Он не был сумасшедшим, он был странным и гениальным. Может быть, в этой голубке воплотилась душа женщины, с которой он так и не встретился на земле? Телепортировалась – опыты показали, что такое возможно, так считал Тесла и те, кто участвовал в экспериментах. Он хранил верность своей голубке и жил ради нее, это была его любовь, истинная духовная любовь. А потом он сам отправился на небо или в другую реальность – можно называть как угодно. Но там они встретились: в ином обличье, в ином свете, в иных энергетических полях, о которых он хотел рассказать современникам, но его не очень понимали.

Гения трудно понять. И трудно понять чужую любовь: любовь ученого и белой голубки, ради которой будешь кормить стаи птиц и смотреть ночи напролет в окно с надеждой, что она прилетит. Наверное, она прилетела. И они улетели вместе. А куда – мы узнаем потом. Когда телепортируемся…

– ни один на один, ни при тех, кто указывает на его промах или комичное положение. На проступок и падение. Ничего смешного нет в том, что ваш близкий оплошал или упал в грязь. Надо помочь ему подняться, исправить ошибку и восстановить доброе имя, если оно пострадало. А от тех, кто насмехался, лучше отойти подальше. Потому что и над вами будут зло шутить и посмеиваться, когда вы упадете.

«Если один упадет, кто поможет ему встать?» – это библейские слова. Если никто, если тот, кого мы считали близким, смеется вместе с другими или делает вид, что мы незнакомы, значит, и не было двоих. Никогда не было. Одна женщина рассказала историю о том, как они с друзьями встречали Новый год. Она недавно вышла замуж; они с мужем пригласили друзей к себе, в новую маленькую квартиру. Молодая жена накрыла хороший стол, украсила мишурой и игрушками елку, прибралась на славу, а потом пришли друзья. И, знаете, муж моментально напился.

Он сам не понял, как это произошло. Он до этого две ночи не спал, дежурил в больнице. Потом помогал готовить и прибирать квартиру. Пылесосил, мебель двигал, чтобы просторнее было. Бегал в магазин по морозу… А потом пришли друзья и стали угощать мужа напитками. Веселье, значит, и звон бокалов. Муж и поесть толком не успел, а ему наливают и наливают. А он пьет. Сам виноват, это бесспорно. И неожиданно он сомлел, как академик Павлов, который на себе ставил опыты по употреблению водки. Пил эту огненную воду и в дневник записывал свои ощущения для науки. И потом написал, мол, соловею… Соловею… И уснул. Вот и этот молодой муж-доктор осоловел и уснул. Не просто уснул, а упал на кухне рядом с холодильником и захрапел с глупой улыбкой…

Гости стали смеяться над ним и тыкать его пальцами. Пытались расшевелить, да куда там – спит мертвецки пьяным сном. И все ходили на кухню, переступая через этого спящего мужа, отпуская разные шутки, довольно ядовитые. А подруга стала молодой жене говорить, что она бы такого не потерпела. Она бы выгнала пьяницу моментально на улицу, пусть убирается. Это же свинья, а не человек, надо же как он моментально напился. При этом гости ели и пили то, что этот муж заработал и купил, сидя в квартире супругов…

Жена попросила не шутить над мужем. Строго так попросила. И подругу попросила не давать непрошеных советов. Положила мужу подушку под голову, укрыла его одеялом и сама все приносила с кухни, стараясь не шуметь. И дыхание проверяла, все же опасное это дело – напитки в чрезмерном количестве.

Под утро гости ушли, веселясь. И все про мужа шутили, несмотря на просьбу хозяйки. Ну и все. Утром муж встал, страшно стыдился и извинялся. И больше ни разу в жизни не притронулся к спиртному. Он и так редко пил, а этот случай его потряс. И он просто-напросто прекратил вообще употреблять алкоголь. Он взялся за защиту докторской, ушел в работу, многого достиг к следующему Новому году и к другим новым годам. И с женой они живут в полном согласии. Только друзей больше не зовут в свой дом – этих друзей. Потому как зачем такие друзья нужны?

А тот, кто вместе с такими друзьями насмехается над нами, зачем нужен? Мало ли что может в жизни случиться с самым добродетельным и успешным человеком, какие ошибки мы можем совершить – все мы люди, все человеки, как Чехов писал. Может, над нами будут насмехаться и издеваться. Может, обругают и оскорбят. Может, сделают мишенью сплетен и издевок. А потом эти чужие люди уйдут в свою жизнь, где с ними еще неизвестно что произойдет. А близкий останется с нами. Близких не так уж много. А безгрешных близких и того меньше…

Все было вроде бы хорошо, даже прекрасно: он пригласил ее жить в свой роскошный дом. Ну, как пригласил? Скорее разрешил остаться. Позволил жить рядом с собой. Он сказал: мол, если уж ты так хочешь, переезжай ко мне. Может, что-то получится у нас, как-нибудь уживемся. К браку я пока не готов, но хорошо, давай вместе поживем.

Это была победа – так Оля решила. Ее мужчина был очень обеспеченным человеком, занимал высокий пост. И до сорока почти лет прожил один; были увлечения и связи, конечно. Но жениться он хотел осознанно, убедившись, что жена будет соответствовать всем его желаниям и ожиданиям…

Оля от него ушла потом. Потому что в огромном трехэтажном доме для нее не было места. Хотя любимый человек выделил Оле комнату, там все красиво было, обстановка, паркет… И окно в сад, где трудились два садовника. У них тоже были свои комнаты во флигеле. И место для инвентаря в сарае.

Хозяину принадлежали кабинет, спальня, гостиная, ванная, вторая ванная с бассейном, библиотека – вообще все. И на кухне он любил сидеть с чашкой чая. Там был специальный стул из красного дерева, хозяйский. И его личная посуда с золотым ободком. Все было его. Если взять его чашку, он делал вежливо замечание. И на диване в гостиной нельзя было лежать, это его место. Можно было в кресле сидеть, в углу, и не шуметь. Вечером он уходил в кабинет, куда заходить было нежелательно. Он там работал. Или в компьютер играл – кто знает?

Долго рассказывать, сколько было невидимых лент, через которые нельзя перелезть. Это был абсолютно чужой дом, холодный и огромный, где для Оли не было места. В выходные приезжала мама хозяина, все осматривала и проверяла. И поправляла стулья, если они оказывались сдвинуты хоть на сантиметр. Мама Оле объясняла, что полированную дорогую мебель надо беречь. Голыми руками не трогать, можно надеть нитяные перчатки, чтобы следы не оставались. Ничего страшного нет в таких разговорах, даже смешно немного. Но Оля не смеялась.

В огромном доме для нее не было места. И она ушла домой. В маленькую квартирку, куда приезжали друзья – иногда человек по десять. Мама с отцом приходили, младшая сестра. И еще щенка Оля подобрала, кто-то его выбросил, лопоухого. Наверное, места не нашлось для него. И теперь у щенка было место рядом с диваном, мягкая постелька, в которой он грыз косточки. Всем было место, как-то находилось оно. Волшебство какое-то на двадцати пяти метрах.

Понимаете, иногда в доме другого человека – огромном и холодном – нет для нас места. И в сердце человека – нет. Просто нет. Ничего с этим не поделаешь. Можно вселиться с вещами в комнатку во флигеле или присесть на неудобный стул в углу. И так просидеть всю жизнь в холоде и неуюте. Все чужое, не наше, нельзя ничего трогать и надо надевать нитяные перчатки, чтобы ничего не испачкать и не оставить пятен на полировке. Что же. Лучше уйти из холодного дома и холодного сердца, которое не может вместить нас. Не хочет. Не дожидаясь, пока прогонят или просто перестанут замечать, как привычную мебель в одной из комнат…

белый и пушистый. Один грязный, а второй чистенький. И вроде как ни в чем не замешан.

У одной честной и порядочной матери была беспутная дочь. Вруша легкого поведения. Она тайно работала в ночном клубе, танцевала без одежды и этим зарабатывала на жизнь. А мама, библиотекарь на пенсии, читала классическую литературу и много рассуждала о порядочности, о морали. Говорила, что надо быть честной! Всегда и при любых обстоятельствах. Для девушки это особенно важно! А дочь скрывала свое злачное место работы и обманывала, говоря, что работает гувернанткой. Ну, она же надевала этот костюм, верно?