– Держи предплечье, я отрублю кисть.
– Постой. – Рокси накрыла пакетом лицо Чарли (рубашка куда-то подевалась). Из-за выпученных глаз он напоминал дохлую рыбину.
Под припев песни «Living Dead Girl» Чарли лишился руки. Можно подумать у Дарси выявился талант к разделыванию мертвых тел. Ее рука ни разу не дрогнула. Каких-то пять ударов, пять амплитудных взмахов, и пятерня Чарли двух очковым броском попадает в пакет.
Правой Чарли занялась Рокси. Если бы подруги соревновались в этом извращенном испытании, судьи безоговорочно отдали бы победу Дарси. Рокси справилась за вдвое большее количество ударов. Может потому что рубила ближе к середине предплечья, или сдавали нервы? В любом случае дело сделано, и если бы Чарли сейчас внезапно ожил, то играть на пианино или в баскетбол уже не смог.
Далее старина Чарли распрощался с волосатыми предплечьями, а потом с не такими уж и дряблыми бицепсом и трицепсом.
Две полуголые подружки с сальными физиономиями методично расчленяли труп (не)мужественного Чарли. Конечность за конечностью. Все шло как по нотам.
Проблема возникла с головой Чарли. Обезглавливание – сложный и кропотливый процесс (и бесспорно самый что ни на есть омерзительный). Шейные позвонки держались друг за дружку и никак не подумывали разъединяться.
– Долбанная голова никак не хочет отделяться от тела!
– Дарси, – с надрывом проговорила Рокси, – я так больше не могу.
Дарси схватила подругу за подбородок и заставила взглянуть прямо в глаза.
– Ты облажалась. Крупно напортачила. И я одна не собираюсь за тобой убирать. На нытье нет времени.
Глаза Рокси слезились, словно в них прыснули перцовым спреем.
– Возьми голову и когда я скажу «тяни», тяни.
Рокси прижала ладони к ушам почти безголового Чарли …точнее того что осталось от Чарли.
– Тяни.
Дарси точно матерый мясник сре́зала кожу с шеи (Рокси чуть снова не вывернуло наизнанку). Потом попыталась разрезать артерии и вены, одну за другой; они были настолько скользкие, змеящиеся, что пришлось скорее пилить, чем рубить. И в довершении парочка взмахов тесака со стороны Дарси, натяжных рывков от Рокси и здравствуй безголовый Чарли.
– Надо разрезать кожу по средней линии живота, – сказала Дарси скорее сама себе.
– Сериалы про судмедэкспертов и маньяков?
– И фильмы, – добавила она совершенно серьезно.
Потные лица натянуто улыбнулись. Шок прошел, и оставалось только последовательно доделать начатое.
Дарси запустила руки внутрь тела, предварительно надев белые ковбойские перчатки до локтей (как предусмотрительно с ее стороны было заглянуть еще и в гардеробную).
– В левом подреберье, – бормотала она себе под нос. Нашла желудок, достала. – Поднеси мне пакет.
Рокси развернула очередной мешок, и плавающий в алкоголе кишечник плюхнулся на дно полиэтиленового пакета.
– Теперь займемся органами повыше. – Дарси рассекла кожу на грудной клетке, потом хрящи, соединяющие ребра с грудиной. Затем отложила тесак и поднялась с колен.
– Ты чего? – еле нашла в себе силы спросить морально истощенная Рокси, наблюдая, как Дарси пинает труп.
– Чтобы расширить рану на груди, надо сломать ему ребра. Ну же, помогай!
Останавливаться теперь не имело смысла – все зашло так далеко, что не с чем и сравнивать.
Штампующими ударами Рокси пересчитала Чарли все ребра с правой стороны. Потом снова склонившись над телом, две пары рук взялись за края грудинной раны и развели их, пока не раздался характерный хруст.
– Завтра ты собираешь вещички и уматываешь из моей квартиры.
– Что?
– Что слышала. А сейчас достань сердце и легкие.
– Почему?
– Мне надо дать рукам отдохнуть.
Рокси спрашивала не об этом, но глядя в суровое лицо подруги (или уже нет?), молча сделала, что велели.
Так еще одна часть Чарли перекочевала в темное нутро мешка. Ужасная участь. Сто́ит раз поддаться греху и из тебя вытянут душу, поделят на четырнадцать неравных кусочков, вытащат органы и расфасуют по пакетам.
– Может, не выбрасывать все? Я слышала на черном рынке сердце стоит сто тысяч, печень сто пятьдесят, а почки почти триста!
– Нельзя оставлять никаких следов. Никаких, – отчеканила Дарси.
– Ну ясно-ясно. Я так, мысли вслух.
Если амбре малефицизма в начале препарирования еще витал по комнате, то под конец… ваниль ванилью, а органы и конечности начинали пованивать и симплигаты то и дело зажимали носы.
Запихнув полупустое туловище в три мешка (боясь, что один порвется), подруги-соучастницы нарезали ломтиками бархатный ковер, упаковали одежду Чарли (и даже ведерко) в пакеты и завязали тугим узлом каждый.
– Возьми тряпку и бутылку спиртного, протри пол и диван.
(Предосторожность никогда не бывает лишней!)
– А ты куда?
Дарси плотно задернула за собой шторы.
Я долбаная нимфоманка. Я долбаный потрошитель. И под конец я долбаная уборщица, думала Рокси, намывая пол…
– Вот, надевай.
Пока Рокси натягивала черную юбку клиньями, застегивала пуговицы такой же на шотландский манер блузки, что и на Дарси и просовывала руки в рукава кожаной куртки, ей втолковывали последующий план действий.
– Берем пакеты и спускаемся вниз к черному входу по служебной лестнице. Там есть камера видео наблюдения, поэтому придется изменить внешность.
– Опять «зеркало Ганеша»?
– Дура. Оно действует только на живой глаз. На записи мы будем выглядеть самими собой.
– Ну, блин, простите, что я не так искусна в малефицизме как вы!
Дарси наклонилась было залепить подруге пощечину, но перерешила.
– Я говорила про «маску Сарасвати».
– Да я максимум могу изменить цвет глаз!
– Ты сожрала душу. А это должна быть лошадиная доза Силы. Делай!
И подав пример, Дарси несколько раз провела руками по длинным распущенным волосам и те подобно коже хамелеона плавно поменяли цвет на рыжий. Рокси не стала отставать от подруги, тряхнула головой – волосы приобрели почти тот же оттенок. Следом нос Дарси заметно уменьшился, губы стали тоньше, а вытянутое лицо Рокси наоборот округлилось, крылья носа расширились, брови сгустились. Несмотря на то, что глаза Рокси из зеленых стали светло-ореховыми, смятение и беспокойство в них никуда не делось.
Потрошительницы запрокинули маленькие пакеты за плечи, дружно подняли пакет с туловищем, с тремором как бы их не застукали, отодвинули штору и спешно зашагали по длинному коридору. По счастливому стечению обстоятельств ни с кем не столкнувшись, симплигаты выскочили через служебный вход на улицу.
– Ох! Ты просто нечто! Давно я так не оттягивался.
– Еще разок?
– Боюсь, пора закругляться. И, признаюсь, четвертого раза, я бы не выдержал.
Миниатюрная Наоми слезла с Виджэя и помогла тому надеть штаны и рубашку.
– Спасибо за все, малышка, я обязательно к тебе заскочу еще разок.
– Может завтра? Днем.
– Днем?
– Да. Хочу тебя представить кое-кому.
– Надеюсь не твоему парню с друганами?
– Нет, – рассмеялась Наоми. – Хозяйке клуба.
– О, от такого знакомства я бы не отказался ни за какие коктейли.
Наоми поцеловала Виджэя в шею, его легкие втянули немыслимо сверхъестественный аромат шоколада и ванили (в бессчетный за ночь раз).
– До встречи, малыш, – сказала уже Наоми.
Айк преспокойно потягивал бутылочку «Bud Light» за барной стойкой.
– В общем, Дастин, так повелось еще с детства. Приходя со школы, я бросал рюкзак еще на пороге, садился перед ящиком и смотрел шоу таких комиков как Ричард Прайор и Эдди Мерфи. Понимаешь о чем я?
– Не очень. Я вырос на шутках Граучо Маркса13.
– Кого?
– Забей.
– Ладно. Так о чем это я?
– О том, что ты привык шутить на подсознательном уровне. Так ты стремишься расположить к себе людей, когда им смешно ты чувствуешь себя более естественно и увереннее.
