– Проказник, Усач. Если бы не затеял сбежать, может и удалось бы мне поспать, как нормальному человеку. Теперь Красотка в панике мычит из коровника, – стала укорять кота Мэри, чтобы пристыдить его. Только коту было всё равно до нравоучений хозяйки, и он продолжал спокойно лежать на своём коврике и изредка вилять свой пушистый хвост.

Дойдя до двери, Мэри поправила свои полуседые волосы, с которых давно сошла краска, и которые требовали ухода. Только дела по хозяйству отнимали большую часть времени у Мэри, и её волосы часто оставались неухоженными, поэтому она часто их скрывала платком. Но, когда появлялось свободное время, она ездила в город и возвращалась с такой причёской, что все жители села восхищались её красотой. Мэри от природы была красивой женщиной. Густые и слегка вьющиеся, светлые волосы, аккуратный нос и чистое лицо делали её похожей на героиню из сказки. Она была среднего роста и, казалось, фигура была словно отточена. Все было настолько пропорционально, что не каждый бы поверил, что Мэри шестьдесят пять лет. Её круглые щеки и глаза говорили о том, что морщинки жалели к ним прикасаться. Нет, морщинки были у неё на лице, но их можно было разглядеть, только присмотревшись к ним внимательно. Только время неподвластно никому и старость делала своё дело. Недавно красивая, во всех смыслах, женщина превращалась медленно в старушку. Поправив платок на голове, Мэри открыла дверь. От удивления глаза у неё сделались круглые, но взяв себя в руки, она растянула на лице дежурную улыбку. Перед Мэри стоял Миша, который увидев ее, от смущения часто заморгал и, откашлявшись, произнес:

– Доброе утро, Мэри.

– Доброе утро, Миша, – поздоровалась она с такой интонацией, что сразу было понятно, как женщина ждала объяснение причины такого его раннего визита.

– Ты извини, что разбудил так рано. Я вот, – он указал на платок, – он был обнаружен мной возле дома. Я подумал, быть может он твой. Как-то приметил недавно, что на тебе был такой же платок, – запинаясь от волнения, сказал Миша.

Мэри посмотрев на платок, узнала в нём свою вещь. Она засмущалась перед Мишей за обнаруженный им платок, и не знала, как оправдаться перед ним. Что он подумает, что я делала у его дома, – ругала себя Мэри как всегда, так как она часто требовала от себя порядка во всем.

– Да, действительно. Это мой платок, – наконец смогла проронить Мэри, стараясь скрыть своё смущение.

Чтобы Миша сам не успел нафантазировать лишнего, она сказала:

– Вчера ночью у меня сбежал Усач. Я пошла за ним, переживая за его слабое здоровье. Ты видел, какой дождь был ночью, а Усач у меня слаб здоровьем. Я обнаружила его на дереве, что растет возле твоего дома. Видать, когда возилась с котом, которого пришлось снимать с дерева, вот тогда и уронила свой платок.

– Теперь понятно, – мягким голосом сказал Миша.

– Спасибо, что занес, – Мэри взяла платок у Миши и начала осматривать свой платок так, словно она была чужой.

– Ну, раз вещь нашла хозяйку, а хозяйка свою вещь, то это прекрасно. Тогда и я пойду.

– Куда это ты? Я тоже только встала и даже чай не выпила. Может по чашке чая? – Предложила Мэри.

– Нет, спасибо. Тем более, если только что встала, то и корову, наверное, пора доить. Следовательно, у тебя времени на меня нет. Другой раз, Мэри, – он уже хотел уйти, но повернулся к Мэри и добавил:

– Если что-то по дому нужно будет починить, то не стесняйся и обращайся.

– Да, хорошо. Только ты и так много всего сделал и неловко пред тобой. Это и курятник, ремонт старого коровника и другие работы…Люди для себя столько не делают, сколько ты в моём доме. Как-то неловко от твоего чрезмерного внимания, – смущаясь, ответила Мэри.

– Что ты, Мэри…. Какое чрезмерное внимание? Я человек старый. Я давно в том возрасте, когда даже занять себя нечем, а хорошему человеку помочь – это милое дело и перед Богом плюс.

– Так и поверила, что делать тебе нечего, – произнесла мери и недоверчиво посмотрела на Мишу, – в сельском доме, если даже каждый день, как белка в колесе вертеться, всё равно дела не заканчиваются.

– В этом ты, конечно, права.

– Это я по себе знаю, с тех пор, как переселилась в село, – уточнила Мэри, поправляя на голове косынку.

– Ну, дел то хватает. Ты права, конечно, но время всегда найдем для того, чтобы помочь, друг другу, – добавил добрым голосом Миша.

– Хорошо, если понадобится какая-то помощь, то непременно обращусь.

– Не время сейчас для этого, но, кажется, забор твой от зимнего снега погнулся, – глянув в сторону старой калитки, вопросительным голосом сказал Миша.

– Погнулся и, кажется, скоро на бок ляжет, – подтвердила Мэри, – но как-то не до него сейчас. Тут и грядки делать, картошку сажать и прочие дела по огороду требуют немало времени. Не до забора мне, одним словом, – уточнила Мэри.

– Так я могу починить в любое время. Скажи когда и я приступлю к делу, как только будет возможность, – предложил Миша.

– Тогда, если не сложно, то, как только у тебя будет время, пожалуйста, приведи её в порядок, а то урожай, который, Бог даст и будет, испортят козы, гуляющие бесхозно в округе, – после недолгих раздумий ответила Мэри.

– Да, уж, козы. Куда же без них. Ты права. Козы точно могут испортить твой труд, – подтвердил Миша, – сегодня у меня ещё кое-какие дела, которые необходимо завершить, а завтра я точно свободен. Завтра же приступлю к ремонту калитки.

Попрощавшись, Миша ушёл медленными шагами в сторону села. Мэри же ещё стояла и провожала его взглядом. Она сама не понимала, почему провожает его взглядом, так как до сих пор она так никогда не делала.

– Хороший мужик этот Миша, – сказала она коту, – интересно, почему он не женился после того как овдовел? И свободных женщин в селе много, а он так ни с кем и не сошелся. Надо бы как-нибудь почтальона Зину спросить. Хотя, какое мое дело? У меня, что больше дел никаких, как только за чужих мужиков почтальона спрашивать? Скажет она еще, что я как-то заинтересована в Мише, иначе какое мне дело до чужого мужика! Вот дырявая голова! – Начала ругать сама же себя Мэри, – забудь все это, Мэри не лезь туда, куда тебя не просят! – Сделала себе снова замечание Мэри и, приведя себя в порядок, направилась в коровник доить свою корову.

*****

Мэри как-то иначе и странно стала себя чувствовать. Она понимала, что ее душевное состояние требует каких-то перемен, но она и понятия не имела, чего требовала сердце. На нее снова и снова нападали грустные мысли, которые, наверное, ни разу не беспокоили ее в течение шестидесяти пяти лет. Она понимала, что ей очень одиноко. То, что разговоры увеличились с котом, и это тоже говорило о том, что ей становится хуже и хуже. Все бы ничего, если бы кот был собеседником, который хотя бы один раз поддержал разговор.

– Нет, это все неправильно, – повторяла каждый раз Мэри.

Человеку нужен человек, и теперь она поняла, что допустила в жизни самую большую ошибку, не найдя себе спутника жизни в свое время и не создала семью. Мэри снова попыталась прогнать ненужные мысли касательно человека противоположного пола. Эти мысли начали терзать ее душу каждую минуту. Она целый день так и занимала себя работой по дому, чтобы грустным мыслям не давать свободно разгуливать в голове. Только мысли, они такие, что проберутся в любую голову, несмотря на занятость головы делами.

– Поздно уже мучить себя сожалениями, Мэри – говорила она себе вслух, чтобы себя как-то успокоить.

В этот день, что только не сделала Мэри по дому. Она и огород прополоть успела, и белье постирала, сполоснув его, наверное, много раз, лишь бы быть занятой и не думать ни о чем. Женщина приготовила себе легкий ужин и так же побеспокоилась о том, чтобы накормить кота. К Мэри по соседству никто не жил, поэтому иной раз она после того, как делала дела по дому, шла в село и вела не очень длинные разговоры с женщинами.

– Только не на этот раз, – сказала она своим мыслям, – уж очень устала, чтобы еще в село идти.