видно, начальница в это время мысленно перелетала из Пуэрто-Рико в Гоа.

Позвонив в ту организацию, где делались планы, и услышав однозначный ответ, что к ним ехать не нужно, а всё делается именно там, где он сейчас и находится, Мишка понял, что оказался на месте той самой белки в колесе. Злой и раскрасневшийся, он вернулся домой. И допил то, что оставлял на победную рюмку после завершения согласования. И вдруг его озарила мысль, позволившая вернуться к началу всей этой истории. Он внял советам про «трудный путь». И уже через неделю у него на руках были все бумажки с пунктирными линиями, точками, кругами, квадратами, печатями и подписями всех тех организаций, которые он взять не смог.

Русавкино, февраль 2018 г.

Могучее чрево огромной городской свалки глубоко вздохнуло и выдохнуло, высвобождая через многочисленные поры ту колоссальную энергию, что скопилась в нём за последний день. Сладковатая сероводородная вонь – многолетняя спутница свалки, равномерно расползлась по окрестностям. После снятия напряжения чреву стало намного легче. Рабочие свалки, такие же многолетние спутники, сопровождающие свалку от рождения до настоящего времени, копошащиеся у выгружаемых машин, тоже почувствовали это. Они заматывали лицо разными тряпками и делали кривые гримасы. Но продолжали работу.

– Рождение, – думало чрево. – Когда же это было? Наверное, пятьдесят лет назад. Здесь, на этом месте, люди выкопали большой карьер. Известняк нужен был для дорог. Да, да, так рождалось моё чрево. И как же мне повезло, что кому-то в голову пришла светлая мысль – начать создавать моё чрево. Это было сродни созданию нового Существа. Ещё никто и не думал про овечку Долли.

Воспоминания разбередили могучее чрево, и оно опять глубоко выдохнуло… Как же любовно и методично люди меня создавали! Сначала это были всего две машины со строительным мусором.  Потом – промышленные отходы в виде обрезков резины. Кто-то привёз гнилые доски. Вдруг создание неожиданно закончилось. Вероятно, именно в тот момент люди задумались о необходимости создания Существа. Но здравая мысль пересилила. И тут началось…

Люди, которые находились на его поверхности, стали интенсивно массировать его тело бульдозерами, растаскивая по поверхности новый привезённый материал. Тело росло. Потянулись вереницы машин. На подъезде появилась будка с приёмщиками. Приёмщики с увлечением показывали, куда и какой груз нужно высыпать. Новорожденное чрево умилялось такой заботой. Медикаменты пересыпались остатками сгоревшего дома. Осенняя листва – промышленными отходами. Испорченные продукты – битым стеклом. Особую радость доставляло количество целлофана. Он хорошо сохранял тепло.

Тело быстро росло, подымаясь ввысь из котлована.

Процессы для создания чрева складывались благополучно. Люди и сами не заметили, как быстро карьер заполнился материалом. Но процессы, запущенные много лет назад, были уже необратимы. Чрево жило и просило: больше, больше, ещё… И люди, немного подумав, согласились с этим. Работы шли и днём, и ночью. Без устали, с новой, многочисленной техникой люди начали возводить надземную часть чрева. Теперь чрево могло видеть, что происходит в округе. Деревни и город. Людей и машины. Зиму и лето. Очень радовалось чрево маленькой речке, которая, огибая его края, протекала внизу. Искрясь на солнце всеми цветами радуги, она не замерзала даже в морозную зиму, весело журча своими гнилыми водами по обледенелым берегам.

Забота людей о чреве была повседневной. Люди любовно обнесли чрево зелёным забором. Подъезды к телу проложили бетонными плитами, соорудили шлагбаум и поставили охрану. Днём строго проверяли машины и накалывали талоны. Ночью открывали доступ к телу быстро и без проверки. Больше всего машин было именно ночью, что позволяло существу быстрее расти. Ничто не должно нарушать покой тела. А чтобы ему легко дышалось, поставили трубы, через которые в недра выходил сок из него. Люди заботились о созданном существе, иногда пересыпая его землёй и песком. Гармония! Между людьми и чревом…

Нескончаемая вереница машин с трудом поднималась на самую вершину тела, натужно ревя моторами, распугивая стаи ворон. Это забавляло чрево, наблюдавшее за взмывающими тучами птиц. Последнее время тело Существа облюбовали чайки, взявшиеся ниоткуда. Моря или хотя бы большого озера рядом не наблюдалось. Ну да, вот ещё бы орлы, эти гордые птицы, здесь поселились. Может быть, когда я вырасту, тогда… А рядом экскаватор уже выкапывал очередную большую яму. Он делал это методично, мастерски. Ровные края котлована изумляли своими пропорциями.

– Как же заботливо орудует этот молодец, – думало чрево. – Скоро уже и сосед появится.

Только вот последнее время что-то стало беспокоить этот огромный организм. Машин стало почему-то меньше. Иногда вообще поток машин прекращался. Какие-то люди толклись у подъезда к телу с плакатами. Ругались и что-то требовали. Стали приезжать и люди на больших машинах, в лакированных туфлях и костюмах с разноцветными галстуками. Комиссии, наверное. Они что-то горячо обсуждали, совещались, измеряли. И после их отъезда вереницы машин удваивались. А гул тяжёлой техники, массажирующей тело, усиливался.

– Люди без меня никуда не денутся, – продолжало думать чрево. – Мы крепко повязаны друг с другом. Так что если порвать хоть какие-то незначительные связи, наступит полная катастрофа. Не для меня – для людей.

Русавкино, январь 2019 г.

Прошло уже три месяца с момента наступления случая, называемого новым термином, закреплённым даже законодательно – предпенсионер.

Во исполнение наказа одного из отцов-реформаторов блестящей пенсионной реформы, недопенсионер Михал Михалыч Кубыриков решил наконец-то отправиться в путешествие. Отщипнув от жалкой кучки денег, называемых отпускными, жидкую наличность, в сопровождении двух своих друзей – уже как два года состоявшегося пенсионера Юлия Сергеевича Попова и Павла Евгеньевича Веселихина, которому до настоящей пенсии было столько времени, что за этот срок наши реформаторы вполне могли и увеличить его дополнительно до 70 лет, организованной группой поехали.

Пунктом путешествия был выбран один из величественных наших родных городов, изобилующий массой интереснейших памятников культуры и зодчества. Вся программа была составлена по эконом-классу, чему Михал Михалыч необычайно был рад. Командование было доверено Юлию Сергеевичу, как самому опытному путешественнику и знатоку местной самобытности. Три дня, отведённые компанией для развернутого обозрения, подходили к концу. Подошло время брать билеты на обратный путь, и насыщенные созерцанием и впитыванием местного колорита приятели приехали на вокзал. Он сиял своими архитектурными достоинствами. В этот ранний  утренний час площадь перед ним и перрон были пусты. Культурный и трудовой город только приходил в себя от проведенного накануне очередного Дня города и готовился к радушному принятию новых гостей и проводам старых.