Незнакомец шмыгнул к шатру, и Вячеслав услышал еле слышный треск разрезаемого полотнища, а затем тихий шепот:

– Млада, Агапе!

– Нет их здесь. Увели их, – раздалось в ответ.

– Единец, иди ко мне – тебя братья ждут!

Видимо хазары что-то услышали и насторожились. Они вытащили из костра горящие сучья и бросились за шатёр. Огонь осветил молодого парня, держащего на руках Единца. Отрок бросился в спасительную темноту, а Вячеслав вскочил и один за другим бросил два ножа в хазар. Один нож попал хазарину в горло, и он, схватившись руками за горло, упал замертво. А второй – попал другому в плечо, и хазарин выронил из руки горящую ветку. Вячеслав осторожно попятился и бросился вслед за парнем.

Отбежав довольно прилично от хазар, Вячеслав остановился и прислушался. Вокруг было тихо, если не считать стрёкота сидящих в траве сверчков. Он поднёс руки ко рту, и в ночной тиши опять раздалось:

– Ух! Ух!

– Здесь мы, – раздался тихий голос Векши буквально в нескольких десятках шагов.

Подойдя, при свете нарождающейся луны и звёзд Вячеслав разглядел довольные лица братьев и незнакомого парня, который оказался постарше, чем он сам.

– Вятко! – счастливый Единец прильнул к Вячеславу. – Я знал, что вы придёте! Знал!

Маленькое худенькое тельце брата крепко прижалось и, казалось, совершенно не хотело расставаться, чувствуя теперь в совершенной безопасности.

– Вятко! – взволнованно продолжил Единец. – Спасать всех надо. Хазарин сказал, что если кто убежит, то всех, кто был рядом, убьёт.

– Не успеет. Всех спасём. А ты кто? – обратился он к парню.

– Трегуб я. Убежать от хазар помогли вот они, – он кивнул на Единца. – А потом твоих братьев встретил.

Радостные встречей Житко и Путята улыбались:

– Мы не отстали от хазар и выследили их.

– Это потому, что я в деревне лучший охотник, – ввернул своё слово Трегуб.

– Молчи уж, охотник! – перебил его Житко. – После того, как ты ночью к хазарам пробирался, они сломя голову целый день коней подгоняли. Мы еле успевали за ними – перекусить некогда было. А сам потом целый день спишь на коне. Так и гляди за тобой, чтоб не упал.

– Зато я им по ночам спать не давал. И не один хазарин стрелу в бок получил. И коней у них я придумал угнать…

– Лучше бы, конечно, чтоб не придумал, – остановил бахвальство Вячеслав. – Теперь хазары вообще спать не будут, и к ним будет очень трудно подобраться. Неосторожный ты, видел я, как ты Единца у хазар выкрал. Но за брата благодарю.

– Ничего, их не очень много осталось, – вальяжно произнёс Трегуб. – А теперь, когда вы с воинами подошли, им только и остаётся, как бросить полон и улепётывать сломя голову. Много воинов-то с вами?

– Нет воинов. На себя надейся, – ответил ему Векша.

– Как нет? – взволновался Трегуб. – Как же без воинов-то?

– Зачем нам воины, когда есть дядько Василь? Успокойся, завтра утром никого из хазар в живых не будет. А сейчас пойдём, дядько Сивояр вас кашей накормит…

Глава 7

Бураш с окровавленным лицом затащил в шатер Агапе и Младу и бросил их к ногам Курепа. Девочки поднялись на ноги и вызывающе смотрели на хазарина. Куреп удивился переменой, произошедшей с Младой. Раньше безучастная ко всему, теперь она глядела на него непокорно смело. Её дерзкий взгляд смутил Курепа, и поэтому он вначале обратился к Бурашу:

– Что это с твоим лицом?

– Волк напал.

– Что он – бешеный, чтоб на людей бросаться?

– Да не похоже, что бешеный… Вон она, – Бураш показал на Агапе, – что-то крикнула, и волк отстал.

– Ты не пьяный случайно? Как можно управлять диким зверем? Кровь с лица уйми!

Бураш недоумённо пожал плечами, а одноухий ромей подошёл к Младе и властно пальцем поднял её подбородок:

– Как зовут тебя, красавица? – спросил он по-ромейски.

Млада непонимающе смотрела снизу вверх на ромея. Он усмехнулся и повернулся к Агапе.

– Её зовут Млада, – произнесла по-ромейски Агапе.

– А тебя?..

– Агапе.

– Агапе? Что означает «любовь». О-очень интересно, – протянул ромей и повернулся к Курепу. – Никакая она ей не сестра. Не может одна знать ромейский язык, а другая – нет.

Он опять повернулся к Агапе:

– Ты очень хорошо говоришь по-ромейски. Откуда ты знаешь наш язык?

Агапе горделиво вздёрнула голову:

– Мой отец родился в империи ромеев. Мать моего отца из рода Камениатов.

– О-о-о! – протянул ромей, – род Камениатов известен в империи. А как он оказался среди этих варваров-славян?

– Он вернулся на родину своего отца.

– Родина, – ухмыльнулся ромей. – Тоже нашли понятие! Родина там, где тебе лучше всего жить. А всё остальное – пустое. Значит, просто он не был способен жить среди нашего просвещенного народа, ни на что не способен…

– Моего отца хорошо знали среди ромеев, и его знал сам басилевс.

– Да ну? И под каким же именем его знал император?

– Его ромеи знали как Сакалиб.

Ромей изменился в лице:

– Твой отец – Василий Сакалиб?

– Вот видишь, и ты его, оказывается, знал.

– Знал ли я его? – со злым выражением лица, вскипая, почти прошипел ромей. – Это благодаря ему я лишился своего уха. Это благодаря ему я потерял всех своих людей, с которыми я мог бы быть богатым и знатным. Это благодаря ему я теперь прозябаю в этих степях.

Куреп, не понимая ромейского языка, удивлённо смотрел на них, пока одноухий не повернулся к нему со злой торжествующей улыбкой:

– Я дам тебе за неё сто монет. Ты не представляешь, как у меня сейчас радостно на душе: дочь самого Сакалиба – моя рабыня. Видно на небесах вняли моим мольбам и решили возместить все мои страдания. Я её перепродам. Пусть с убытком, но продам её чужеземцам – может быть сарацинам. И семя Сакалиба сгинет в унижениях и страданиях. И пусть все знают, что Феликс не прощает обид.

– Отец убьёт тебя! – воскликнула Агапе.

– А может он раньше умрёт от горя, когда узнает, что его дочь – рабыня?

– Скорее умрешь ты, потому что он рядом, – в сердцах крикнула Агапе и залилась слезами.

Феликс посерьёзнел лицом, и было видно, что эта новость его ошеломила.

– А вторую не возьмёшь? – отвлёк его от дум Куреп.

Ромей ещё раз окинул взглядом Младу:

– Я могу дать тебе за неё пять золотых монет. И не более…

Куреп, соглашаясь, молчаливо склонил голову. Феликс отсчитал золотые монеты и вручил Курепу тяжёлый мешочек, а затем попросил Бураша:

– Отведи моих рабынь к моим воинам, – и опять повернулся к Курепу. – Куреп, я хочу тебя предупредить…

Но договорить ему не дал ввалившийся в шатёр воин:

– Почти всех наших лошадей угнали в степь…

Куреп от неожиданной вести остолбенел, а Бураш промолвил:

– Может, их перепугал волк, который на меня напал?

– Какой волк! – возбуждённо ответил хазарин. – Двое наших воинов, которые охраняли коней, лежат мёртвые со стрелами в груди.

Куреп повернулся к Бурашу и зарычал:

– Как могло это случиться? Кто охранял брод? Почему они все-таки перебрались на этот берег?

Очумевшего от неожиданной вести и не знавшего что ответить Бураша потеснил ещё один вошедший хазарин. Рукой он держался за окровавленное плечо:

– Куреп! – начал он, – я видел его.

– Кого?

– Того, который убежал от нас. Он выкрал мальчишку, который был вместе с ними, – воин показал на девчонок.

Агапе громко засмеялась. Куреп повернулся на её смех и порывисто шагнул в её сторону:

– Заткните ей пасть!

Феликс рукой остановил Курепа:

– Позволь мне распоряжаться моими рабами, – он повернулся опять к Бурашу. – Отведи их к моим воинам. Пусть их там свяжут и засунут им в рот тряпки, чтоб не кричали.

Бураш вытащил из шатра упирающихся Агапе и Младу, а Куреп обратился опять к раненому хазарину:

– Ты точно видел его?

– Как тебя. Мы его осветили горящими ветками. Он держал на руках мальчишку.

– Вы осветили? Ты был не один? Так почему вы не поймали его?