Евгения на секунду опешила, потом, словно пантера кинулась на отвернувшегося уже бандита, который видел, наверное, и задом, потому что в последнее мгновение отклонился и Женя, скользнув по его широкой спине, ухнула под придорожную сосну, больно ударившись головой о ствол. Сволочь, гоготнув, пошел дальше к иномарке, следом за троицей подельников. Она с ненавистью смотрела ему вслед на его громоздкую фигуру в камуфляже, короткие черные сапоги с маркой «Катерпиллер», но, с еще большей болью она провожала взглядом свою родную, хозяйственную…
Когда иномарка исчезла в лесном полумраке, кто-то помог Жене подняться. К ее удивлению пострадавшие, сгрудившись у микроавтобуса, стояли молча. Недавнее оживление куда-то потерялось, не было слышно ни криков, ни проклятий в адрес разбойников. Наверное, все, как и Женя были в шоке. И в самом деле, минуту спустя все одновременно заголосили, застонали, потом кинулись в дверце водителя, выволокли того на дорогу, стали его трясти и что-то требовать. Водило рыкнул на них, вернулся к машине, вынул из кабины мобильник и стал тут же набирать какой-то номер.
У Жени закружилась голова и она прислонилась к борту микроавтобуса. Какая-то тетка побеспокоилась, не тошнит ли ее, так трахнуться об дерево… Евгения ответила что нет. Она действительно не чувствовала боли, не испытывала никаких эмоций.
Удивительно быстро появилась милицейская машина, из которой выскочили двое мужиков в форме стражей порядка и принялись деловито составлять документы, с каждого пострадавшего взяли по заявлению, начертили зачем-то схему расположения автомобиля, обозначили на ней следы иномарки, как будто расследовалось дорожно-транспортное происшествие… Пообещав, в кротчайший срок обнаружить преступников, представители силовой структуры отъехали.
— Ни х… они не найдут, — убежденно прокомментировала одна из пострадавших, провожая их взглядом.
Только тогда до Евгении стало доходить во всей полноте случившееся. В ужасе она хотела, было, броситься обратно на вокзал, уехать в Питер, найти какую-нибудь супербандитскую группировку… Она готова отдать им половину бесценных денег… Иначе что?! Как появиться на глаза мужу с таким сюрпризом?! Наверное, он даже найдет силы, чтобы утешить ее, но она себе простить случившегося не сможет никогда. Эти деньги, эти презренные бумажки — были пропуском в ту жизнь, ради которой они бьются здесь, как рыбы об лед.
В голове Жени беспрерывно крутился калькулятор — этих денег хватило бы на перелет и маленький, скромный домик. Она вообще не переносит больших пространств, и даже высокие потолки создают у нее ощущение букашки в товарном вагоне. И к роскоши она совсем не стремится. Яхты, особняки, прислуга… От такой жизни, если ее хорошо представить, захочется удавиться. Наверное, на том уровне меньше всего осознаешь смысл жизни. Ведь вся ее прелесть в стремлениях и удачах. А если все сразу, к чему стремиться? А им, с Василием те деньги могли бы обеспечить тот самый минимум…
Хорошо еще, что она ничего не сообщила мужу о дарственной, о продаже квартиры, об этих паршивых банкнотах с противными рожами раньше времени. Какого времени? Теперь его и не будет…
Водитель дал команду садиться в машину, и все стали забираться в темный салон.
— Больше никогда не сяду в маршрутку, — всхлипнула одна из ограбленных.
— Господи, хоть живыми то остались! — отозвался кто-то из угла, что ближе к кабине водителя и никто не возразил. Потом тетки все же принялись горевать, делиться информацией о своих потерях. Женя прикинула, что все их доходы, вместе взятые, не перекрывают и половины того ущерба, который понесла она.
Когда показался рыбацкий поселок, Женя оставалась в салоне уже одна, и попросила водителя остановить машину, не выезжая из перелеска. Шофер выполнил ее просьбу. Еще не взявшись за ручку двери, она почувствовала запах дыма, и покосилась на водителя, почему-то не реагирующего на запах.
— Что-то горит, — нехотя предупредила она.
— Уже прогорело, — криво усмехнулся тот. — Вчера был пожар.
Смысл услышанных слов дошел, до Жени, когда она сделала несколько шагов по дороге, и вдруг не увидела крыши собственного дома. Она бросилась бегом напрямую и уже через несколько минут убедилась, что беда пришла не одна. Над грудой черных, не догоревших бревен и головешек, еще вились тонкие струйки дыма. Посредине торчали ее любимые печки, почти не разрушенные.
Никого рядом с пожарищем не было. Где же Василий? Где собака? Женя схватилась за сердце. Только бы не трагедия! Черт с ним, со всем, с домом, деньгами, с этой сраной Испанией… Только бы оба были живы. Вот о какой небольшой заварушке проговорился Василий! Недаром ее тогда насторожила его припудренная информация… Где же он сам? В больнице, или…
Женя огляделась. Поселок словно вымер, но вдали, почти на противоположном краю селения, показалась повозка деда Миши, и Женя бросилась навстречу, ожидая услышать худшее. Пробегая у одного из домов, она вдруг услышала свое имя, и узнала голос мужа. Женя резко обернулась. Он торопливо шел к калитке ограды живой и, как будто бы здоровый, ее только насторожило выражение его лица. Словно он собирался покаяться в смертном грехе. Женя бросилась к нему.
— Только не переживай, только не переживай…, — бормотал он, сжимая ее в объятиях. — Мы все восстановим, заработаем денег. Немного дольше задержимся, ничего страшного, здесь тоже люди живут. У меня же есть еще квартира, мы ее продадим, на счету у меня что-то есть. Не пропадем, Женька! — последнее прозвучало особенно эмоционально, и он вопросительно заглянул ей в глаза.
Она, тотчас же вспомнив о только что пропавшей, безумно крупной сумме только задохнулась, но кивнула головой. Нет, она не скажет ему ни слова, как она может к перенесенному им потрясению добавить еще и свой «подарок»? Но уж тех уродов она достанет! Чего бы это ей ни стоило! Она не только вернет деньги, которые у нее похитили, но и оставит яркий след в их памяти на долгие годы, напялит на рожу тому, вонючему козлу, его же сапог «Катерпиллер»! Правда, она пока не знает, как это сделает.
Немного успокоившись, она спросила Василия, где же их Жучка и жива ли? Только получив положительный ответ, спросила, что же здесь случилось? Василий рассказал, что дома в поселке подожгли, когда он был в море. Кто поджог, ломать голову не приходится. Они и не скрывают своего авторства. Даже позвонили предварительно. Они звонили и раньше, требовали отдать вырученные деньги.
Радиограмму о том, что в поселке пожар на траулере получили в полночь и тотчас же легли курсом на свою пристань. Никто не знал, кого именно подожги и решили, что горит весь поселок. Наверное, от этой суматохи, и случилось несчастье — потеряли где-то моториста. Какой черт потащил его ночью на палубу?! Когда вывалился за борт никто толком и не видел. И качка была слабой… До этого его видела Геля. Говорит, что был пьяным. Подтверждают это и другие. Спохватились, что приплыли без моториста уже, когда причалили. Подожженными оказались только два дома — их и председателя. Но у того во дворе стояла пожарная мотопомпа, и огонь быстро сбили. Только немного обгорели бревна. Снаружи. А их дом спасти не успели. Жаль, конечно, по сути, всю зиму трудились зазря. Но он все деньги вернет. Может быть, даже за это лето. Вот только человека потеряли…
Женя взвилась. Хватит таких заработков! Никаких денег ей не надо. Она согласна сидеть у моря у разбитого корыта, только бы он был жив и всегда с ней. Ведь достаточно подкопить немного денег, продать квартиру и построить где-нибудь на побережье домик, лучше кирпичный, и что им еще нужно? Да на кой черт им этот экватор, жара и духота Она никогда ее не переносила, а если иногда и стонала, так потому что доставали холода. Человеку же все не слава богу — то слишком жарко, то холодно… А что переживать за того человека? Было бы за кого! Непонятно только, отчего тетя Геля его опекала. Тетка то вроде бы с умом…
Ее отвлек быстро приближающееся шум и повизгивание. Женя едва успела повернуться в сторону дома, как ей на грудь, со всего разбега, кинулась Жучка. Кое-как утихомирив едва не сошедшую с ума собаку, Женя спросила, где она-то была во время пожара. Оказалось что вместе с ним, на корабле.
