Парень толкнул одного из боксеров, причем получилось весьма удачно – тот, не ожидая столь дерзкой реакции, упал.

– Твою мать!

Змей рванул между двумя противниками и прыгнул в колодец.

– Во дурак! – только и успел выдохнуть борец вслед.

Внезапная темнота. Удар локтем. Затылком. Вода.

Думал – все кости сломал. Пошевелился – живой, целый. Сильно болели руки и колени, но это стерпится, главное, что вырвался из окружения.

Змей уперся ногами в дно, наклонился, погружаясь в воду. Сообразил, что если рванет по узкому туннелю, то сможет сбежать от преследователей. А те, кажется, не желали его догонять.

«А если пойдут по верху?» – с ужасом подумал он и поплыл по зловонной воде прочь. Оставаться тут не хотелось – казалось, что будут стрелять по нему. Пусть идут. Он же будет двигаться до тех пор, пока не кончатся силы, пока не сгорит весь кислород в тесном туннеле, до тех пор, пока жив.

– Поплыл! Занырнул! – закричал борец, но Змей его уже не слышал.

Накануне шел дождь, и воды скопилось много, но и воздуха хватало, и даже голову можно было высунуть и взглянуть наверх, проплывая мимо очередного смотрового колодца. Сама ветка городской канализации была узкой, и Змей полз по ней на четвереньках, чувствуя руками мягкую илистую грязь.

Темнота, жуткое удушливое ощущение замкнутого пространства. Клаустрофобией парень не страдал, а тут вдруг стало невмоготу. Казалось, что застрянет он здесь, в этих колодцах, и утонет, захлебнувшись вонючей жижей. И найдут его нескоро, только когда распухший труп станет мешать стоку воды.

Сколько он так барахтался, Змей не знал, сознание отключилось, а тело словно на автомате выполняло нехитрые механические движения. Нащупать ногами илистое дно, поджать колени, оттолкнуться, параллельно раскинув руки в стороны и не давая себе врезаться головой в своды стен. Встать, поджать, оттолкнуться. Встать, поджать, оттолкнуться.

Когда дышать стало совсем тяжело от смрада, а впереди оказался большой затор из прошлогодних листьев и грязи, парень решил, что пора выбираться наружу.

Сплевывая попавшую через нос воду, Змей начал ощупывать потолок, но смотрового колодца нигде не было.

Паника стянула вокруг горла крепкие холодные пальцы. Беглец дернулся, больно ударился затылком о бетонный потолок. И эта боль отрезвила.

Не психовать. Спокойно. Хлебнуть воздуха у самой поверхности, занырнуть, отойти дальше и вновь вынырнуть.

Но снова бетонный потолок, словно крышка гроба. Он тут заперт! Навсегда!

Уже готовый закричать от дикого ужаса, охватившего его, Змей вдруг почувствовал, что бетон над головой пропал. Вынырнув, он увидел заветный смотровой колодец и люк.

«Еще повоюем!» – устало подумал он и стал выбираться наружу.

Как добрался до дома, он помнил смутно. Дрожащими руками отпер замок – удивительно, но ключ после всех событий не выпал из кармана; зашел внутрь и в чем был лег на пол.

И тут только его прорвало. Он плакал и дрожал всем телом, бил себя по голове и кричал от бессилия и горя. Четверых друзей больше нет. Зарезали! Словно свиней, в горло…

Мысли путались, разум погружался в туман, тяжелый, серый, и выплывал оттуда все реже и реже. Не хотелось ничего, ни есть, ни пить. Все словно бы стало черно-белым, блеклым, присыпанным то ли пеплом, то ли пылью.

В таком состоянии Змей пробыл у себя дома два дня. Иногда поднимался, чтобы попить воды или пожевать чего-нибудь из холодильника, сходить в туалет. И вновь на пол, бессмысленно смотреть в потолок.

На третьи сутки к нему в дверь постучали.

– Кто? – вяло спросил он, нехотя поднимаясь и выходя в прихожую.

– Полиция, откройте.

По спине словно хлестанули плеткой. Змей вздрогнул и застыл, не зная, что делать дальше. Полиция? Зачем к нему? Может, адрес спутали?

Вновь постучали. И голос уже настойчивее произнес:

– Откройте!

С замиранием сердца Змей отворил дверь.

На пороге стоял полицейский, заспанный, уставший.

– Николай Громов? – спросил он, косясь на Змея.

– Да, это я.

– Есть пара вопросов. Я пройду?

И не дождавшись ответа, вошел внутрь, грязными подошвами марая коврик в прихожей.

Парой вопросов дело не ограничилось. Полицейский долго и муторно выяснял, кем приходятся ему господа Павел Жданов, Дмитрий Бойко, Сергей Михеев и Антон Молчалин, расспрашивал в подробностях все, что только можно, высосав допросами последние остатки сил у Змея. А напоследок вручил уведомление о том, что ему необходимо завтра в девять часов утра явиться в местное отделение полиции, чтобы запротоколировать все сказанное. И ушел.

Следом позвонил телефон.

Змей хотел проигнорировать его, но тот упорно тренькал, и парень сдался.

– Алло?

– Коля, ты? – знакомый голос.

– Кто это?

– Артем Асхатович это, папин друг. Помнишь меня?

– Артем Асхатович? – Змей помнил его, хороший человек, часто в гости заходил, когда отец жив был. Только зачем он сейчас ему звонит? – Да, помню. Что случилось?

– Это я у тебя хотел спросить, что случилось. Коля, ты же знаешь, я в адвокатуре работаю, некоторые слухи доходят. Тут недавно четверых порезали. Слышал? Твои знакомые. Да должен был слышать!

– Да, слышал, – стараясь, чтобы голос не дрогнул, ответил Змей.

– Я фамилии глянул – вспомнил сразу. Твои друзья. Ты с ними еще с детства бегал. Помню, когда папка еще твой жив был, он вас всех чебаками солеными угощал, на балконе которых сушил. Мы вместе с ним, с папкой твоим, на рыбалку сходим, наловим мелочи всякой, а я ему отдаю все, мне ведь только для интереса с удочкой постоять было, улова не надо. А он засолит, потом развесит на проволоке и вялит! Помнишь?

– Помню, – ответил Змей и стиснул губы – глаза щипало и хотелось выть.

– Умел твой папка рыбу солить. Да под пенное из бидона, там же, на балконе, мы вместе с ним под интересный разговор… Ох, мамка ругалась твоя!.. Так я это, по какому поводу-то звоню тебе. Коль, ты там поосторожнее, ладно? За дело Володин взялся, он в центре раньше работал, вредный калач. Да и вроде бы какие-то там уже улики есть, и с камер видеонаблюдения записи уже изъяли. Пятеро их там было, ребят этих.

– Что вы имеете в виду?

Звонивший долго не отвечал, и Змей подумал, что тот отключился. Но Артем Асхатович вдруг торопливо и тихо защебетал:

– Коль, на тебя хотят все это повесить. Я адвокат, если надо – помогу, но слушок прошел между своими, из полиции, что какие-то улики появились важные. Я, если что, тебе не звонил, это так, по старой дружбе.

– Я не убивал, – выдавил из себя Змей.

– Конечно, не убивал! Коль, ты что?! Я знаю, что ты ни при чем. Но там улики, отпечатки, сам понимаешь. Порой бывает всякое, как предъявят, так и не знаешь, что сказать против, складно делают. Так что ты будь осторожнее, а лучше… – Артем Асхатович вновь надолго замолчал. – А лучше ляг на дно. Володину скоро на пенсию, месяцев шесть ему осталось, кажется. Отсидишься до его ухода, а там, глядишь, кого-нибудь другого поставят на его место – и легче станет. Разрулим. Ну все, бывай.

И его голос сменили гудки.

Змей долго растерянно стоял, держа в руках трубку телефона. А потом, когда за окном залаяла собака, начал спешно собирать вещи в рюкзак.

Взял только самое необходимое из вещей. Выгреб из всех карманов и заначек последнюю мелочь. Денег не было – проиграл в карты. Но того, что набралось, должно хватить до Зареченска, соседнего города. Там Змей и планировал спрятаться, как советовал Артем Асхатович.

Городок этот вполне подходил, чтобы залечь на дно. И место имелось – старый дачный домик бывшей подруги, давно заброшенный, в который, Змей знал точно, никто уже лет десять не ездил. Летом вполне нормально можно прожить.

А зимой… Дожить бы еще до зимы, а там видно будет.

Он закинул рюкзак на плечи и, сев в первую подошедшую маршрутку, рванул на железнодорожный вокзал. Если бы парень знал, к чему приведет это бегство, то вряд ли вообще решился на все это. Впоследствии не раз он возвращался к мысли, что явиться в полицию и рассказать всю правду было бы гораздо разумнее.