– Обязательно было бросать меня одну, можно подумать, тебе тут пить не давали.

Правда, разглядев мужа, сразу поняла – с ним далеко не все в порядке.

– Откуда это? – встревоженно указала она на окровавленный клок ваты с «зеленкой», который Герасимов предварительно взял в ванной и приложил к затылку.

– Просто запнулся в гараже и неудачно ударился о перила, – с явным раздражением прозвучало в ответ. И понял – соврал неумело.

Им решено, для того, чтобы не признали сумасшедшим, и раз никто ничего не знает, надо промолчать о случившемся час назад. Следовало лишь поспокойнее пережить эту ночь, а наутро как-то объяснить ей про разбитое автостекло и еще самому попытаться понять происхождение той округлой кирпичины, которой его сзади долбанула «неведомая сила».

Пока жена без лишних причитаний и охов хлопотала вокруг Андрея, сооружая повязку, он мучительно осмысливал произошедшее с ним. Но буквально ничего вразумительного не забрезжило в уме – все на уровне бреда.

И в пять утра, без сна проворочившись в постели, опять, стараясь никого не разбудить, направился в цокольный этаж, где стояла машина. Там сразу, на входе, врубил освещение. Стояло полное беззвучие, прерываемое мерным капанием воды из гаражного умывальника. Первым делом осмотривает свой новенький джип, а затем осторожно заглядывает вовнутрь. Сначала он видит, что лобовое стекло совершенно цело – на нем ни единого изьяна. К тому же в салоне – первозданная чистота и никаких следов чьего-то недавнего присутствия. Удивлению его нет предела…

Дальше больше. В этом самом доме, с того дня, в квартире под номером 17 как бы поселилось «нечто», являющееся только Герасимову. «Оно» стало по-настоящему отравлять ему жизнь. Казалось, такое наваждение можно было отнести к некоторому нервному расстройству на фоне усталости от новой ответственной работы. Но данное предположение не выдерживало здравой критики, поскольку все-таки невозможно объяснить: откуда же периодически на Дюшином теле возникают довольно крупные лиловые гематомы и даже, а это особенно пугало, поразительно похожее на стигматы.

Касательно последних, выглядели они по-разному, достаточно четко вырисовываясь красноватым, и всегда в одном месте – выше локтя на левой руке. То в виде недлинного и зашифрованного набора цифр и букв, включая латинские, то также неповторяющихся, каких-то примитивных узоров из «точек» и «тире». Причем, каждый раз обнаруживая на себе новые знаки, Герасимов все пытался разгадать эти таинственные некровоточащие «послания», или хотя бы найти некую логику в данном мистическом «калейдоскопе».

Конечно, подобное стало уже просто невозможно долго прятать от жены. И тогда у них состоялся довольно неприятный разговор, когда она так и не поверила, что ее благоверный сам не знает причины – откуда у него случилась подобная жуткая напасть. Приняла, думается, лишь свою личную версию – глава семьи, видимо, начал посещать какую-то секту. А все другие доводы и слабые оправдания растерянного мужа принимались не более, чем бред воспаленного сознания, пусть и родного человека.

Понять каждого, наверное, совсем не трудно. Ведь оба они сейчас переживают страх – женщина, обязательно, за их брак, а он за то, чем вся эта «бесовщина», творящаяся с ним уже почти месяц, рано или поздно закончится. И фактически в тот момент была полная схожесть в обоюдной неуверенности за будущее свое и близких. А вот голос или какие-то намеки на зримое присутствие рядом Галины Сергеевны, не считая того единственного раза, исчезли напрочь. Сбивчивый же его рассказ, когда супруга с неподдельным испугом притронулась к исписанному предплечью дражайшего, про ту встречу в гараже с якобы покойной, прозвучал для нее просто сигналом – Андрея необходимо срочно спасать. И ему самому, закончившему говорить, остро почувствовалась вся фальшь собственного неуверенного изложения происходящего с ним в последнее время, да еще втайне от всех.

На ее нериторический вопрос, почему он соврал про разбитый затылок и до сих пор тщательно скрывал эту явную болезнь на коже, так и не нашлось сколь-нибудь вразумительного ответа.

Вдобавок ко всему следует отметить, что сам Герасимов, с первого дня появления на себе этих «символов», скрупулезно заносил в блокнот узреваемую им «псевдотату-белиберду». И таких, до объяснения с женой, оказалось аж девять. Каждая из них держалась по двое-трое суток, пока не сменялась на другую, строго чередуя комбинации цифр с буквами на контурность точек и тире.

Сейчас же она как раз наблюдала у него спиралевидную «цепочку» чего-то, словно из азбуки Морзе. Случилось такое, когда Дюша, укладываясь спать, неосмотрительно, при свете ночника, стал уж больно явно рассматривать в зеркале – исчез или нет этот рисунок, ведь он держался дольше всех предыдущих.

Итогом той семейной беседы на повышенных тонах явилось «жаркое» примирение с твердым совместным решением – завтра он, видите ли, идет к дерматологу и, конечно, к психиатру.

Но этой ночью, во сне случилось нечто, похожее на некую раскодировку – Герасимов вдруг все понял… Цветная «картинка» сложилась четкой и во многом пояснительной…

Ранним утром вставалось словно с похмелья: ломило в висках, наждачный язык и почему-то металло-сладковатый привкус крови во рту. Наверное, во время своего переживательного видения накусал губы – они болели.

А из тогда приснившегося, особенно запомнилась едва слышная речь Галины Сергеевны, у которой на лбу усматривался глубокий шрам, думается, от того самого топора. Глаза у нее были закрыты, босая, одета в белую длинную хламиду, а руки сложены, как у лежавших в гробу. Голос звучал монотонно, но внятно и убедительно, будто читала проповедь.

Вот примерный смысл того мрачного по своей тональности и сути монолога (в редакции Андрея).

Мол, ему бы давно пора смирить собственную гордыню. И тот, изначально «неверно» затеянный квартирный обмен – вроде некоторого испытания, данного им обоим.

Последний же вывод был сделан ею лишь после расставания с грешной земной жизнью.

И совершенно ничего особенного, по мнению покойницы, в том нет, что «высшие силы правят судьбой каждого» (здесь дословная банальность). Плюс еще одно личное замечание, рожденное, якобы, в результате насильственного, с его стороны, квартирного переселения «бедной» женщины – возможно, именно из определенной бытовой фатальности сложилась твоя дата смерти (тут не обошлось без стилистического перевода Герасимова).

И по теперешнему мнению этой, что вещает сейчас, как раз не очень добровольный переезд и стал единственной причиной той случившейся с ней трагедии.

А сегодня же она явилась к спящему, чтобы наконец-то взять и уличить в данном «преступлении». При всем том, она даже ни в чем не винит настоящего убийцу – Оскарчика (так сама назвала), который и рубанул подруге меж

бровей.

В общем, Галина Сергеевна опять проклинает человека, основного зачинщика, спровоцировавшего подобный финал, то есть Андрея. Окончательные же ее слова напоминали пророческие:

– Придется тебе убояться тобой сотворенного, и сгинешь ты навсегда!

Теперь взгляд старой тетки, обнаружившейся в сонном сознании Герасимова, вопросительно уперт в него – словно она ждет хоть какой-то реакции. Но тот не может и рта раскрыть, так поражен всей этой бредятиной.

Тогда образ в женском обличье медленно разворачивается и пропадает в сизой дымке тумана…

Было пять летнего утра. За окном почти рассвело. Рядом безмятежно спит супруга, которая не далее как вчера истерила по поводу его скрытности.

Он посмотрел в напольное зеркало – никаких следов тайных «знаков-стигматов» на левом предплечье. Да и в целом на теле отсутствовали, ставшие уже привычными, сколь-нибудь заметные гематомы-синяки.

Руководимый определенной мыслью и стараясь не шуметь, он закрылся в кабинете, где в ящике письменного стола лежало, хронологически срисованное с себя. А там – пусто, ничего, кроме деловых бумаг. И ведь самолично оставлял тот самый блокнотик здесь! Но стоит ли такому сейчас удивляться, особенно после привидевшегося Андрею. Жена здесь явно ни при чем, значит будить ее и спрашивать незачем.