— Думай, что несешь! Он мне ни капельки не нравится!
— Тогда для кого шарф?
— Для меня! — сложив все принадлежности для вязания в ящик, что стоял в углу комнаты, Эльза направилась прочь. — Я отдохну перед прибытием гостей.
— Хорошо, — мать проводила дочь взглядом, а затем, чуть нагнувшись вперед, дала сыну легкий подзатыльник. — Не обижай сестру, лучше бы защитил ее от Эрда, больно он настроен серьезно.
— Ладно, ладно, — Джейс улыбнулся. — Я присмотрю за ним.
Тем временем Эльза успела запереться в своей комнате, притом так тихо, что никто ничего не услышал. В ее планы никак не входил отдых, и за свое вранье ей было очень стыдно. Но знай ее семья, что она задумала, посадили бы под замок. Тело била легкая дрожь от волнения, руки совсем не слушались. В который раз она в тайне ото всех уйдет из дома.
Натянув тяжелую шубу с густым мехом, шапку и сапоги, Эльза распахнула окно. В лицо ударил холодный чистый воздух с еловым запахом, отчего она вздрогнула и шумно втянула воздух. Вид из окна был прекрасный. Застланная снегом земля, высокие ели и тропа, которая оставалась неизменной в любое время года. Она виляла между деревьями, поднимаясь по мягкому склону горы, и заходила за большой камень, скрывая дальнейшую дорогу. Тропа, ведущая на самую вершину, к Господину Горных Дорог. Сейчас снег казался синим, ведь солнце уже давно село и теперь стремительно надвигалась ночная тьма, готовая поглотить то место, куда собралась идти девушка.
Эльза глубоко вздохнула, набираясь смелости и стараясь забыть о своем страхе, и вылезла на улицу через окно. Ей очень повезло, что дом загораживал обзор остальным жителям деревни, не говоря уж о том, что только в ее комнате окно выходило на эту сторону. Если бы хоть кто-то увидел ее, то разразился бы жуткий скандал. Никто не понял бы такого поступка.
Оказавшись по колено в сугробе, Эльза дотянулась до подноса с заранее приготовленной едой и до шарфа, который лежал на подоконнике. Теперь ей предстояло пройти несколько метров сквозь сугробы, а затем подняться по тропе до поворота. Самым сложным для нее стал первый шаг. Не из-за того, что было трудно идти. Нет. Она боялась. Внутри нее все трепетало от малейшего дуновения ветра, а тело бил сильный озноб, заставляя при этом трястись еще и поднос. Каждый раз ей становилось страшно, но она все равно шла дальше.
В очередной раз Эльза глубоко вздохнула, словно холодный воздух мог придать ей смелости, и стала пробираться к тропе. Ноги быстро промокли и замерзли, придется переодеваться и придумывать очередную ложь для мамы, а тело под платьем и шубой вспотело. Она медленно продвигалась вперед, стараясь при этом нести поднос как можно ровнее, чтобы не уронить тарелки, которые и так норовили перевернуться в любое мгновение. За несколько лет этот путь стал для нее привычным. Она, конечно, не так часто уходила из дому, но все же этого оказалось достаточно, чтобы Эльза могла запомнить каждый кустик и каждую ель, которые не разглядишь из окна.
Стоило ей только преодолеть препятствие из сугробов, как она замерла у тропы, внимательно глядя на то, что ожидало ее впереди. Всего лишь голые камни и деревья. Ледяной ветер остервенело бил по ногам, желая остановить ее, он проскальзывал в любую доступную щель и продувал незакрытое горло. Теперь каждый шаг отдавал ей ноющей болью в груди, раз за разом растекаясь по всему телу. Плечи сильно дрожали, коленки подкашивались. Ей приходилось стискивать зубы, чтобы они не стучали. А сердце колотилось так громко, что Эльзе казалось, будто она слышит его стук.
Густые ветви елей, покрытые увесистым слоем снега, свисали гораздо ниже, чем обычно. Идя по промерзшей и покрытой инеем тропе, Эльза представляла себе, как она бродит по прекрасному дворцу, освещаемому лишь луной и звездами. Эти радостные и немного наивные мысли отвлекали ее от собственного страха, позволяя идти дальше.
Как только она дошла до поворота, тьма вокруг сгустилась. Недавние мысли о дворце испарились, как капли воды на раскаленной сковороде, и девушку вновь начало трясти от страха. Стараясь не закричать, она осторожно расставила уже остывшую еду на большом плоском камне возле поворота, а на ветвь ели повесила шарф, надеясь, что он не упадет в снег. Теперь можно было уходить.
— Это вам, Господин Горных Дорог, — Эльза говорила очень тихо, а голос сильно дрожал. — У меня сегодня день рождения, хотя вы наверняка об этом знаете. В общем, я хотела угостить вас. А еще у меня для вас подарок. Я знаю, что получилось не очень красиво, но я старалась. Надеюсь, что этот шарф согреет вас. До свидания.
Чуть не пискнув на последнем слове, девушка сорвалась с места и побежала прочь, искренне надеясь, что за ней никто не гонится. Раньше она боялась гораздо меньше и просто уходила быстрым шагом, но теперь ей хотелось бежать и прятаться. Более того, она поняла, как глупо звучали ее слова, однако ничего не могла с собой поделать.
Врезавшись в сугробы, Эльза упала на колени и почти полностью оказалась в снегу, который прилип к ее шубе и лицу. Холодный и мокрый, он вызывал очередную волну дрожи во всем теле. С трудом поднявшись, она вновь стала пробираться вперед. Осознание того, что она оставила за собой слишком много следов пугало ее гораздо меньше, нежели вероятность того, что Господин Горных Дорог съест ее душу, о чем многие шептались в деревне. Жители поговаривали, что он действительно забрал душу того несчастного парня, который много лет назад сумел обойти тропы хозяина гор. Как только Эльза оказалась около окна, она забралась в комнату, закрыв окно и задвинув плотный кусок ткани, чтобы не видеть происходящего на улице.
Сердце бешено колотилось, щеки горели, а пальцы на руках и ногах нещадно покалывало, давая понять, что ей срочно нужно согреться. Конечно, необходимо было скрыть все следы своего похождения за пределом дома. Быстро сняв с себя шубу, шапку и сапоги, она уложила их на свои места и стала прощупывать свое платье. Подол мокрый, а местами еще и снег прилип.
Немного порывшись в сундуке, девушка вынула из него красивое синее платье, достаточно теплое для зимнего вечера и нарядное для праздника. Теперь она могла спокойно переодеться и действительно лечь отдыхать до прихода гостей.
***
В это время из-за поворота вышел тот, кого она так боялась. Высокий и очень худой. Одежда на его теле висела, словно мешок. Расстегнутый ворот порванной рубашки открывал вид на грубые рубцы. Штаны местами сильно протерлись, а на ногах вовсе не было обуви. Сквозь давно не стриженные и немытые черные волосы на дом смотрели холодные и равнодушные голубые глаза. Даже в темноте можно было заметить жуткий и уродливый шрам проходивший от центра лба через глаз и вниз по щеке.
Его тонкие пальцы сжали мягкий шарф, и уже через пару мгновений он оказался на шее парня, обмотанный им так, что скрывались все шрамы на теле. Если бы у него промелькнули хоть какие-то эмоции в этот момент, Эльза была бы счастлива больше всех на свете. Однако в его холодном сердце царила вечная злоба и пустота. Он некоторое время стоял над едой, что принесла девушка, но потом все же сел прямо на снег и начал спокойно есть. Зрелище со стороны казалось довольно жутким и очень странным.
Почему-то юноша всегда съедал то, что приносила девушка, а затем вымывал всю посуду в реке и аккуратно складывал на камне, чтобы она ее забрала. За несколько лет он не мог не заметить, что с каждым разом готовить у девушки получается все лучше.
Чуть позже он обязательно принесет чистые тарелки в ее комнату, а заодно подчистит следы ее похождений, ведь иначе она может пострадать за свою доброту. Но это произойдет несколько позже, когда она будет с гостями, а комната останется без присмотра.
Из всей деревни она и ее семья были единственными, кому он никак не хотел вредить, даже если учесть, что ее родители и брат иногда отзывались о нем довольно плохо. Впрочем, за несколько столетий юноша уже привык к оскорблениям в свою сторону и частым проклятиям из уст жителей. Если бы для него это было важным, он бы запугал жителей каким-нибудь незатейливым, простеньким и излюбленным способом злых духов, но ему было все равно. Проклятия людей никак на него не влияли, и уж тем более никто из них не мешал ему спокойно жить в горах.
