– Думаю, что да, – рассмеялась я.

– С чего бы тебя это так заинтересовало? – обратился к сестре каганетт.

– Ну… просто у императора пока нет детей, как я слышала. Вообще нет, – сказала Юири, показав свою осведомленность в обычаях императорского двора. И правда – столько наложниц со всех уголков империи, и ни одного ребенка?

«На Атамурлане прервется династия Арланов», – вспомнились мне пророческие слова Учителей Милоа.

Амирош бросил на меня встревоженный взгляд. Я пожала плечами – мне и самой было интересно узнать его мнение.

– Атамурлан – необычный человек. Юирита, ты же помнишь его еще по центральному кругу Милоа и в те визиты, которыми он удостаивал Курован. Он довольно сдержан, – Амирош бросил на меня извиняющийся взгляд, понимая, что тут я могла бы с ним поспорить. – На самом деле, он понимает, что многочисленные наследники от наложниц доставят империи больше вреда, чем пользы. Конечно, для династии важно продолжение, но он убежден, что лучше завести детей от законной жены, – пояснил Амирош, явно тщательно взвешивая слова.

У меня невольно сжались кулаки. Снова вспыхнула в голове та сцена: Атамурлан небрежно натягивает одежду, оставляя меня сидеть на кровати, закутанную в простыни. Кажется, тогда он сказал, что наш ребенок может стать наследником империи… это, по его мнению, и есть «завести ребенка от законной жены?»

Вот уже много лет я страдала от неожиданных приступов желания располосовать его неприкосновенное тело ножом.

– А мне вот император вовсе не показался таким уж целомудренным, – не удержалась я от камня в императорский огород.

Амирош напрягся.

– Каганетта, я понимаю, многие обычаи этого мира могли показаться вам необычными и даже дикими. Гарем императора – дело обычное, так сложилось за много столетий правления династии Арланов. Как и то, что каждая женщина почтит за честь оказаться выбранной им. Даже если она замужем. Да, знаю, это кажется для вас неприемлемым. Я знаком с мировосприятием землян, да и сам отчасти разделяю его. Но здесь заведено именно так. И, насколько мне известно, в земной истории тоже было немало подобных вещей, а где-то остается и поныне.

Он явно пытался сделать свое объяснение одновременно достаточно пристойным для сестры и не обидным – для меня. Я только хмыкнула, не видя смысла спорить.

– Я бы вряд ли была в восторге, если бы меня захотел сделать своей наложницей император, – беззастенчиво сказала вдруг Юирита. – Даже если не наложницей, а женой… тогда придется нарожать ему кучу наследников, да еще вырастить их достойными людьми. Почитайте историю, династия Арланов полна братоубийств. А если я чем-то стану неугодна, то тогда он просто возьмет вторую жену… промолчу уж о гареме. Нет уж, спасибо!

Амирош засмеялся.

– Да, ответственность велика, согласен. Хвала небу, наши родители были беззаветно влюблены друг в друга. Мы выросли совсем в других условиях.

А это явно было послание для меня: мы другие, не сравнивай нас с императором и традициями двора.

Я чуть было не закатила глаза: мне многое хотелось бы сказать по этому вопросу, но не при Юирите и точно не при первой с ней встрече.

Ведя столь деликатный разговор, мы подошли к Ведьминому водопаду. Он прятался в зарослях, как и озера, низвергаясь мощной струей с обрыва на уровне древесных крон. Белая пена с шумом билась о плоские скользкие камни, откуда поток продолжал свой путь по пологому дну, уходя широким ручьем в лесные заросли.

Мы с Юири подобрались к самому берегу, протянув руки и подставив их под ледяную воду. Она была прозрачной и переливалась на свету. Юири не стала пить, я тоже не решилась – мало ли, может, легенда о водопаде отчасти правдива?

Разговоры с Бивир Курами и история водопада снова вернули меня к основным моим мыслям.

Насколько сильно мне претила мысль о замужестве? Украдкой я взглянула на Амироша. Последние дни он вел себя очень обходительно. Я чувствовала, что он пытается показать мне лучшие свои стороны, доказать, что ему можно довериться. И все же многое во мне восставало против этой идеи. Я понимала, что проблема на самом деле заключается во мне. В моей недоверчивости, замкнутости, страхах, плачевном опыте, а также в вере в ту самую большую единственную любовь, которую все мы хотим встретить в своей жизни. Мог ли Амирош оказаться именно тем самым человеком? Я не могла ответить на этот вопрос.

Постояв несколько минут у водопада, мы направились обратно к озерам. А еще через час неспешной прогулки оказались в Кадигаре. Юирита, как и Амирош, неизменно называли город своим домом. От этого мне становилось немного грустно, и я начинала ощущать себя здесь лишней. Ведь мне тоже хотелось иметь такой дом, а они будто пытались привить мне любовь к этим местам, породнить с ними. Но могла ли я впускать в свою душу такие чувства? Ведь если с каганеттом ничего не сложится, будет очень сложно покинуть их, разорвать эту зарождающуюся связь с его семьей.

Мы очень быстро поладили с Юири: она оказалась близка мне по духу, но при этом менее отягощена той властью, что лежала на моих плечах. Девушка с интересом ловила каждое мое слово, но старалась не досаждать вопросами о Земле или моем прошлом на Эбери.

Не менее теплые отношения установились у нас и с дэкореттой Маритой. Мы могли бесконечно говорить об управлении землями, развитии предприятий, плодородности почвы и прочем.

Каждый день мы ходили на рыночную площадь, и Амирош сорил деньгами, покупая нам всем: сестрам, матери и мне, всякие изящные вещицы. Надо признать, рынок в Кадигаре немногим уступал по разнообразию и диковинности товаров турмалонской ярмарке. Конечно, размах был поменьше, но благодаря множеству проживающих в городе художников, ремесленников и прочих умельцев лавки ломились от удивительных вещей.

Иногда торговцы, узнавая, для кого покупается товар, отдавали его в подарок – особенно я оказалась у них в чести. Меня удивило гостеприимное отношение ко мне со стороны жителей города – оказалось, слава о моем управлении Айзеланом докатилась до этих мест. Меня хоть и считали странной, по местным меркам даже эксцентричной личностью, но при этом возносили мою щедрость и справедливость по отношению к простым людям.

Почти каждый день мы совершали конные прогулки. Иногда все вместе, иногда – вдвоем с Амирошем, но чаще всего нас было трое – Юири всегда скрашивала наше общество, делала беседы более живыми и непринужденными. Иногда мы брали в компанию и Язджемэль – она была довольно застенчива и чаще молчала, но звонкий смех над общими шутками выдавал в ней натуру не менее живую и чуткую, чем у Юири.

А еще в семье Бивир Куров было принято несколько часов в день посвящать творчеству. И я вместе с Юири пристрастилась к рисованию: на полотна стали густыми мазками красок ложиться все мои чувства, мое смятение, мои переживания. И мне становилось легче.

Язджемэль неплохо музицировала на струнных инструментах, а Юири прекрасно играла на флейте. Правда, занималась она этим редко, больше предпочитая изобразительное искусство. Мать Амироша чаще вышивала, но иногда присоединялась к младшей дочери, перебирая струны и напевая старинные песни. Эти моменты казались мне особенно восхитительными. Я никогда не умела петь, а голос Мариты, передающий древние сказания и милойские притчи в напевах, пробирал до глубины души.

Амирош часто отлучался в соседние поселения и много времени посвящал делам в Кадигаре. Иногда я видела, как он тренируется на специальной арене, устроенной на территории дворца: фехтует или стреляет из арбалета.

У каганетта было несколько приятелей из знатных семей, переселившихся или давно живших на территории каганарта. Конечно, они держали с ним уважительную дистанцию, но это не мешало им весело проводить время. Пару раз он уезжал на охоту, а также участвовал в турнире, посвященном, между прочим, моему приезду.

Каждый седьмой день недели Бивир Куры устраивали званый ужин, иногда перерастающий в настоящий пир. Приглашались окрестные аристократы, богатые купцы и ремесленники, а также мастера разных искусств, певцы и танцоры. В Айзелане я никогда не развлекалась подобным образом, и меня приятно удивили выступления музыкантов, танцоров и акробатов. Конечно, в Западном, когда я приезжала, часто устраивались подобные представления, но лично ко мне никто ни разу не обратился с предложением завести собственную придворную труппу.