И он скучал по этому. Все время, пока его не было, он скучал по ней.

Ты забыл меня.

Она что-то имела в виду, говоря это. Он не знал, что, но это продолжало беспокоить его. С самого начала было ясно, что она что-то знала о нем, что она что-то скрывала. И вдруг он задумался, не связано ли это с частью его жизни, которую он не мог вспомнить. Ему нужно поговорить с ней.

— Надеюсь, Зи наконец-то спит наверху, — прокомментировала Лия, принося ему кофе.

Альфа взял его, нахмурившись.

— Спасибо. Что ты имеешь в виду?

— Она спала на диване, когда тебя не было. — Лия покачала головой. — Думаю, общение с собаками помогло ей почувствовать себя лучше. Оставаться одной в доме, наверное, было страшно для такой городской девушки, как она.

Черт, какой же он мудак. Он даже не подумал о том, как она будет себя чувствовать в его отсутствие. Каждый раз, когда он уезжал из города, он ночевал в доме ее родителей, а затем возвращался. Как он не подумал об этом?

Медведь скулил, сидя в своем углу на палубе, его глаза были грустными. Он привязался к ней больше всех, и без нее ему было тоскливо. Даже Бандит ходил к ней в комнату, наверное, чтобы учуять ее запах и украсть еще один предмет одежды. Барону было наплевать.

Он погладил собак одной рукой, потягивая кофе и глядя на открывающийся вид.

Он загладит свою вину, когда она вернется.

Все наладится.

***

Все не наладилось.

Его жена исчезла.

Три дня он ждал, что она вернется. Но она не вернулась. Ее комната, ее вещи, места, где он ее трахал, ее желтый лифчик, на котором Бандит помешался, все насмехалось над ним. Он дал ей немного пространства, понимая, что сделал что-то, что могло испортить жизнь.

На четвертый день он позвонил ей.

Она не ответила.

Что-то плотно засело в его нутре. Он заехал к ней на работу, и там ему сказали, что она взяла недельный отпуск. Он даже опустился до того, что попросил Виктора связаться с ней по поводу его куртки, которую он ненавидел, но сообщение Виктора осталось непрочитанным.

И теперь, впервые, он забеспокоился, что это что-то другое. Напугало ли ее то, что она видела его, действительно видела его в чудовищной форме, перерезающего шею человеку и покрывающего ее кровью, как первобытный зверь? Поняла ли она, что больше не хочет быть частью его и его мира? Или это что-то другое?

Ты забыл меня.

Эти слова прозвучали в его голове как обвинение. То, как она произнесла эти слова, преследовало его мысли, расстояние дало ему внезапную ясность, чтобы взглянуть на последние месяцы в ретроспективе. Она ничего не просила у него, даже взаимности за свою привязанность. И все же он чувствовал, что совершил огромную, огромную ошибку, отстранившись, настороженно относясь к ней.

Альфа сидел возле ее дома, обдумывая все возможные варианты, и думал, когда этот фарс с браком стал для него таким важным.

— Ты заходишь? — спросил Гектор с порога, зная, что между ним и его женой что-то происходит, но не вмешиваясь.

Фантомная боль в правой глазнице заставляла зудеть кожу под повязкой. Воспоминание о том, как ее мягкие губы целовали его в самое уродливое место, утяжелило грудь, да так сильно, что ему пришлось задержать дыхание. Черт, как сильно он все испортил?

Стиснув зубы, он вышел из машины и подошел к двери, нажимая на звонок.

Жужжание оборвалось, когда из динамика раздался голос Зенит.

— Кто там?

— Альфа, — сказал он в маленький аппарат и услышал тишину в трубке.

Он надеялся, что она не заблокировала его. Учитывая, насколько близки сестры, он не думал, что Зенит сейчас высокого мнения о нем. Он бы сломал эту чертову дверь, если бы пришлось, но хотел избежать этого. Нет смысла излишне усложнять ситуацию.

К счастью, дверь с жужжанием открылась, и он вошел внутрь. Впервые за долгое время в его животе зародился ужас от мысли, что Зефир может не захотеть вернуться. Это заставило его остановиться, и на него снизошло озарение, что он не хочет терять ее, пока не хочет. Ему недостаточно ее света. Между ними было еще так много всего, в чем он сознательно отказывал им обоим. Она пробралась к нему, хотел он того или нет, и теперь он не горел желанием, чтобы она уходила. Это осознание того, что ему есть что терять, впервые после смерти матери.

Он потер грудь, издав низкий гул при мысли о том, что она может сказать ему, что никогда не вернется.

Нет. Он выяснит, что пошло не так, и все исправит.

А что, если он не сможет?

Прежде чем он успел закончить мысль, дверь в квартиру открылась, и его невестка посмотрела на него с серьезностью, которая не соответствовала ее возрасту. Она вышла из квартиры и закрыла за собой дверь, скрестив руки на груди, пристально глядя на него, без малейших признаков той нервной девушки, с которой он столкнулся несколько недель назад.

— Я не сестра Зефир по крови, — начала она, ее тон был мрачным. — Наши родители удочерили меня, когда я была совсем маленькой. Я плохо помню свое детство до них, но помню, что, когда я попала в эту семью, я была одна и мне было страшно.

Альфа впитывал ее слова, пытаясь понять, к чему она клонит, слегка раздраженный тем, что она отвлекает его от жены.

— Зи взглянула на меня и решила, что любит меня, — вспоминала Зенит, ее голос дрожал от эмоций. — Она не знала меня, но ей было все равно. И с того дня она полюбила меня. Она пробиралась ко мне в кровать ночью, потому что знала, что я боюсь спать одна. Она разговаривала со мной часами, потому что знала, что мне от этого хорошо. Она дарила мне всю свою любовь, даже когда я не могла полюбить ее в ответ, и она спасла меня больше, чем она думает. Я люблю наших родителей, но единственная причина, по которой я стала такой, какая я есть сегодня, это моя сестра и ее безусловная, бесконечная любовь ко мне. Она такая, какая есть. Вот как она любит. И каждый, кого она любит, самый счастливый человек на этой земле.

С каждым словом Альфа ощущал, как тяжелеет камень на его груди, как тяжесть каждого слова тянет его внутренности. Его уважение к Зенит возросло. Любой, кто так яростно защищает кого-то, достоин восхищения. То, что она защищала свою сестру, было еще более важным.

— Она любит тебя, — тихо сказала Зенит в пространство между ними, перевернув его мир. — И она убьет меня за то, что я говорю тебе это, но она любит тебя уже очень давно.

Ты забыл меня.

Блядь.

Она была частью его жизни. Любил ли он ее когда-то? Чувствовало ли его мертвое сердце что-то к ней в то время, которое он не мог вспомнить?

Зенит продолжала, не замечая или не обращая внимания на его потрясение.

— Как и когда это ее история. Единственная причина, по которой она придумала весь этот план, чтобы выйти за тебя замуж, это чтобы она могла любить тебя свободно, как того желает ее сердце, и может, только может, ты научишься любить ее в ответ.

Моя цель заставить тебя полюбить меня.

Она говорила ему это, а он ей не верил.

Что-то шевельнулось внутри него. Он снова потер грудь, пытаясь избавиться от тяжести, которую на него навалили слова Зенит. То, что Зефир пошла на столь радикальные меры и вышла за него замуж только ради любви, было непостижимо. Никто ничего не делает без скрытых мотивов. Но если верить Зенит, его жена так и поступила.

— Она увядает, — голос Зенит дрожал, глаза увлажнились от гнева, смотря на него. — Она увядает с каждым днем, когда ты отстраняешься от нее. И я не знаю, что ты сделал, но она просто перешла черту.

Что он сделал? Альфа в сотый раз вспоминал раздевалку, пытаясь определить, где все пошло не так, и все еще не понимал. Было ли это, когда он вымазал ее кровью? Когда кончил на нее? Когда сказал ей, что ее не должно было там быть? Он прокручивал все это в голове сотни раз, но так и не понял, что именно вывело ее из равновесия.

Зенит не закончила.

— Она в постели, в депрессии, и, хотя у нее иногда бывают перепады настроения, но это… мне больно видеть ее такой. Если ты войдешь в эту дверь, делай это только в том случае, если сможешь помочь ей почувствовать себя лучше. У тебя есть один шанс. — она сделала шаг ближе, указывая пальцем на его лицо. — Потому что давай проясним одну вещь, шурин. Мне плевать, кто ты такой, если ты снова ее сломаешь, я покончу с тобой или умру в попытке.