— Я всех прощаю, — низким голосом утомленного человека произнесла Лариса, отталкивая последнюю дверь. И только после этого повернула свое бледное лицо с огромными глазами.
— Только не надо меня преследовать, не надо мне соболезновать, направлять на путь истинный. Да, я проститутка. Да, я безнадежно больна и зарабатываю на панели на лекарство, чтобы продлить жизнь, хотя не знаю зачем… По инстинкту.
— Я дам тебе денег. Сколько надо.
Лариса остановилась и усмехнулась.
— Ты знаешь, сколько это стоит?
Женя отрицательно мотнула головой.
— Действительно, лучше и не знать! — хмыкнула Лариса и направилась к переходу.
— Я продала свою квартиру… Мы собирались уехать. Куда-нибудь за границу, но это не обязательно сейчас… Все равно денег мало…
— И не надо их тратить впустую, — ответила Лариса, потом остановилась и уставилась Жене в лицо.
— А с чего это вдруг? — глухо спросила она.
Женя растерялась. Она как-то не задавалась этим вопросом и, оказалось, что не знает на него ответа. И действительно, с чего?
— Не знаю, — призналась она. — Сама не знаю…
— Это Василий. Сердобольный то наш…, — хмыкнула Лариса.
Несколько минут они шли молча, потом Женя спросила, куда Лариса направляется. Та равнодушно ответила, что не знает сама. Да и какая разница… Могла бы переночевать в отеле, да спасибо Жене…
— А я тут причем?!
Лариса снова остановилась и усмехнулась ей в лицо.
— То, чем я занимаюсь со своим диагнозом, уголовное дело. Кому хочется ввязываться в это…
Евгения немного помолчав, принялась уговаривать ее вернуться в квартиру Василия.
— Ты меня удивляешь, — снова усмехнулась Лариса. — Тебе-то к чему? Хочешь удавить меня ночью? Так я тебе только благодарна буду.
— Да ты что?! — ужаснулась Женя.
— Да и то, какой смысл, — хмыкнула путана. — Сама скоро загнусь. Хочешь облегчить душу?
— Может быть, — согласилась на этот раз Евгения.
— Тебе-то до встречи с создателем далековатенько.
— Ну, это уж как на роду…, — возразила Женя.
Лариса помолчала, потом вдруг согласилась:
— Ладно, пойдем к тебе.
Уже в квартире, устраиваясь в кресле, перед телевизором, она спросила:
— Ты эту миссию сама придумала?
— Нет, нет, — перебила Женя. — Василий ничего не знает.
Она подошла к телеприемнику, взяла лежащий сверху пульт, чтобы включить аппарат, но Лариса протестующим жестом остановила ее.
— Прошу, не надо.
Женя с сожалением положила пульт и поняла, что боится разговора с ней. Боится каких-то вопросов, даже намеков, боится услышать что-то такое, чего не знала и чего не следовало бы знать. Неожиданный поворот в отношениях с матерью расслабил Евгению, и сейчас она вновь напряглась от опасения, что в их жизни с Василием обнаружится очередной подводный камень, который им уже будет не преодолеть.
Неужели в таком состоянии, в каком находится Лариса, может возникать желание строить козни? Когда смерть дышит в затылок…
— Может быть, хочешь чего-нибудь выпить? — уцепилась за удачную идею Женя.
Лариса очнулась от задумчивости и кивнула.
— Что-нибудь покрепче.
— А… можно? — осторожно спросила Женя.
Лариса усмехнулась.
— Мне теперь все можно …
Женя вынула из холодильника бутылку коньяка, в посудном шкафу нашла две рюмки. Она чувствовала, что и ей самой не мешало бы забыться, хотя бы немного. День выдался непростым…
Выпив коньяк, Лариса сощурила глаза:
— Не боишься?
Женя не поняла, о чем речь, но быстро отвела взгляд. Смотреть долго в неживые глаза еще живой женщины было непросто.
— Болезнь передается только через кровь, но ведь это нетрудно сделать.
Взгляд Ларисы стал жестким, и Женя почувствовала себя дурно.
— Зачем?
— Чтобы забрать с собой.
— Ну, так найдет другую. Для него это не проблема. Только свисни…
Похоже, Лариса ее уже не слышала. Она молчала и смотрела куда-то в сторону. Непонятно было, видела ли она что-нибудь. Наконец как-то странно дернулась и снова обернулась. Только что пустые ничего не выражающие глаза ее теперь горели лихорадочным огнем. Женя невольно отступила назад.
— Я хотела прихватить с собой и его. Он не знал еще тогда, что я больна… расковыряла себе десну.… Мне оставалось только чуть-чуть прикусить …, но не смогла. Конечно, я стерва, но, видно не конченная…
— А когда узнал, то что?
— Сначала был в шоке, бросился на проверку, хотя у нас с ним до этого давно ничего и не было… А потом…, потом стал помогать деньгами. Хотя непонятно зачем. Жизнь-то для меня уже кончилась. Но все еще промышляю на панели, чтобы продлить дни, которые проведу там же… Абсурд.
Женя кивнула головой, потом спросила:
— А как ты залетела?
Лариса хмыкнула и замолчала. Женя уже решила сменить тему, но не успела.
— Жена моряка из меня никакая. Долго ждать не могу. Он ушел на три месяца в плавание а я улетела в Африку. Там эту радость и подцепила. За что боролись… Странно, что он ушел все-таки со службы… Я настоять не смогла. Хотя если бы и уволился, мало бы что изменилось. Я и раньше погуливала и каждый раз рассказывала ему. Не знаю зачем. Может из вредности, чтобы поделить свою вину пополам. Значит, ушел… значит боится потерять тебя… Тоже погуливаешь? Хотя тебе-то с чего? Если только паталогия. Есть ведь озабоченные. Хотя все мы…
Женя поперхнулась и возразить не успела.
— Пора на вечернюю молитву…
Женя не сразу поняла смысла ее последней фразы. Смысл оказался прямым. Лариса сползла на колени, повернулась к креслу, на котором прислонила маленькую иконку и принялась что-то бормотать, сжимая перед собой ладони и время от времени, поднимая глаза к потолку…
Закончив, она еще с минуту стояла молча, потом убрала иконку в сумочку и снова села в кресло. Лицо ее как-будто осунулось и постарело.
— А ты, в бога не веришь? — спросила она Женю некоторое время спустя.
Та неопределенно пожала плечами.
— Да, зачем тебе… Рано, — пробормотала Лариса, прикрывая глаза, потом снова очнулась. — Я ведь тоже не верю, а так, по привычке… Такое же лекарство, которое не лечит. Спаси и сохрани… Разве кого-нибудь он спас или сохранил? …Ты, наверное, запала на него, решила что он мачо? Рембо… Он не такой. Он жесткий только сверху…
— Ты не отчаивайся, — прервала ее Евгения. — Не надо тебе таскаться по отелям. Я оставлю тебе денег. Сможешь лечиться. Жить пока будешь здесь. Чего тебе маяться? Здесь же город большой… А там, может, придумают что-нибудь… Такая армия ученых…
— Ложись спать, девочка. Я лягу на диване, — только и ответила она. Голос был каким-то бархатно-тихим. — Налей только мне еще коньяка.
Женя снова налила в обе рюмки. Выпили.
— Ты не рискуй, в своих фантазиях, — вдруг продолжила Лариса уже в постели. — Если бы случилось чудо и я выздоровела, разорвала бы тебя на куски за Ваську… только чудо в сказках. Моя с хреновым концом…
Голос Ларисы в процессе повествования все больше слабел и она откинулась на подушку.
Алкоголь, подействовал как снотворное и на Женю, потому что, едва забравшись под одеяло, она тоже отключилась.
Пробуждение было ранним и почему-то тревожным. Женя решила, что виной всему подсознательное опасение сюрпризов. Она подняла голову и оцепенела. На диване никого не было. Не было и следов, что кто-то спал на нем.
Жене стало не по себе. Не тронулась ли умом? Неужели встреча с Ларисой, беседа с ней — все было в воображении? Или во сне? С ней иногда случалось, что выдуманная ситуация застревала в сознании словно была в действительности, но, чтобы до такой степени… Не белая же горячка!
Вскочив, Женя пробежала по квартире. Нигде никого и ничего, что могло бы подтвердить вчерашнюю встречу. Наконец, на журнальном столике она заметила, клочок бумаги с несколькими словами. Он лежал на обложке старого журнала, потому не сразу бросился в глаза. Женя поднесла записку к лицу и прочла: «Меня больше нет. И не было. Будьте счастливы». Под запиской оказалась пачка банкнот, которые Женя перед сном положила на ее столик. Четверть суммы, которую она выручила за квартиру. И маленькая иконка. Та самая, на которую молилась минувшим вечером Лариса…
