Успешная, всеми любимая Фрейр… Ах, если бы кто-нибудь только знал, как она была несчастна и одинока!

«Твоё от тебя никуда не денется», — брат обнимает как всегда крепко и понимающе, но Фрейр впервые в жизни не становится легче.

Разочарование пожирает её изнутри, и девушке кажется, что ей так и суждено провести всю жизнь в одиночестве. Однако…

Ошоси врывается в её жизнь неожиданно и нагло с лёгким весенним ветром. Они знакомятся случайно на прогулке в лесу, куда Фрейр уходит от безысходности и печали. Ошоси занимается в тишине и умиротворении леса медитацией и как раз заканчивает очередное духовное путешествие, когда на поляну выходит Фрейр. Она в ярких лучах солнца похожа на снизошедшую богиню, и молодой мужчина оказывается очарован ею.

Он не так уж старше Фрейр, такой же студент, как она, любящий животных и практикующий здоровый образ жизни. Серьёзный и ответственный молодой человек, что может дать фору любому взрослому. Весёлый и образованный, и не дающий Фрейр унывать. С ним она будто чувствует крылья за спиной. С ним она снова чувствует себя живой. С ним она чувствует себя счастливой. И надеется лишь на то, что он не разочарует её так же, как и те, кто были до него.

========== Вопрос 16 ==========

Комментарий к Вопрос 16

«Внезапная смена пантеона на любой другой»

Они приходят ко мне. Вопят и молят в страхе меня, дабы даровал я им свою милость и силу. Я — первейший среди богов, их владыка и господин, которого они всё ещё не признали таковым.

Я величайший среди них. Владыка судеб и справедливый судья. Долгое время я вынужден был скрываться в тени, довольствоваться малым, лишь жалкими подношениями бедняков тогда, когда моей судьбой было господство и власть.

Лишения научили меня смирению и терпению. Они научили меня укрощать свой нрав и не быть скорым на гнев. Они научили меня ждать, и я знал, что время придёт, когда боги придут ко мне и испросят моей милости.

Я был готов, когда отец мой склонил предо мной голову, вымаливая мою благосклонность. Он знал, что лишь я один могу усмирить чудовище, которое они разгневали своей дерзостью. Я мог сделать это, и я знал, что время пришло взять то, что принадлежит мне по праву.

Я — единственный владыка и господин. Я — отец всех богов, их повелитель и судья. И они должны признать это или погибнуть. Склонить передо мной головы или быть низвергнутыми. Позволить мне сокрушить чудовище или позволить чудовищу разорвать гордецов.

Они падают на колени, признавая меня. Я знаю, что это то, что я заслужил. То, чего я ждал так много лун. Я встаю, расправляя плечи, и мне подчиняются ветра и воды.

Я делаю шаг вперёд, и предо мной расступается огонь. Я выхожу на битву, из которой выйду победителем, и творю своими делами целый мир.

Я — Мардук, хозяин и господин. Повелитель и творец, и никто не оспорит со мной мою власть.

========== Вопрос 17 ==========

Комментарий к Вопрос 17

«Почему ты отдал отцу Герд именно свой меч? Знал ли ты, что в конце концов сам падешь от него?»

Великанский род коварен и опасен. Никто добровольно не станет вести с ним дела. Все избегают его, обходят стороной да косятся с подозрением, когда видят какого-нибудь турса. В Асгарде с ними тоже разговор короткий: либо Всеотец-хитрец обманет дерзнувшего наглеца, либо Громовержец-Тор проломит ему череп своим могучим молотом.

Неудивительно, что с мужчинами-турсами у доблестных асов всегда были натянутые отношения. Удивительно то, как практически все они поголовно пленяются красотой их женщин.

Фрейр, до поры до времени не понимавший этого, в итоге тоже не стал исключением. Его нрав, однако, более мирный и мягкий, чем у асов-мужчин, а потому чтобы добиться понравившейся женщины, он не хочет убивать её отца.

Вместо этого Фрейр решает договориться. И приходит в дом будущего тестя как и подобает сватающемуся жениху.

Он приносит в дом отца Герд богатые дары, но этим хмурого и сурового турса не подкупить. Свою дочь, прекрасную Герд, он не отдаст так просто вану, что ратной битве предпочтёт богатый мир. Так что Фрейру нужно доказать своё умение и мужественность.

Меч, способный разрубить всё, к чему прикоснётся, служит символом и залогом. Ценнейшим из даров, что Фрейр приносит в дом своей невесты, и решающим словом в пользу грядущего брака. Не без сожаления отдаёт его великану Фрейр, но любовь и мирная жизнь с Герд пересиливают тоску по крепкому оружию.

Пусть и о своём опрометчивом поступке, в конце концов, Фрейр пожалеет — он не знает о том, что ему самому суждено пасть от собственного дара, но знает то, что давать турсу оружие — само по себе плохая идея.

Ведь как ни крути, но всё равно они извечные враги. А оружие, данное врагу, всегда настигает спину дающего. И Фрейр сам не становится исключением.

========== Вопрос 18 ==========

Комментарий к Вопрос 18

Текст на первоапрельский ивент, где божества - дети

Весь мир Фрейра до поры до времени ограничивался лишь любимой сестричкой и суровым, но всё равно добрым отцом, который сам справлялся с двумя маленькими детьми. Он растил и воспитывал их в строгости, но она никогда не была чрезмерной. Всё же Ньёрд помнил, как выглядит одинокое детство сирот, а своих детей он, несмотря ни на что, любил.

Фрейр рано понимает, что он — мужчина, будущий защитник семьи и её главный добытчик. А потому он смотрит на отца с искренним восхищением и уважением и со всей своей детской серьёзностью пытается повторять за ним всё то же, что Ньёрд делает сам.

Он учится быть таким же серьёзным, но у него для этого оказывается слишком мягкое и доброе сердце, которое он явно больше наследует от своей почившей матери, чем от отца.

А ещё он по-прежнему остаётся ребёнком, непосредственным и искренним, нуждающимся в любви и заботе, которых ван-мореход не может дать своим детям.

Фрейр и Фрейя чувствуют это. И пусть они спрашивают о своей матери лишь единожды, когда Ньёрд честно отвечает, что она умерла, их отец всё равно ощущает на себе этот невидимый груз вины и осознания.

Его детям нужна мать. Ну или хотя бы женщина, которая согласится её заменить.

До поры до времени весь мир Фрейра ограничивается лишь любимой сестричкой и суровым, но всё равно добрым отцом. Пока в один прекрасный момент с ледяным зимним ветром в него не врывается Скади.

Она холодна, а взгляд её так же морозен, как и край, из которого она родом. Дети под ним съёживаются, не смея поднять глаза. И Скади не то чтобы застигнута подобной реакцией врасплох, однако она никогда до этого не имела дела с маленькими детьми, отчего поначалу в глубине души действительно теряется.

Но всё же старается хоть немного смягчить колючий холод в своих глазах и смотреть на близнецов перед собой без неприязни.

Дети, всегда удивительно чувствующие фальшь и притворство, видят, что супруга их отца не желает никому в семье зла. Она холодная, как ледышка, но вовсе не злая, и неумелая приветливость скользит в её движениях и взглядах, адресованных им. Она хорошая женщина, хоть и не очень опытная в вопросах детского воспитания, но и Фрейр с Фрейей не обычные дети.

Скади им определённо нравится. А это значит, что в их силах ей немного помочь.

Удивление, мелькающее на лице мачехи, вызывает и у брата, и у сестры волну приятной гордости и воодушевления. Фрейр, как настоящий мужчина, забирает у неё ведро, наполненное водой, и, пыхтя, с трудом тащит его в сторону дома, расплескав по дороге, правда, едва ли не половину содержимого. Фрейя же, мило и смущённо улыбаясь, пользуясь тем, что брат выкроил Скади несколько свободных минут, плетёт венок из первых полевых цветов. Соцветия ещё хранят в себе солнечное тепло и свет, и бережные касания девичьих рук, и Скади с благодарностью принимает на свою голову ценнейшее украшение.

Её строгое лицо смягчается, а грубая тяжёлая рука ласково ерошит светлые волосы Фрейи и в жесте одобрения хлопает по спине Фрейра, отставляющего в сторону ведро.