Я подошёл к машине. Гул исходил от неё, точнее откуда-то снизу. Но коробка вибрировала, издавая скрежет. Парадоксально, но я не увидел никаких стыков, за исключением двух горизонтальных линий, одна снизу, другая сверху. При осмотре я не увидел никаких швов от сварочного аппарата. А все изгибы были плавными и даже в какой-то мере идеальными. Эта машина, была цельным куском металла, и намертво крепилась к бетонной плите.

Её скромный вид внушал в меня страх. Необъяснимая паника закрадывалась в моё подсознание, когда я глядел на это абсолютное творение. Но какую цель несла машина? Я не мог понять. И не хотел. Шум усилился, и вибрации стали невыносимы. Я не мог стоять на месте, каждая нога начинала наполняться ноющей болью. От тех же вибраций и шума, у меня разболелась голова.

Я заторопился наверх, и случайно подвернул ногу между ступенями. Однако никакая боль не могла заставить меня остановиться. На верху я толкнул люк, отчего тот упал, подняв облако пыли.

По пути на кухню, где сидели мои друзья, я сильней почувствовал боль в подвёрнутой ноге. И ввалившись в комнату, не глядя ни на кого уселся на ближайший стул, потирая больную лодыжку. Все как один, сначала уставились на меня широко раскрытыми глазами. Но затем девушка, которую я провожал до уборной, спросила;

– Что случилось?

Я ответил, что долго искал выключатель в сарае, и в темноте мне непосчатливилось подвернуть ногу.

Моя голова по-прежнему была наполнена невыносимой болью. Я чувствовал, как там, внутри черепной коробки, интенсивно проскакивают мелкие пульсации, выдавливающие мои глаза, и заставляющие меня всякий раз прищуриваться, дабы приглушить нестерпимые муки. Рассказывать о том, что я обнаружил, я не стал, но поведал о боли в голове, после чего окинул взглядом всех присутствующих. Я ожидал, что кто-то тоже пожалуется на головную боль. Но все лишь сочувственно кивали, а затем предложили мне отправиться спать. Я понял, что я один кто слышит это нескончаемый гул.

Всю ночь я провёл в спальне на втором этаже. Сон мой был неспокойный, прерывистый. Внезапные шорохи или дуновения ветра за окном под грозовой аккомпанемент будили меня лишая покоя. Алкоголь в совокупности с шумом, издаваемым машиной, не сделали утро приятным. Я с тяжёлой головой спустился на кухню и принялся убирать последствия вчерашнего разгула. Позже я походил по комнатам и застал своего друга Малика, расположившегося в главном зале. Я узнал у него, что вся компания разъехалась по домам на такси, и что никто кроме него не высказал желания ночевать в подавленной атмосфере, присущей дому. Впрочем, и он сам, как оказалось, остался на ночь только из-за нашей с ним дружбы.

Я спросил у него, не слышал ли он вчера, или ночью ничего странного? На что он ответил, будто пару раз становился героем ночных кошмаров, в которых ничего ровным счётом не происходило.

– Я не помню ничего, чтобы могло напугать меня, в тех снах. Мне казалось, что я не стою, и не лежу, а падаю в какую-то чёрную пустоту, в конце которой меня ждёт нечто ужасней смерти. Паника накрывала меня от самого факта бездействия. Вокруг меня остановилось время, и я остановился вместе с ним. – Сказал Малик, почёсывая лоб, и сморщив лицо так, будто старался вспомнить больше деталей своих сновидений.

Яне придал значения сказанному, и целиком поглощённый мигренью, покинул зал. Перед тем как выйти я пригласил Малика на завтрак, из остатков вчерашней пищи. За столом, Малик с удовольствием съел несколько кусков мяса и тарелку морского салата. Я же перебирал кусочки еды и без всякого аппетита не съел и половины того, что положил изначально.

За столом я то и дело поглядывал в окно. На белом небе из-за горизонта медленно стал подниматься огненный диск, обдавший нас тёплыми лучами. “Сколько же время? Неужели я так мало спал, что вижу рассвет?” Данная мысль вызвала необъяснимую тревогу. Я тут же оставил недоеденный завтрак и вернулся в постель, где провёл всё оставшееся до вечера время.

Изредка, в течении всего дня, меня посещал Малик с бытовыми вопросами. Однако он всё же интересовался моим самочувствием, и то и дело предлагал вызвать доктора, на что я отвечал отказом и представлял ему свои недуги как результат вчерашней попойки. Каждый раз, он заходил с наглядной апатией, что насколько мне был известен этот человек, никогда не было ему свойственным. В тот день, он в последний раз зашёл вечером, безмолвно прошёл с опущенными руками от двери до кровати и сел на край поникнув головой. Взгляд его был опустошённым и неживым. Просидев так около трёх минут, я спросил у него в чём дело. Мой вопрос пришёлся ему ударом молнии, ибо именно так он отреагировал, опомнился и взглянул на меня вопрошающим взглядом. Он был растерян и подавлен.

– Эти таблетки – он кивнул в сторону прикроватной тумбочки, верхушка которой, была усеяна маленькими пилюлями. – Они помогают тебе?

– Не сильно, но хватает, чтобы заснуть крепким сном.

Тогда я думал, что его тоже настигла та же беда, с которой столкнулся я. И ненароком, между делом, я опрокинул фразу – У меня уже сил нет с этой мигренью. Представляешь, уже в ушах гудит от этой напасти. Чёртова боль.

Глядя на его без эмоциональное лицо, я сказал – Ты тоже выглядишь неважно. Всё в порядке?

На что он ответил почти блаженным голосом:

– Нет. Всё нормально. Просто тоска. – после он добавил, – мне кажется твой дом так влияет на меня. Я раньше никогда такого не чувствовал, но знаешь это ощущение, оно интересно. Это сравнимо, со смиренным облегчением после тяжёлого отчаяния.

Затем он бесшумно покинул спальню, и я услышал глухие, удаляющиеся по коридору шаги. Я сказал, что Малик никогда не был таким, каким показал себя в тот вечер. И поэтому я пришёл к выводу, что странности его поведения явно связаны со злосчастной машиной под сараем. На следующее утро, стоило мне только покинуть комнату, я встретил Малика, разгуливающего по коридору. Тогда-то я, подойдя к нему, решил рассказать о странной находке, и терзающей меня мигрени.

Его реакция произвела на меня парадоксальный эффект. Я ожидал от него удивления, или недопонимая. Но поведав историю, я сам удивился полной хладнокровности моего, некогда эмоционального друга. В любых ситуациях я всегда получал от него какую-нибудь остроумную шутку, или ироничное высказывание. Как минимум, он мог бы прокомментировать, но предпочёл промолчать. После нашего с ним разговора, я решил воочию показать ему механический кошмар. Мы пошли в сарай вместе с Маликом, он помог мне поднять люк, после чего мы, окутанные холодом, спустились к машине. Я снова почувствовал пульсирующую боль под черепом в тот самый миг, как мы приближались к ней по коридору. В окружении тьмы, я издали глядел в дверной проём. Там в кольце света, стоял зловещий механизм неизвестного происхождения. Приблизившись, я обратил внимание на поведение Малика. Он по-прежнему оставался спокоен, и не промолвив ни слова с любопытством стал разглядывать гудящую коробку.

– Как думаешь? Что это такое? – спросил я выдыхая.

– Я не могу знать. Похоже на генератор, но только по форме. В целом же теряюсь в догадках. – он отвечал и всё это время трогал устройство.

– Думаешь это внеземное? – спросил я неуверенно. Тогда-то на его лице появилась крохотная улыбка. От которой, мне стало немного легче.

– Слишком громкий вывод. Это может быть что угодно. Хотя, я думаю, что это мусоросжигательный аппарат.

И действительно, устройство походило на мусоросжигатель. И предположив, что это верная догадка, я задался вопросом, касательно расположения. Уж больно странным я находил тот факт, что его спрятали. И я имею ввиду именно сокрытие, как таковое, ведь расположив его не глубоко в подвале, а в том же сарае, все вопросы отпали бы на первых стадиях. От долгого нахождения там, мне становилось хуже. Мои нервы ослабевали. Я тут же выскочил на улицу и глотая свежий воздух просидел на лавке возле сарая десяток минут. За мной вышел Малик, и не глядя в мою сторону ушёл в дом. Вскоре я почувствовал морось и поспешил за ним.