Каждая «практика духа», кроме установки-направленности на «абстрактную свободу», требует «конкретного освобождения»40 от различных «связывающих условий», а последующее «конкретное освобождение» требует перехода к самой «практике освобождения», что предполагает значительное напряжение духа, воли, плоти, ума, памяти…, а также самоконтроля, отрешенности, погружения, работоспособности, борьбы, страсти, стараний, страданий и другого. Поэтому «такая практика» доступна не только тем, кто получил «свободу» как «условие», но и для тех, кто готов подвергнуть себя «значительному напряжению». Поэтому не всегда «свобода» вызывает «переход к практике», часто на почве «такой свободы» вырастает такое проклятие, как «радикальная автономия», которая отрицает любую включенность и одновременно, конечно же, не предполагает никакого выключения. То есть проповедующий «радикальную автономию» «конкретно не исключает41 себя из включенности», не стремясь ни в какой форме заниматься какой-либо «практикой». На фоне «радикальной автономии» возникает и «очередная радикальная жесткая включенность», которая отрицает42 как проклятие «весь период предыдущего включения», которое привело в обязательном порядке к радикальной автономии. Такая радикальная включенность пытается «найти свое основание» в том, что «было до всего этого» «очередного неправильного пути, который привел к радикальной автономии и параллельно к какому-то завершению».

«Радикальное освобождение»43 не имеет ничего общего с «практикой освобождения» – это самая обычная само-фагия, причем иногда доходящая до крайних форм каких-то де-, потому что «в формат фагии» попадают именно части включения, но на такое накладывается запрет еще в самом глубоком начале возникновения любой включенности, которое уже настолько далеко, что «ее основание» «никто не помнит», но оно обязательно для возникновения политеизма мыслей. И если такое не так, тогда все приближается к очередному завершению включения44. Поэтому в происходящих собраниях, предлагающих «какую-то практику освобождения»45, тем, кто желает получить доступ к «условиям» и последующей «свободе», а затем и «практике освобождения», такое не предлагается просто так, такое дается только в результате того, что активный сначала «показывает» «способность к напряжению». И если такое «показывание» как экзамен и последующее за ним «напряжение» перестают становиться обязательным условием, тогда «портал закрывается» и наступает стабильное-затяжное-завершение какого-то очередного великого выключения-включения, которое постепенно перетекает во всеобщую «радикальную автономию» и гибель в итоге.

Разноприсутствующая сложная «практика» «выключения-включения» находит свое полное и стабильное примене-ние именно там, где «есть различная возможность» «застыть, оглянуться, перезагрузиться», и тогда, когда она сложилась как «устойчивая практика» и на нее не наложено системное «табу» и другое. Когда же это не так, тогда есть или «какая-то длительность»; возможно, застывший «происходящий процесс»; включенный-затухающий-рассказ; какой-то застой, безвременье, происходящее во времени; ну или в самом крайнем случае – чаша цикуты (см. начало).

Акт присутствия активного – это всегда акт. Блуждающее «сознание» «проносится» по различным пониманиям-состояниям-присутствиям-смыслам-ощущениям-действи-ям46. Что значит тогда «знать все»? Окончательно остановить акт? Но как остановить акт, когда бытие-присутствие для активного – это и есть только движение-мысли-су-ществования? Мысль «несется» «по различным волнам». Отсюда «то, по чем» может проноситься-акт-блуждания – это какой-то рассказ или какое-то разворачивание-извивание-вибрация смыслов. Что остается после? После «очередного» акта наступает следующий и так, пока есть воление, есть и акт, есть и присутствие, есть и понимание, есть и реализация… окончательная остановка – это конец. Можно ли получить «окончательное понимание обо всем»? Конечно, так же, как можно получить «окончательную мысль обо всем», то есть перестать мыслить или перестать быть. Присутствие активного – это всегда акт воления, акт присутствия, акт разворачивания… который предполагает постоянное живое рассказывание, чтение открываемого, прочтение метарассказа, создание истории, производство присутствия.

А что с той стороны акта? Объект? А когда сам акт – это объект? Обязательно ли «блуждание» должно быть о каком-то объекте? Объект предполагает, что «нечто» «определяется в сгусток», в который упирается47 взгляд активного? Нечто статическое, нечто определенное окончательно. Можно ли считать таким объектом, например «слово», а затем мысль, что вот «есть слово», а что «есть» это «слово»? И дальше идет вибрация, подключение различного, идет вихрь, и где теперь это слово?

Показывание любого «предмета» – это постоянное «показывание» его различных «сторон», то есть нет никакой остановки, есть постоянное блуждание, и рассказ о «предмете» – это не определение «объекта»; это какая-то проносящаяся вибрация, то есть активный рассказ, который есть, пока есть читающий. Любой разговор «о чем-то» можно определить как «разговор о чем-то» и как бы даже предположить, что это «разговор об объекте». Допустим, так можно говорить «в акте говорения», но что в итоге? В итоге только такая вибрация. А решение уточнить ее – это новый акт мысли. А желание доказать и установить окончательно, что это действительно «так», – это снова подвижный акт… Так «объект» с той стороны есть? Конечно, есть! Но для акта – только как мысль и как-акт-мысли, так же, «как все», о чем происходит мысль… Любое движение мысли для ее «закавычивания» можно определить как-объект. Но что будет в таком определении, кроме определения?

Можно ли понимать «мысли» как сгустки в океане мышления? Мышление как какой-то бесконечный, бурлящий, активный, непостоянный, неограниченный, безбрежный, безграничный океан в океане. В этом океане-океана, возможно, есть ветры, волны, подводные течения, островки, сгустки, вихри, … что-то «есть»… разные явления (происходящее) – все активное наличествующее, которое находится в постоянном происходящем. Можно ли узнать в целом сразу и окончательно про такой «океан»? Скорее всего, можно замечать только какие-то «явления природы», которые «будут» «происходить» в таком океане. Во-первых, для исследования этого океана нужно быть на корабле-мысли и на нем двигаться по просторам этого мышления. А что дальше? Дальше – неизвестные горизонты, белые пятна, путешествия, акты, чтение этого тотального рассказа, создание рассказов о рассказе, новых рассказов, чтение этих рассказов, определение этих рассказов, написание новых рассказов об увиденном, упорядочивание этих рассказов, систематизация рассказов… Можно сбрасывать с корабля лаг, можно пытаться определить свое местоположение по звездам или использовать какие-то приборы. Можно придумать структуру этого океана, какую-то сетку координат. Можно придумать точку входа, то есть порт, и затем прорисовывать маршруты. Можно извлекать различное из этого океана, а затем его препарировать – так будут возникать новые «данные», а затем – новые разговоры о таком… В итоге такое путешествие может быть…, а точнее, оно «есть»…

Попытка определить «нечто» в «объект» всегда приводит к рассказу, и тогда нечто об объекте всегда будет как-рассказ. Попытка создать какое-то научение об объекте, то есть определить предмет какой-то науки – это всегда сумма каких-то рассказов. Попытка убрать и удалить эту проклятую текучесть, которая не позволяет поставить гранитный памятник мысли, – это гибель мысли, то есть это означает присутствие именно чего-то, уже переставшего быть мыслью.