— Господь, спаси мою душу! Лайла, я уже думал, что мне придется организовывать госпитализацию еще и своей подруги! Представь, какие бы слухи поползли по больнице! Молодой, привлекательный гений психотерапии практикует зловещие процедуры на близких друзьях, отчего те совершенно теряют разум! Да я бы стал живым персонажем романа Эдгара Аллана По. Хотя, в принципе неплохая репутация для будущего светила психиатрии. Лайла, можешь спокойно терять рассудок.

Мы все рассмеялись и Питер со спокойной душой отправился проводить свои зловещие опыты над бедными пациентами.

— Лайла, если без шуток, я ведь правда обещал тебе — никогда не доставлять неприятности. Я обещал тебе не быть причиной твоих тревог. Я обещал это тебе и не сдержал обещание, — Гарретт впился в меня своими внимательными глазами цвета фундука и весь очень серьезно выглядел так, словно тема вовсе не исчерпана.

Мне оставалось лишь продолжать издавать тяжелые вздохи. Я накрыла руку глупого парня своей ладонью и ответила ему не менее серьезным взглядом.

— Гарретт, исполнение этих обещаний изначально не было тебе под силу, потому что это не в твоей власти. Только я могла решать, волноваться ли мне за тебя и считать ли одно твое существование своей персональной головной болью. Это было в моих руках, и я приняла свое решение. И чтоб ты знал, я не отступлюсь от него до конца. Ну или как минимум пока ты не сбежишь от меня или у меня не взорвется голова от постоянных мыслей, в какую передрягу ты вновь умудрился впутаться. В конце концов я ждала тебя всю жизнь и теперь моя главная ответственность — следить, чтобы ты был только моей проблемой.

— Тогда хотя бы признай, что это все того стоит. В конце концов наша любовь глубже океанов, — вот теперь разговор был исчерпан и обольстительный безобразник улыбался своей самой обезоруживающей улыбкой, тонко намекающей мне, что этого чертенка защищать придется не только от самого себя или самых близких людей, но еще и от кучи фанаток, которые незамедлительно слетятся на талант, невыносимую улыбку с ямочками и отвратительно притягательные две родинки над скулой.

Я смерила его суровым взглядом, заранее готовясь проводить долгие воспитательные беседы с целью отучить этого будущего Иисуса всех девочек от 12 лет от излишней дружелюбности.

— Если после всего этого ты сбежишь от меня с какой-нибудь девчонкой, которая едва закончила школу, я верну твое безжизненное тельце туда, откуда его изначально и достала.

Это была шутка в какой-то мере, но парень напряженно взглотнул.

— Лайла, но это ты девчонка, которая едва закончила школу. С кем еще мне сбегать?

— Гарретт, я тебя предупредила.

Парень примирительно вскинул руки и снова засмеялся своим медовым смехом. Я расслабилась и решила, что пока мы поживем в мире.

Все остальное время я пересказывала Гарретту новости, которые он пропустил в свое отсутствие. По большей части додумывая детали, учитывая, что я сама вовсе не была в состоянии полного присутствия весь этот месяц.

Всю идиллию нарушил совсем некстати нагрянувший психиатр. Это было ожидаемо, в конце концов Гарретт теперь был на стационарном лечении и вряд ли это подразумевало, что круглые сутки рядом с ним будет сидеть переживающая девушка.

Доктор сказал, что раз пациент пришел в себя, то с этого момента начинается его лечение, и это означало, что посещения теперь будут разрешены только в специально отведенные для этого часы. Он собирался наблюдать, как мы попрощаемся и видимо лично меня вывести, но под моим выразительным взглядом, врач все же догадался тактично подождать снаружи.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. Но это ведь для моего же блага, верно? — Гарретт посмотрел на меня глазами потерянного щенка, и я на секунду подумала, что ни один охранник меня не сможет вывести отсюда.

— Да ни черта подобного. Тебе лучше со мной, но против больничных правил не пойдешь. Ты теперь настоящий арестант, а мне придется приходить к тебе на свидания, пряча в передачки ножи.

— Давай обойдемся без ножей, а то доктор Коулман вполне может продлить мое заключение, — со смехом ответил Гарретт. Милый мальчик совсем не подозревал, что это была шутка лишь наполовину.

— Мне надо идти, или твой доктор ворвется сюда и будет вытаскивать меня насильно, — от себя я подобного не ожидала, но в моем голосе слышались те же нотки потерянного щенка, что и просвечивали в глазах кудрявого заключенного.

— Возвращайся, теперь пришла моя очередь преданно тебя ждать, — он взял меня за руку и накрыл второй, заключая в нежный, теплый плен.

Да уж, никогда мне еще не было так тяжело от кого-то уходить, но за дверью раздалось весьма многозначительное покашливание.

Я склонилась над словно утонувшим в одеяле и подушках парнем и поцеловала моего брошенного мальчика на прощание в лоб.

Доктор психиатр стоял в коридоре и ожидал меня.

— Ну все, я бросила его, как вы и хотели, — это, наверное, была самая детская реакция из всех возможных, но я была искренне обижена.

— Мисс, поймите, я вовсе не пытаюсь разлучить вас с этим молодым человеком, просто порядок должен соблюдаться, особенно в моем отделении, — созданный мною образ безжалостного надзирателя таял на глаза. Доктор Коулман оказался приятным мужчиной лет пятидесяти, темноглазый и все еще темноволосый, хотя уже и с заметной благородной сединой. Он выглядел очень дружелюбным и надежным. Сама того не замечая, я проникалась все большим доверием к его персоне и была уже даже рада, что такой человек является лечащим врачом моего наивного чудака.

— Да, я понимаю. Извините, что сделала вас надзирателем концлагеря. Просто, знаете, его очень сложно оставлять, — я грустно вздохнула, в очередной раз поступая несвойственно себе, раскрывая как на ладони все мысли перед незнакомым человеком.

— Надзирателем концлагеря? Вот уж не ожидал, что могу производить такое впечатление. Мисс, вам нужно отдохнуть. Возвращайтесь завтра, хорошенько выспавшейся. Гарретта никто мучить здесь не будет, и я смею надеяться, что завтра он тоже предстанет перед вами в лучшем виде, — главврач отделения психиатрии посмеялся над моей нелестной характеристикой, но в целом он походил на заботливого отца.

— Доктор Коулман, а какое лечение ждет его? И как долго он должен будет пролежать здесь?

— Насколько я понимаю, юная леди, вы не родственница этому юноше. По всем правилам я не имею права раскрывать вам такую информацию. Но я сделаю исключение, потому что доктор Браун сообщил мне, что вы вероятнее всего будущая миссис Борнс, — я моментально вспыхнула, вовсе не ожидав подобной подлости от Питера, но довольно быстро взяла себя в руки, осознав, что это и в самом деле поможет мне занять практически семейную позицию по отношению к пациенту. Мужчина тактично не обратил внимания на мою реакцию и как ни в чем не бывало продолжил:

— Гарретта ожидает стандартное лечение для пациентов с его расстройством. Ничего страшного или жестокого, обычная терапия: индивидуальная и коллективная. Ну и медикаментозное лечение, но это вовсе не будет так как показывают в фильмах. Он не станет безэмоциональным зомби, не начнет слышать голоса или ощущать преследования, не назовет себя Иисусом и не будет заявлять, что его похищали инопланетяне, а правительство это скрывает. Я давно работаю психиатром и знаю, что люди думают о таком заведении. Ничего подобного не произойдет. Таблетки просто помогут ему успокоиться, приведут гормональный баланс в норму. Насчет срока пребывания, нынешний приступ был достаточно сильный, и реабилитация займет время. Я боюсь, что ему придется задержаться в наших стенах как минимум на месяц.

— Целый месяц?! Поверить не могу, что даже тут он умудрился все повернуть таким образом! Я говорила, что он мерзавец? — этот неблагодарный подлец снова заставлял меня ждать его и снова так долго. Он снова бросал меня.

— Мисс, не знаю, о чем вы говорите, и, пожалуй, оставлю это вам. Вы можете навещать пациента каждый день с пяти до восьми и по выходным дополнительные часы с одиннадцати до часу. В остальное время вам находиться здесь нельзя, и я не сделаю вам поблажку, даже если доктор Браун будет умолять меня на коленях. Мне очень жаль, но правила есть правила.