Оба инцидента не давали ей покоя, тем более что они произошли близко друг к другу. Однако ее не беспокоили галлюцинации. Она не бродила по коридорам посреди ночи, а потом не рыдала. Или, возможно, она делала все эти вещи, но прекрасно справлялась с их сокрытием.

Алисия всегда была из тех, кто молча страдал, молча разговаривал и молчанием выражал свою боль. Может, эта тишина все-таки душила ее.

Это определенно душило меня.

Ее понятные слова становятся яснее, когда я стою на небольшом расстоянии от нее. Она все еще бормочет, быстро, пропуская слоги.

— Только не моя мать... Я не моя мать... Я не могу быть своей матерью... Я такая, хотя... я такая. Теперь я заплачу. Они придут за мной... Он придет за мной и за ней, и теперь все будет кончено. Со мной будет покончено... со всем... всем... всем... что, если Эйден тоже уйдет в себя? Нет, нет, нет... Я буду своей матерью...Я должна быть своей матерью... зачем ты это сделала, мама? Как ты могла это сделать? Как ты жила с самой собой? Если я это сделаю, все будет кончено? Ответь мне... скажи мне...

Так обычно и бывает. То, что она обычно говорит. Иногда она плачет и рыдает, выкрикивая имя своей матери.

Я пытаюсь понять смысл ее слов, но ее психотерапевт сказал мне, что это бесполезно. Алисия единственная, кто знает, что происходит у нее в голове, и, если я попытаюсь вмешаться, это только ухудшит ситуацию, а не улучшит.

Поэтому я делаю единственное, что знаю. Смягчая свой голос, я зову ее по имени.

— Алисия...

Она замирает, ее бормотание прекращается, но она не поворачивается ко мне лицом. Поэтому я делаю это снова, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно приветливее.

— Спускайся, Алисия.

Она яростно трясет головой, ее волосы рассыпаются по плечам.

— Если ты не спустишься, то упадешь.

— Я ... я не могу упасть, иначе она заплатит.

Ее голос срывается на последнем слове.

— Она?

Эйден шевелится в моих руках, и я прижимаю его голову к плечу, чтобы он не видел сцену передо мной. Есть причина, по которой я больше не оставляю его с ней без присмотра. Один из моих охранников всегда с ними, даже когда они находятся в стенах дома. Возможно, я не смогу отпустить Алисию, но я не стану рисковать безопасностью своего сына или племянника.

Тихое сопение Эйдена заполняет тишину, и Алисия медленно поворачивается, склонив голову набок. Ее волосы закрывают один из ее не моргающих темных глаз, ее маленький носик и четко очерченные скулы. В темноте она кажется такой же бледной, как ее ночнушка. Как призрак самой себя.

Выражение ее лица отстраненное, будто она оторвана от этого мира и уже тянется к далекому.

Только когда ее взгляд падает на Эйдена, она дважды моргает, и на ее веках блестят слезы.

— Ч-что он здесь делает? Он не должен быть здесь, Джонатан. Дьявол придет за ним.

— Я отнесу его в постель, ладно?

Она несколько раз кивает.

— Ладно.

— А теперь спускайся. — держа одну руку на спине Эйдена, я протягиваю ей другую. — Давай и тебя уложим в постель.

Она смотрит на мою протянутую ладонь, и слеза скатывается по ее щеке.

— Я не принимала свои таблетки.

— Я знаю.

Если бы она их приняла, то не бродила бы по гребаным коридорам посреди ночи. Но я также не могу и не буду заставлять ее принимать их, даже если психиатр скажет мне, что это ради ее же блага. Антидепрессанты вызывают онемение, и она перестает обращать внимание на Эйдена. Она перестает есть и разговаривать.

Она вообще перестает существовать.

— Таблетки не дают мне чувствовать, — шепчет она.

— Я знаю.

— Я ненавижу это. Я ненавижу не чувствовать.

Сейчас она вся в слезах, слезы заливают ее щеки и смачивают нежную линию горла.

— Я знаю.

— Разве ты не ненавидишь меня, Джонатан? Разве ты не хотел бы заполучить одну из тех нормальных женщин?

— Я никогда не ненавидел тебя, Алисия. Я ненавижу мир, который превратил тебя в это. — я делаю еще один шаг вперед, сопротивляясь желанию сдернуть ее с края. — А теперь спускайся.

Она смотрит на мою руку, губы дрожат.

— Но я ненавижу себя. Я ненавижу то, что я делаю.

— Что ты делаешь?

Медленно ее глаза встречаются с моими, когда она протягивает руку.

— Сегодня я видела дьявола, дорогой. Я думаю, он идет за мной.

— Какого дьявола?

— Я приму таблетки. — она шмыгает носом, отдергивая руку, прежде чем ее пальцы могут коснуться моих. — Я думаю, что ненавижу чувствовать больше, чем не чувствовать.

Не обращая внимания на мою протянутую ладонь, она слезает с перил, ее босые ноги касаются пола. Она подходит ко мне, но не смотрит мне в глаза. Вместо этого она касается губами волос Эйдена.

Он что-то бормочет во сне, и она улыбается. Это странно ее улыбка, то есть. Она не только душераздирающая, но и похожа на продолжение ее слез.

— Защити его, Джонатан, — она делает паузу. — Даже от меня, если тебе придется.

Я собираюсь обнять ее, сказать, что она никогда не причинила бы вреда Эйдену, но она проносится мимо меня в направлении лестницы.

Я испускаю долгий вздох, когда моя рука опускается на бок, безжизненная и пустая. Дурное предчувствие остается в моей груди, когда я смотрю, как она отступает назад.

Почему, черт возьми, это кажется началом конца?

Глава 3

Аврора

Настоящее

Решительные меры.

Это не то, что я хочу предпринять, но то, что я должна сделать.

Я играю только теми картами, которые мне сдали. Ну, я также плачу за то, что не была более осторожна, но бессмысленно размышлять о прошлом.

Я, как никто другой, знаю это так хорошо.

Свадьба не то, чего я ожидала от таких грандиозных семей, как Кинг и Стил.

Это простая церемония в присутствии нескольких человек. Они, вероятно, элита из элиты, если им удалось получить приглашение на это мероприятие.

Я не была.

Вместо этого я потратила целую неделю, пытаясь подделать приглашение. В итоге я встретилась с одним из лидеров Steel Corporation, Агнусом Гамильтоном. Он не просто финансовый директор. Он также является правой рукой Итана Стила.

В каком-то смысле я убила двух зайцев одним выстрелом. Я должна узнать больше о корпорации, не то, чтобы он много говорил на эту тему. Меня также пригласили на свадьбу в качестве его плюс один. Мне даже не пришлось стараться так сильно, как я полагала.

Агнус дал мне прямой доступ в окружение Итана Стила.

Он только проводил меня в приемную, а потом куда-то исчез. Мне придется найти его, чтобы он мог представить меня Итану, но сначала... Я должна снова попрактиковаться в подаче.

Вот почему я стою в уединенном месте у шведского стола, откусываю кусочек омара и оглядываюсь по сторонам.

Свадебный прием устроен вокруг бассейна дома Стил. Дома невесты.

Послеполуденное тусклое солнце поблескивает на поверхности воды, освещая ее светло-голубой цвет. Это элегантное изображение, заполненное выдающимися мужчинами в дорогих смокингах и женщинами в дизайнерских платьях.

Мое исследование окупилось тем, что я узнала почти всех крупных шишек, присутствующих здесь сегодня. Я рано научилась никогда не быть ослепленной, и именно по этой причине я провела как можно больше исследований.

Например, невысокий мужчина в строгом смокинге — Льюис Найт, государственный секретарь. Он улыбается чему-то, что сказали двое мужчин с аристократическими чертами лица. Они настоящие дворяне с титулами. Герцог Тристан Родс и Граф Эдрик Астор.

Однако на этом все не заканчивается. Премьер-министр, сам Себастьян Куинс, и его жена поздравляют жениха и невесту.

Это не должно быть сюрпризом.

Все они принадлежат к одному и тому же кругу влиятельных фигур. Сила сочится из каждого уголка этого «семейного» приема.