— Ну, и сука же ты, — прошептал он, поднимаясь с кровати и презрительно глядя на нее. — Да, можешь хоть раздеться посреди этой комнаты! Этим меня не зацепишь!

— Так, значит, — ухмыльнулась Айрин и посмотрела на него, поднимаясь с кровати.

Тонкая шелковая ткань соскользнула с ее талии и упала на пол.

— А что ты скажешь на это? — прошептала она, прикасаясь своей рукой к животу и проводя по нему ладонью. — Она никогда не сделает для тебя того, что могу сделать я. Ее тошнит от этого. Наверное, поэтому ее друг Сайми предпочел ей другую женщину, — Айрин облизала губы и улыбнулась.

— Вот смотрю я на тебя и думаю: каким образом ты умудрилась пудрить мне мозги все пять лет? Я знаю имена всех, с кем ты спала. Но я понимал, что для таких, как мы с тобой, это вполне нормально. И я спал с другими, не испытывая при этом ни стыда, ни стеснения перед тобой. Но разница в том, что при одной только мысли о подобной возможности для Данфейт, я перестаю себя контролировать. Это — эмоции, отличные от тех, которые я испытывал к тебе. Это то, чего ты, доселе, никогда не испытывала. И, так, напоследок. Данфейт не обязательно раздеваться для того, чтобы вызвать во мне возбуждение. Ей для этого достаточно просто заглянуть мне в глаза.

Кимао подошел к Айрин и, схватив с пола покрывало, метнул в нее.

— Прикройся! И проваливай! Немедленно!

— Ты еще пожалеешь об этом!

— Уже пожалел… …что когда-то позволил ей думать, что люблю тебя.

***

Данфейт долго сидела у подножия лестницы. Чего она ждала? В чем сомневалась? Прошлый опыт довлел на ее плечи, а слова, сказанные ее отцом, свербели в голове. Десяти минут вполне достаточно для решения всех вопросов. Поднявшись со ступеньки, Дани в последний раз взглянула на запертую дверь в комнату зрячего и, отвернувшись, направилась к выходу.

***

— Доброе утро, — поздоровался Кимао с пожилой няней по имени Мими.

— И вам, господин Кейти.

— Я полагал, что в этот день все соберутся на совместный завтрак?

Мими тут же начала отрицательно качать головой.

— Нет-нет. Айрин и мистер Белови отправились в храм Юги, а Данфейт, — няня неопределенно повела плечами, — хорошо, если она объявиться к обеду.

— То есть…

— Всем известно, насколько Данфейт пренебрежительно относится к своему дню рождения. Однажды она и вовсе не пришла на прием, организованный отцом в ее честь.

— Вообще-то, я спрашивал не об этом, — улыбнулся Кимао. — Не думал, что Айрин посещает храм.

— Ах, это… Так, служба ведь… Она чтит память матери так же, как и ее отец.

— Сегодня?

— Но, Симона Белови покинула наш мир в этот день, — не понимающе произнесла Мими и искоса посмотрела на Кимао. — Данфейт досталась этому дому очень дорогой ценой. Все ожидали появления мальчика, а тут она… Их мать умерла сразу после ее рождения. Кровотечение унесло ее жизнь.

— И в этот день с самого утра мистер Белови и Айрин обычно отправляются на поминальную службу?

— Конечно, — кивнула Мими и оставила Кимао одного посреди коридора.

«Я утратила веру в искренность любви своего отца». Какими нелепыми ему показались эти слова несколько месяцев назад. И только сейчас он смог проникнуть в их суть и узреть истинный смысл. Герольд Белови любил свою младшую дочь, только не искренне, не бескорыстно, а потому, что отцу положено любить дитя, которое он вырастил. А растил ли Герольд Белови Данфейт? Или девочка всю жизнь была предоставлена самой себе, лавируя на грани между дозволенным и тем, что ей забыли запретить? Странно, но Данфейт никогда не упоминала о том, как проводила время с отцом. Как ходила с ним на охоту. Как стреляла из его ружья. Все эти истории он слышал от Айрин, и в них не фигурировало имя ее младшей сестры. Ежегодно, просыпаясь утром в один и тот же день, Данфейт не получала поздравительную открытку и причитающийся ей подарок. Нет, ее отец и сестра в это время уделяли внимание той, кому было давно на все наплевать. Маленькая девочка в день, когда все остальные дети радуются и смеются, оставалась наедине со своим горем, потому как ей навязчиво напоминали о том, по чьей вине ее семья лишилась матери. Вот она — горькая правда жизни. Герольд Белови любил свою младшую дочь, но не искренне, а потому, что должен был ее любить. Вот почему за искренность чувств Данфейт всегда держалась обеими руками. Если она благодарила, то только от чистого сердца, если ненавидела, то всей своей душой, если верила, то не оставляла места сомнениям, если любила, то… …желала, чтобы ее любили не меньше.

Кимао закрыл глаза и попытался пробить изощренную защиту, которой овладела его матриати. Видеть ее глазами, слышать ее ушами… Она не знала, что все это ему подвластно. Подвластно, если только захотеть.

Перед ней раскинулась долина, причесанная ровными рядами виноградников. Ветер дул ей в лицо, развевая волосы и заставляя глаза слезиться. Что она чувствовала сейчас? Было ли ей безразлично, может, грустно, или, что еще хуже, невыносимо в данный момент? Прикоснуться к ее эмоциям он по-прежнему не мог, но внутри нечто шептало правильный ответ. Кимао огляделся и направился в сторону кухни. Застав Мими за расстановкой приборов, он несколько оживился.

— Могу я еще раз побеспокоить вас? — произнес Кимао и улыбнулся женщине одной из своих коварных улыбок, от которых в особах старше пятидесяти просыпался материнский инстинкт.

Мими взглянула на молодого дереву и улыбнулась в ответ.

— Я сразу раскусила, что здесь к чему. Мистер Белови полагает, что вы влюблены в его старшую дочь, хотя очевидное, порой, трудно заметить, особенно когда человек выглядит не так, как мы привыкли.

— А вы, значит, заметили?

— Вы пытаетесь встретиться с Данфейт взглядом всегда, когда оказываетесь рядом, хотя, она старательно прячет от вас глаза. Вы расспрашиваете мистера Белови обо всем, и в то же время вас интересует только ее история. Перед тем, как встретить меня, вы, наверняка, заглянули к ней в домик, но ее там не оказалось. Теперь вы желаете узнать о том месте, куда она могла бы направиться этим утром, и спрашиваете об этом меня — ее няню, пытаясь смягчить мое сердце этой милой улыбкой.

— Проницательно. Весьма, я бы даже сказал. А что, в таком случае, вы можете сказать мне про саму Данфейт?

— Она попросила вас скрыть тот факт, что вы спите вместе?

— Верно, — словно вызов бросил Кимао в ответ.

— И это не столько обидело вас, сколько возмутило, не так ли?

— Именно.

— Все пять лет, что девочек не было дома, мистер Герольд постоянно получал письма. Это были электронные послания Айрин и краткие отзывы об успехах Данфейт от Ри Сиа. От Данфейт мистер Белови не получил ни строчки. Айрин описывала новый мир, в который попала, рассказывала о своих друзьях и парне, от которого была без ума. Ваше имя, Кимао Кейти, звучало в каждом письме. Естественно, что когда все вы прилетели сюда, мистер Белови посчитал, что вы претендуете на его старшую дочь, но никак не на младшую, с которой вы и знакомы-то месяца три, от силы. Данфейт предвидела эту ситуацию наперед. Какой бы избалованной и испорченной она ни была, признаться отцу в том, что увела мужчину из-под носа сестры, она не сможет.

— Она не уводила меня, — покачал головой Кимао.

— Хотите сказать, что наша Данфейт уколола вас в самое сердце за это короткое время, при том, что Айрин этого сделать за все пять лет так и не смогла?

— Разве любовь — это то, что мы можем контролировать? Мне казалось, что это чувство неподвластно нашим желаниям.

— Судя по тому, что вы все-таки влюбились в нашу Дани, контролировать это вы действительно не можете.

— Так что? Вы скажете мне, где искать вашу младшую воспитанницу?

— Когда мистер Белови узнает о вашем романе, он разорвет ее, — покачала головой Мими.

— Вы полагаете, что я при этом останусь стоять в стороне?

— Она не позволит вам вмешаться, потому что знает, что отец прав. Будь она хорошей сестрой, ваши глаза, Кимао Кейти, никогда бы не посмотрели в ее сторону.