Альфа даже не отреагировал на порез, просто повернулся и перекатился по полу, ловким движением приземлившись на ноги. Кракен повернулся вместе с ним, не давая ему встать на спину. Он снова замахнулся, но промахнулся, и Альфа нанес ему сильный удар ногой в живот, от которого тот пошатнулся. Кракен пришел в себя, отряхнулся и снова бросился на Альфу, разъяренный, а Финишер схватил его за запястье, вывернув руку за спину, и расположился позади. Свободной рукой он поймал запястье другой руки, державшей нож, и поднес его к шее Кракена.

Зефир наблюдала, одновременно восхищенная и пораженная, как он повернул их лицом к ней, убедившись, что она смотрит.

Она не смогла бы отвести взгляд, даже если бы попыталась.

Держа их взгляды прикованными друг к другу, он сантиметр за сантиметром перерезал горло мужчины.

Толпа вокруг нее загудела, скандируя его имя, выкрикивая слова, которые были просто гулом в крови, хлынувшей в ее уши.

Она продолжала смотреть, не в силах пошевелиться.

Альфа отошел от тела, позволяя ему упасть, его грудь и руки были покрыты потом и кровью, а его взгляд устремлен на нее. С ножом в руке он спрыгнул с ринга, обжигая ее своей силой до такой степени, что стало трудно дышать, и направился к ней.

Она откинула голову назад, когда он шагнул между ее ног, настолько близко, что ее подбородок коснулся его бедра. Он поднял нож, и она расширила глаза, не понимая, что происходит.

Наконец, он прервал их взгляд, его глаза переместились в сторону.

Зефир повернулась и увидела Алека, застывшего на месте, нож под запястьем его руки, которая касалась ее волос, край лезвия давил на нее, пока она не увидела линию крови, прорвавшую кожу.

— На этом месте окажется твоя шея, когда я в следующий раз увижу тебя рядом с моей женой, — тихо прорычал Альфа. — Все ясно?

Алек сглотнул и кивнул.

— Тогда проваливай.

Лезвие поднеслось к ее подбородку, почти так же, как это всегда делали его пальцы, возвращая ее внимание к себе.

— Кто я? — тихо потребовал он, ее лицо было на уровне его талии, ее глаза завороженно смотрели на него.

— Что?

— Кто. Я.

Она сглотнула.

— Мой муж.

Неповрежденная сторона его рта приподнялась, но веселье не достигло его глаз. Прежде чем она смогла сделать еще один вдох, он взял ее волосы в свободную руку, захватив их так, что кожа головы запылала. Лезвие прошло вниз от ее подбородка, и у нее перехватило дыхание, ее тело захлестнул поток ощущений от сбивающих с толку сигналов, когда лезвие прошло по шее, по склону ее вздымающейся груди и остановилось в декольте.

— А кто ты?

Ее рот приоткрылся.

— Твоя жена.

Он провел ножом по выпуклости ее правой груди до соска, скользнул по нему лезвием, и она задохнулась, тепло разлилось по ее телу, скопилось между ног.

— Моя.

Одним этим словом она была уничтожена, каждая клеточка ее тела зашипела от очень публичного, очень доминирующего требования к ней.

Чтобы еще сильнее подчеркнуть это, он отбросил нож в сторону, наклонился и перекинул ее через плечо, снова перевернув ее мир вверх дном.

Глава 20

Зефир

Она держалась, пока он нёс ее сквозь толпу куда-то в заднюю часть склада, ее тело покачивалось на его широком плече, ее бедра были липкими от крови на его груди, свободные груди свисали вниз и почти угрожали выскочить из выреза под действием силы тяжести.

Слышались крики, возгласы и грязные предложения, а он просто шел целеустремленно, положив руку ей на задницу, что кричало о его собственности.

Дверь открылась и закрылась, а затем она оказалась в вертикальном положении и сидела на столе в какой-то раздевалке, и прежде чем она успела что-то еще понять, его рука обвилась вокруг ее волос, оттягивая ее голову назад, его тело выровнялось с ее, кровь его мертвого противника размазалась по ее груди, а большая выпуклость его шорт давила на киску.

— Ты хотела зверя, — прорычал он ей в губы. — Вот он, блядь, здесь.

Его рот впился в ее в яростном поцелуе, глубоком, темном, декадентском. Он был плотским, поглощающим, требовательным, обжигающим ее от корней головы, куда он потянул, до кончиков пальцев на ногах. Это то, что, по ее представлениям, неандерталец подарил бы своей женщине после охоты на медведя, что пират подарил бы деве после захвата корабля, что военачальник подарил бы своей любовнице после уничтожения драконов.

Это был поцелуй притязаний, власти, голода, от которого бурлила кровь, а голова кружилась, и она упала в спираль с его языком во рту. Его рот не отрывался от ее, а свободная рука схватила ее грудь и с болью сжала. Ее губы открылись на вдохе, и он отстранился, глядя на нее золотыми глазами, его лицо было темнее, жестче, горячее, чем когда-либо прежде.

Его рука ослабла на ее груди, их взгляды сцепились, и он шлепнул ее по соску. Она вскрикнула.

— Громче, — приказал он, шлепнув ее по другой груди своей большой ладонью, прямо по соску, и, черт, если бы жар не вырвался из точек и не скопился в ее животе, а ее бедра не сжали его талию. Это был первый раз, когда он делал что-то подобное, и боже, она хотела его еще больше. Она наклонилась ближе, желая снова заполучить его рот, но он уклонился. Его пальцы резко потянули ее слишком чувствительный сосок, а затем еще раз шлепнули.

— Громче.

Она застонала, ее глаза закрылись, когда тяжесть в груди усилилась от прилива крови, а соски напряглись от ощущений.

Он запустил кулак в очередную петлю ее волос и оттянул ее голову назад, вдыхая у шеи, а губы остановились у ее уха.

— Тебе понравилось вот так на улице?

— Да, — вздохнула она, когда его пальцы щипали ее твердый сосок, сжимая его снова и снова, заставляя ее бедра ритмично двигаться навстречу его эрекции в погоне за обещанным наслаждением.

— Ты хочешь зверя, моя маленькая шлюшка?

Его глубокий голос в ее ухе заставил ее задохнуться, его слова вытягивали из нее что-то грязное и свободное. Боже, да, она хотела быть для него самой бесстыдной, хотела, чтобы он делал с ней все, что пожелает.

— Да.

Она попыталась пошевелиться, но безуспешно. Он обездвижил ее, и это только усилило ее возбуждение, ведь она находилась полностью в его власти, когда он делал с ней все, что хотел.

Он надавил своим выпуклым членом прямо на ее клитор поверх одежды, одновременно дергая ее за волосы и сосок, покусывая мочку уха, кровь и пот на его теле покрывали ее, и ее челюсть дрожала, удовольствие достигло пика. Она собиралась кончить, если он не остановится. Она не знала, были ли это низменные инстинкты, реагирующие на кровь и его феромоны, или просто тот факт, что она неделю не получала никакого удовольствия после того, как он заставлял ее кончать каждый день, или просто собственническая природа его притязаний. Но когда он дергал, шлепал и крутил ее соски, снова и снова надавливая своим твердым членом на ее клитор, Зефир почувствовала зарождение оргазма, удовольствие разлилось по ее крови, голова откинулась назад, и все — от его руки в волосах до пальцев на ее груди, от его рта на ее шее до его члена на ее клиторе — повысило чувствительность ее тела до такой степени, что она больше не могла выносить шквал ощущений.

С громким звуком, чем-то средним между стоном и криком, она рассыпалась в его объятиях.

— Посмотри, как ты меня намочила. — он указал на очень явную влажность между ее ног, ее тело смазывало себя в надежде, что он станет опустошать его. — Ты сидела, блядь, голая под этим, и позволяла другому мужчине дышать твоим воздухом, — прошептал он тихо, опасно впиваясь в ее шею. — В следующий раз на твоей коже будет его кровь, когда я буду трахать тебя так, что ты не сможешь двигаться неделями. Встань на колени.

Она сглотнула, ее сердце ударилось о ребра, разум пошатнулся, когда она опустилась, его рука в ее волосах удерживала ее неподвижной. Он спустил шорты, впервые обнажив себя перед ней, и у Зефир перехватило дыхание. Она всегда ощущала его сзади или поверх одежды и знала, что у него большой член, но увидев его, она поняла, насколько большой. Он вполне мог трахнуть ее в сухом виде и заставить ее ощущать это несколько недель.