Чем бы мне помозолить сейчас? Ага, Джойс! «Улисс». Ууу, этот мастер мозолить! Как этот анекдот? Аааа… Вот:
Идёт юрист. Несёт стопочку книг. Навстречу филолог. Тащит такую стопищу толстенных книг, что и макушки не видно. Юрист:
– Это что? Литература к сессии?
Филолог, злобно:
– Это список литературы к семинару по Джойсу «Улисс»: текстуальная структурализация герметики и солипсизма в постмодернизме.
– Аааа.
Ууу! Капкан! А народ где? Я вас спрашиваю: вы для кого это строичте? Так изгаляетесь над кем? У тебя, графоман ты или постмудист, муза остаётся девственной, так ты людей «трахнуть» хочешь? Не выйдет! Мы то, новаторы от сохи знаем, что у дремучего автора и дичь жирнее… Хоть и дичь…
Сознание вообще – квантовая аномалия… Кот Шредингера… А вот бессознательное, подсознание – опора! Сон – опора, воображение – опора, интуиция – опора, э… романтические приключения – опора, э… стул этот мой плетёный – большая опора… Хе-хе. Это хорошо лишь говорить философически о том, что реальность – лишь то, о чём мы договорились… А ты с задницей своей договорись! О!
Ну что? Пора выпить и «по-музицировать»! Ха, как говорил дядя Беня с Ришельевской, чуть наклоняя Музочку с Ланжероновской».
Эх, трепетала, небось, эта Музочка… Не знаем… Но сейчас трепетали руки по клавишам рояля… Затем затрепетали струны скрипки… Затрепетало само Время, радуясь какому-то высвобождению. Чего? Ну как чего – Ида этого нашего…, владеющего нами и пренебрегающего всеми сочинёнными идиомами. Тонкая штучка, пацаны… Как та Ида с Аркадии… Между прочим… Как и та тонкость, что музыкант Савва Черский сейчас улетал из мира «плотного», да мира «потного» в Тонкие Миры! В Свежие!
Свежесть крала время! Оно не было «потным», не было тянущимся. Оно летело! Оно летело к ужину. Быть таковому!
… Вновь взялся за книги. Теперь не серьёзные… Сверхсерьёзные! О чём? О лиризме в солипсизме! О чём ещё-то… О поэтике, стало быть… О поэтике нашего, абсурдного, пацаны! О полезном в твоём хозяйстве сюре, Иде – высвободительнице пленников Ида! Вобщем Ю-ра с И-дой, и да, и нет, тудой-сюдой… Медленно, вкушая и лакомясь, смакуя и ликуя, Савва прочёл по нескольку страниц из «Москва – Петушки»… и «Алисы…» Он кувыркался в тексте, переворачивая ещё и ещё раз на свой лад словечки и фразочки… Иногда иной такой свой пируэт ему нравился… О, и пирует тогда поэт!… Скромно! Сбитнем! Не сбить поэта крепким алкоголем! Он словно голем, сотворённый ребе-трезвенником. Пусть даже нервы – в ком, но без излишества… э…, за воротником. Играл и шалил наш Саввик… И размышлял… Ну, пытался… По мере сил…
«Додо… Этот герой – отображение самого До-До-Доджсона, профессора математики, гения милейшей и мудрейшей Абсурдистской «сказки». Более необходимой для взрослых… Ещё не отупевших… Хм, … это птица, чья речь перегружена научными терминами и всяческим «образованием»… Ну, это, разумеется, вообще большой недостаток… Я имею ввиду «образование». И мой тоже… И Веничкин… Эх! Дааа… Вся эта «нудятина-мудятина» мужичку-то правильному только во вред… Гусеница… Синего цвета… Курящая кальян… Таак… Синяя, курит и всех поучает-нравоучает… Это по-нашему, пацаны! Очень гусеница морально-устойчивая… Как тётя Дуся Сигизмундовна Мракович с Польской… Половозрелой она стала на заре седьмлй пятилетки… И так и несёт знамя своей девственности. К финишу своего личного восьмого десятка… Шляпник… Как и Чеширский Кот находится «не в своём уме». Хм, завидую… Пьёт чай, поёт песни и «дуркует». Поц!… Может и притворяется… Умён, одним словом… При изготовлении шляп из фетра использует ртуть… Легко «сбрендить»!… Эксцентричен и экстравагантен… Тот ещё фраерок… Другие…».
Ну и Алиса… Алиса-Алина… Моя, милая… Хм… Из мира моей жизни и моего абсурда… Моей жизни со множеством «запертых дверей», запутанных превращений… Меняющихся размеров… Вот только смеялась и была милой девочкой… И уже – рассудительная тётёха… С правилами моего «бесправия»… Вот только это было «великое», «всенародно одобренное», ан нет – теперь осуждается! Дааа… Тарталеток из перца мы все наелись… И врак, врак, врак… А сколько Судов! И не только над Валетом Червей. Над каждым! И научились всё обращать в пууустооотууу… А в ней – Эхо… Гул…
Да! И мне нужно меняться! И в размерах, и в формах, и в стилях! Вот сейчас я почувствую себя девушкой восемнадцати лет… Нет… Цветком пиона!… Нет… Божьей коровкой! Нет, не получается… Не «пудрятся» мозги! Тааак… Мозги, вроде, есть – пудреницы нет… И так всегда. Ну нет неги!
Главным в друзья себе, в попутчики, я выберу, пожалуй, Чеширика. О, если бы все на свете улыбались как он! Не забывали никогда носить с собой везде и всюду свою Улыбку. И чтобы всё время фантазировали. И были образованными. И чтобы решали вечные вопросы, а не только житейские или профессианальные. Чтобы свято верили, что «Кот из сыра может съесть крысу, которая съела сыр!» Только так!
Люди должны оставаться детьми: нежными, учтивыми, доверчивыми и любознательными, как Алиса. И шалить! И Играть, всё время Играть! Даже с таблицей умножения и твоей зарплатой! Ну и своей… А иначе, пацаны, сыр, что мы едим, превратится в огромную крысу и сожрёт наш Мир за милую душу… За понюшку табака… Зафук! Ты не оправдал!… Ты не использовал возможность. Карета превратилась в тыкву… И нет шансов более… Яичко разбито! Ну-ну, что я… Давайка об Алисе ещё!»
Савва прикрыл глаза и прочёл по памяти:
И опять я сердцем с ней –
Девочкой ушедших дней,
Давней радостью моей!
Волнение и тепло медленно, грустно и растерянно растекалось по душе… Правильно-ламинарно… Черский подумал о чём-то… О ком-то… И вот одно имя, другое вызвало одну волну, другую… Имена-волны неправильно-турбулентно покатились по памяти…
Злата… Алина… Алиса… Виолонче… Альти… Млааа-да…
Савва Арсеньевич налил себе стаканчик и проговорил:
– За тебя, Алиса! – и добавил весело:
… На груди Алисы дамы засыпают,
Пир ещё не начали, нас не приглашают.
Так нальём в бокалы чернила и клей
И осушим их залпом за наших гостей!
Гости… Не много ли я гостей позвал… в поездку. В сочиняемое Зазеркалье… Хм… Голос каждого не передать… объёмно… А сам Додо? Ну так он на то и Додо! – Чарльз Лютвидж Доджсон… З-д-жжж… Ладно хоть «ю» затесалась… И «ь»… Или всё же Чарлз?… Рлзз!… Гости и свои, и чужие… Из любимых «чужих» книг… Значит – не чужие… «Китёнок» как-то говорил, что «голосов» в сочинении, в лейтмотивах… не должно… Да ясно! Повторялось уже… Да, да – не в курятнике же! Сюжетных две-три линии… И скрытые от читателя точки их взаимодействия! Всегда – тайна! Всегда – стереоэффект… Не плоско! Ассоциаций неясных подпустить…, трепета…, ожидания чего-то… И без «разобъяснений» школьных. Тайна всегда за пределами сочинения… И всякая попытка неполна… Ясно, ясно – «фуговая техника»… Это-то – да! Но моя природная дурацкая старательность… Ох, мешает! Ведь взял на вооружение те две цитаты, что люблю ещё со школьных лет, с Дюма и Жюля Верна:
«Тайны – единственное, что может сделать для нас современную прозу увлекательной и загадочной»… Ха, я тут в Оска́ре одно словечко поменял… Ха, не надеясь на «О́скара»!
«Чем менее сюжетная история правдива, тем больше она доставляет удовольствие»… Хм, и тут, у Френсиса… Тут добавил словечко… По свойски… Свои же пацаны… Да и непосредственное нахальство приятней посредственной прилежательности… Фу, словечко то какое… К кому прилечь-то?
Теперь Веничка… Мой нежный, деликатнейший бичуган… Бывший интеллигентный человек, оставшийся верным своей интеллигентности даже в маргинальном панцире… Пусть! Пусть в чемодане алкоголь, но ведь в душе – васильки и нега! Он даже не обозлён на всех этих уродов, загнавших его в «подполье» жизни! А может ему в кайф быть иноходцем, посторонним? Что точно – ему в кайф быть Одиссеем! Свободным шлимазлом! Да, ему хронически не везёт в жизни! А что, Поэту должно везти? Дааа… Вот тут и зарыта «моя собака»! Та, что стережёт моё вдохно… И вдох, и выдох караулит, падла! Я-то буржуазен вдоль и поперёк! Я хочу быть везунчиком, хочу успеха… Славы! Такой не годиться в Поэты! Нет!
