– Я сказал, пошёл на хуй, – оборвал его я.

– Пять тысяч… – всё же закончил он.

– Садись, – передумал я и ногой подтолкнул к нему стул.

– Меня Артём зовут, – представился малец и протянул мне руку.

– Заебись, – сказал я и поднял взгляд на официантку, которая в этот момент принесла две тарелки. – Сколько с меня?

– Два по шестьдесят и два по десять. Всё вместе сто шестьдесят.

– Охуенно у тебя с математикой, как посмотрю… – буркнул я, принимая тарелки. – Пиздюк заплатит.

Пиздюк выпучил глаза, но быстро собрался с мыслями, понял, что к чему и достал деньги из кармана. Когда официантка ушла, он продолжил говорить. Я тем временем принялся за еду: походу история будет длинная…

– Я сам с «Пушкинской». У нас беда на станции. Уже несколько десятков людей пропало. Все думают, что это бандиты, а я знаю, что чудища это. Я сам их видел! Но никто мне не верит – смеются. А я вот знаю, что с нашей станции можно на спальную ветку попасть, ту которую открыть не успели, до войны еще. Все думают, что нет такой ветки, что выдумки все это, а мне про неё Сергей рассказал. А он сталкер бывалый. Ему бы поверили. Только вот и его похитили…

Теперь только я и могу метро спасти. Мне найти Деда Архипа надо. Он на Второй Секретной станции живет. Мудрый старец. Говорят, магией владеет. Сила в нём есть какая-то. Он с метро разговаривать может. Сергей говорил, что Архип знает, как на станцию эту попасть. Я Сергею слово дал, если что с ним случится, я Архипа найду. Так что мне к Архипу очень надо – он расскажет, как на спальную ветку попасть. Я всем вход покажу и тогда люди поймут, что я прав и поверят мне. Путь этот заблокировать надо, иначе монстры сначала на «Пушкинской» всех уничтожат, потом и дальше расползутся, а через несколько лет никого в метро не останется. Я вижу, вы человек бывалый. Явно не из крестьян. Поможете мне до Второй Секретной дойти, а?

Я какое-то время задумчиво жевал. Возможно, со стороны казалось, что я размышляю, но на самом деле я просто пытался нащупать языком кость, среди пережёванной жратвы, чтобы не сломать об неё зубы. Наконец я нашёл ее и выплюнул на стол.

– За пять тысяч? – спросил я, вытирая рот рукой.

– Ага, – кивнул он.

В этот момент вернулась официантка.

– Большой мальчик наелся? – спросила она игривым тоном. Затем нагнулась ко мне и прошептала в ухо, – Не хочешь поразвлечься? Для тебя со скидкой…

Я ж говорил. Шлюха.

– Спасибо, но лечение гонореи не входит в список моих развлечений.

– Хам! – возмутилась шлюха.

– Шлюха! – парировал я и быстро вышел из бара.

Малец догнал меня уже на станции.

– Так вы поможете?

–Да, – ответил я не оборачиваясь. – Пошли.

– Прямо сейчас идём? – удивился малой.

– Нет, блять, завтра… Сейчас, ясен хуй. Мы уже в пути, если ты не заметил. А теперь завали ебало и иди молча.

Малой кивнул и пошел следом за мной. Тоннель, ведущий по направлению к «Пушкинской» не был заблокирован вагоном – только невысокой баррикадой из мешков. Видимо, они активно торгуют с «Пушкинской», поэтому и не стали перекрывать проход капитально.

Пройдя мимо четырех погранцов, я перелез через мешки и направился в тоннель. Пацан следовал за мной. Оказавшись в темноте, я включил фонарь – на этот раз он заработал сразу. Малой тоже включил свой прожектор. Фонарем я это назвать не могу, хуярил так, что дымились стены.

Минут десять мы шли в молчании. Это было охуенное время. Но потом пиздюка прорвало:

– А вам не жаль, что мы вот так вот уничтожили мир, который нас окружал? Ведь когда-то люди жили на поверхности без страха. Над головой всегда сияло теплое солнце, пели птицы. Никто не боялся грязных ветров, не было радиоактивных зон. Еды было в достатке, все жили счастливо. Но человечество все испортило. Мы сами все испортили, понимаете? Нам всегда было мало того, что мы имели. Мы уничтожали природу, не заботились о ней, воевали друг с другом. Вместо того чтобы созидать, мы разрушали. Мы строили огромные заводы, загрязняющие окружающую среду, убивали миллиарды, только вдумайтесь, миллиарды животных ежегодно. Мы уничтожали живых существ не для пропитания, а чтобы делать шубы и другие украшения. Убивали ради забавы. Как же это дико! И в конце концов, мы уничтожили мир своими же руками. И теперь доживаем свой век под землей, а те из нас, кто живут сверху, живут в постоянной опасности. А ведь этого можно было избежать. Мы могли быть добрее. Помогать друг другу, любить друг друга. Наслаждаться миром, который нас окружает. Но теперь уже слишком поздно. Мне кажется, сама природа от нас устала и пытается избавиться от людей, чтобы спасти всё то, что мы ещё не успели уничтожить. Ох, как бы мне хотелось вернуть всё обратно! Идти под голубым небом, среди других людей и ничего не бояться! Вокруг зелёная трава, пение птиц, детский смех! Всё как в фильмах! Я бы всё отдал за это! Ох, вернуться бы назад… Сказать всем, что ещё не поздно остановиться! Я уверен, мы смогли бы стать добрее, смогли бы стать людьми, в самом светлом значении этого слова! Мы построили бы счастливый мир. Может быть и моя мама была бы жива… Мы жили бы в небольшой квартирке, пили чай и смотрели вместе фильмы по вечерам. Это было бы так замечательно. Жаль, что такого мира больше никогда не будет. Мы просто доживаем последние дни человечества, спрятавшись под землей, словно крысы. Только вдумайтесь, существа, которые считали себя самыми могущественными на планете, теперь прячутся от мира в тоннелях метро.

А ещё мне всегда было интересно вот что. Вы знали, что в метро, в те времена, когда оно ещё работало, до войны, в вагонах, когда поезд подъезжал к станции, объявляли на какую сторону будет выход. Например: «Следующая станция «Пушкинская», выход на правую сторону». Мне дед и запись давал послушать – это правда было – действительно именно так и говорили. Но вот вопрос, вы ведь можете стоять в вагоне повернувшись в любой конец, и право может быть с любой стороны от вас…

Всё время, пока малой рассказывал свои охуительные истории, он шёл чуть позади меня. Но я сбавил ход, сравнялся с ним. Я плавным неприметным движением опустил руку к ножнам, затем резким движением вырвал нож и воткнул пиздюку в рожу.

Нож вошёл с хрустом. Пиздюк захрипел и схватился за голову, но не упал, потому что я держал его за рукоять ножа, как чемодан за ручку. Блять, чутка промазал… Я придержал пацана за плечо и потянул нож. Вырвать не получилось. Бросив пиздюка на землю, я поставил ногу на его грудь и двумя руками вырвал нож из его лица. Он закричал. Я закрыл ему рот рукой и ударил ещё раз, на этот раз в шею. Сдавленный крик перешёл в бульканье. Я вырвал нож, кровь толчками полилась из раны.

Наконец он затих. Я вытер нож о штаны пиздюка, убрал в карман разгрузки, сел в ногах пацана и стал расшнуровывать его обувь в тусклом свете фонаря.

– Охуенные, блять, ботинки…

Глава четвёртая. Отец мертвеца.

Ботинки оказались мне малы… Вот сука! Преисполненный печали, я с надеждой вытряхнул содержимое походного рюкзака своей жертвы на пути и подсветил фонариком. Жертвы… Сказал тоже. Надо ещё разобраться – кто из нас двоих жертва… Полчаса слушал бредни этого юного эко-активиста – ещё бы чуть-чуть и сам ломанулся на поверхность – плести венки из цветочков и ебать белок. Короче, нужно хоть как-то компенсировать себе моральный ущерб.

Так, что тут у нас? Две тысячи наличкой, шмотки, ржавый нож, несколько книг, с десяток ржавых патронов, открытки с видами разных городов, банки с едой и другой мусор.

Две тысячи?! Вот же ж пидор! Я вскочил на ноги, бросил рюкзак в сторону и залепил пиздюку сапогом в бочину.

– Ах ты уёбок хитрожопый! – заорал я, – Ты кого, блять, наебать решил?! Так и знал, что ты меня, сука, кинуть решил! Пять штук он даст! Нет у тебя пяти штук, крыса ты охуевшая! Правильно я сделал, что рожу твою ножом проковырял! Сразу почуял, что ты тот ещё пиздабол. Идёт, блять, бдительность мою усыпляет: «Как понять на какую сторону выходить, если «право» может быть с любой стороны?» СПРАВА ПО НАПРАВЛЕНИЮ ДВИЖЕНИЯ ПОЕЗДА, ДОЛБОЁБ!!!